Ноги устало плетутся по незнакомым местам

Ноги устало плетутся по незнакомым местам,
Тут недалеко поют дворовые псы по ночам.
Тут ночью вековыми палками - в колеса страстям,
И каждый встречный в темноте не уступит рожей голливудским маньякам.
Вижу себя в витрине и не верю глазам –
Сломанный манекен, будто проехавшийся телом по этажам.

Ощущения такие же, знаете,
Когда заковываешь себя в правила
И поддаешься жизненной суете.
Стою не двигаюсь, пока оболочка с годами ломается,
Осыпаясь, будто крошки, тропинкой, и свет горит в доме.
Только вот я далеко не Гензель,
Разве то тепло согреет меня?
Разве мои кости голод ведьмы утолят?
Я ведь просто манекен
С мертвыми глазами и серостью облупившихся колен.
Все иду сквозь боль, разочарование – стимул, как и я сам, давно потерян.

И тут восход, сперва еле видимой искрой,
А после световой сверхновой
Прямо по мне, по груди и горлу, будто кукла Вуду, насаживая грудь на иголку.
Будто новая одежда и с шипами изнутри корсаж,
И дрожит изнутри, дёргая за струну.
Сминая там все в нужную фигуру
Так легко, будто проволоку.
Плавя мою пластмассу
По самые мертвые пальцы,
Сияние света рисовало мой образ, натягивая пяльцы.
Сияние света улыбалось теплом, будто я - страдалец.
И тот внутренний во мне скиталец,
Протянул руку к окну – звенят кандалы.
Надежда на встречу сломает последние стеклянные барьеры.

 Плавятся пальцы, плавится кожа, уста горят.
Наваждение?
Эйфория…
Медленный яд.
И если таков путь, то убитым готов быть я.
Мне так не будет жаль неисполненного желания.
Сменялись года и их времена,
Заковывая сердце в ведро цемента.

А теперь…
Там смеялись люди,
Светили судьбы,
Ждали волшебной руды.
И пока моя душа дрожит, натягивай удила.
Плавь до запаха пластика и гари,
Ведь смотреть на тебя так красиво,
Даже если я по итогу растаю.
Даже если я… незаметно врастаю…
С тобой так светло,
Что это за чувство?
Будто я на самом краю,
Спирает дыхание – воздуха по глотку.
Я скатываюсь или парю,
В пальцах мысли путаю,
Л….