язык плаката

Из этих мест приветов не пошлёшь,
хотя и можно. Нужно ли - не знаю.
Хоть мысль не изречённая - не ложь,
но тоже ложь, пускай не записная.
Поэтому молчу себе об лёд,
как рыба, что лежит, а не плывёт,
и тихо возлежу в придонном иле.
Декабрьские холодные места,
рождественских кварталов красота,
бокал вина за тех, кто нас любили.
Зима бесснежна, может быть, пока,
и люди в декабре, что рыбы вялы -
тепло, светло, не каплет с потолка,
и ложь пока людей не целовала,
поскольку мысли не изречены,
а мир спокойно топчется у края.
Все пьют за то, чтоб не было войны,
в неё легко и весело играя.
Привет, мой свет! Прости, но я охрип.
Ну, как ты там, в твоём созвездье рыб?
Опять икра? В заливе неглубоком
солгу тебе, что я извёлся весь,
что снег пошёл - кружащаяся взвесь,
как долгий разговор с тобой и с богом.

***

Добавим нерва в эту суету -
собачий холод, взысканы налоги.
Кто сам не сдал, с тех взыщут по суду,
зима и снег, и ветер в эпилоге
ревизских сказок нашего двора.
Придворных тьма. Ну, кто в цари тут крайний?
И нерв, под троекратное "ура".
хотя и зря, не стоило стараний.
Заполним время выстраданным "Фе"
по поводу - без повода, хоть как-то.
А Дед Мороз гуляет в галифе,
освоив за декабрь язык плаката.
Речёвки  - поэтический накал,
истерики на всех телеканалах...
Я нужных слов пока не отыскал,
ушли, хотя и вроде бы, не гнал их.
Метёт, метёт... От выстуженных фраз
вовсю несёт строкой канцелярита,
по улице моей в который раз
проходит пешим строем Рио-Рита,
ведя людей в какое-то "туда",
где жизнь и смерть меняются местами,
где всяк поэт, не ведая стыда,
закапывает строчки в общей яме,
о светлом Рождестве заговорив -
оно всё спишет. Лыбится игриво...
А жизнь, она, как прежде - на разрыв,
а смерть - она без всякого надрыва.
Зима, квартал заснул, окаменев,
замёрз, как человек, осев на пятки.
Летящий снег - вибрирующий нерв,
и ветер, словно бьющийся в припадке.

***

Он врежется в один из тех столбов,
которые не нами тут поставлены.
Была страна, была его любовь,
и гипсовые Ленины да Сталины
стояли в парках, думая за нас -
всё было проще, лучше и так далее.
А нынче дискоболы, наклонясь,
листами прикрывают гениталии.
Позорище! Ему вставать к семи,
работа, секретарша прячет личико,
его встречая втайне от семьи,
бывало, что без трусиков и лифчика.
Ну, был грешок. Уже не раз, не два.
Подумаешь... Бывало в жизни всякое.
Звонил дружок за день до Рождества,
поздравил, по-московски лихо акая.
Другой поокал где-то в СэШэА -
уехал, чёрт, скучает, хлещет горькую,
звонит и говорит - болит душа,
тебя хоть наберу, чуток поокаю.
Другой в Европах, третий - хрен поймёшь,
где спрятался, похоже, что в Израиле.
Вот встретиться бы всем, была бы мощь,
когда бы ордена свои надраили,
когда бы в ресторанной суете,
назло пустой и беспардонной публике
они бы вспоминали вместе те,
советские и братские республики.
Без всяких жён, без всяких секретарш,
сверкая орденами да медалями.
Ведь жизнь у них, у всех, одна и та ж,
делёная что с ближними, что с дальними.
Он врежется. Всего-то пять минут -
примкнёт к таким же грешным и юродивым.
И мёртвого живые помянут,
скучая по давно забытым родинам.