Дядя Вася, простите меня...

Дело было однажды, в четверг:
Я не думал так про пожилого,
Что далекий чужой человек
Всех родных станет ближе намного.
По подъезду он был мне сосед,
А в молве походил на чудного,
Что искал каплю радости с бед,
Оттого что печали в них много.
Он был добр в своей недрах души,
Всех любя окружающих, впрочем...
И когда он жену пережил,
Он свихнулся на этой вот почве.
Он детей своих ставил в пример,
Обожал и внучка-рэкетира;
Только внук постоянно в тюрьме,
А вот сын его любит... Квартиру.
Не забыть мне, как этот чудак
Шёл навстречу ко мне полупьяным
И совсем ни за что, просто так
Мне все деньги отдал из кармана.
Веселил всех соседей наш дед,
Только в голову лезли все черти.
Он в тиши слезы в спирт лил в обед
И, рыдая, молил их о смерти.
Он в улыбке из окон был весь,
Но читалось в глазах у мужчины:
Поскорей бы отмучиться здесь,
Побыстрей бы приблизить кончину.
Ему тошно с сердечных заноз,
Но не понял никто, как в танцульках,
Выпивая, он шёл после слез
Всех бабулек смешить на прогулку.
Вот он умер, старик мировой.
Ни души от него нет, ни тела.
Во дворе одного нет его,
Но как будто весь двор опустелый.
Я забыл его в прошлом добро,
А теперь я стыжусь от зазрений,
Что он помощь просил у дорог,
Ну а я... Отказал ему в лени.
Как же жаль, что жесток так финал
И в моей голове теперь черти:
Мне так стыдно, что я осознал
Это все при его только смерти.
Поздно рано бывает во тьме;
Все не вечны в судьбы вереницы,
Но мне горько, что я не сумел
Перед ним, пока жив, извиниться.
То, что мог я помочь, но ушёл,
И махнул он рукой от обиды,
Не сумев этим скрыть хорошо
Укоризну своим грустным видом.
Что в обломках разбитой души
В нем веселия с трауром куча,
Но он будет ещё долго жить:
Он добрей остальных всех и лучше.
Он, покой теперь свой же храня,
Позабыл все проблемы без силы.
Дядя Вася, простите меня...
Не дошел я до Вашей могилы.