Два настроения

                1.

Рожа выглядит сыто, довольно.
Сердце ж бьётся в незримой тоске.
Понимаю я вольно – невольно,
что вишу уже на волоске.

Это толстая с виду  верёвка,
а по сути лишь тонкая нить,
то кричит, то поёт: «Слышишь, Вовка!
Не посмей этот шаг совершить!»

Почему эта мысль с виду редко,
в деле дремлет, а вовсе не спит.
И ей вторит ещё табуретка,
хоть под задницей мирно скрипит.

Покупаю душистое мыло.
Протираю очки. Долго тру!
Очень выгляжу чудно и мило.
Мою руки. А там – посмотрю.

               
                2.
Протяну-ка я верёвку между страждущих дерев
и развешу символ жизни: одеяло да матрас.
Скуку зимнюю каникул наконец преодолев,
прокалюсь-ка и проветрюсь вместе с ними я как раз.

Чуть обглоданное мыло ( надо б новое купить )
обнаружу: им мышонок в межсезонье не был сыт.
Чтоб мышиной лихорадки, не дай бог, не подцепить,
вновь  прибью я умывальник: за меня он повесит!

Капли пота сдует ветер, как бессилие и бред.
Соберу обратно шмотки и налажу крепкий быт.
И усталый, словно в кресло, примощусь на табурет.
Он, заждавшись, благодарно с песней что-то проскрипит.