Лабаз и блудный кот

В чертогах царских с юных лет
без скуки и забот,
влачил давно не зная бед
кошачью долю кот.

Приласкан был с рожденья он
вниманием вельмож,
обнюхан был им царский трон
где правил жизнью дож.

И каждый скрытый уголок
в высоком тереме,
облазан был без задних ног
в родной его среде.

Он часто шкодил по углам,
когтями рвал ковры,
зловонною струёй врагам
подпорчивал пиры.

В кладовках царских иногда
без всякого стыда,
его ловили повара
из царского двора.

Порой объевшись, он дремал,
у сытного котла,
да языком своим лизал
придатки у хвоста.

Но челядь царского двора
боялася кота,
ведь ел он с царского стола
всё,что желал сполна.

И свой кошачий интеллект
он променял давно,
придворный взяв иммунитет
всем хищникам на зло.

Порой с вальяжностью лихой
задрав свой куцый хвост,
он слившись с праздною толпой
захаживал как гость;
то к уткам или к индюкам,
что жили во дворе,
то к курам или петухам
сидящим на шесте.

То в хлев к рогатому скоту
захаживал не раз,
где пил молочную струю
не пряча наглых глаз.

То шерсть овчинную когтём
на прочность проверял,
а после праведным клубком
свернувшись в ней дремал.

Других котов гонял вокруг
без всякого стыда,
и тесен был семейный круг
у хитрого вора.

Ведь даже псы его двора
не связывались с ним,
когда вдруг с самого утра
он попадался им.

И даже самый злобный пёс
с призваньем боевым,
с прилюдием метаморфоз
угодничал пред ним.

Везде куда его хандра
манила и звала,
не видели никто добра
от наглого кота.

Потомство хамское своё
он в сытые места,
готов устроить был ещё
на многие года.

Но как беспечно не живи
в чертогах золотых,
и как хвостами не крути
среди котов родных.

Приходит старости пора,
а с ней гарем проблем:
ус отвисает,голова
наполнина дилемм;
хвост виснет словно кожи плеть,
тускнеет шерсти лоск,
наш кот стал чахнуть и хиреть,
да притупляться мозг...

Но спесь хвалёную свою
он бросит не желал,
последнюю свою жену
как мог он ублажал.

Вот только прежние углы
в знакомой стороне,
вдруг метить новые коты
уж начали вполне...

Всё знал о тайниках двора
облезлый,старый кот,
ведь в светлых горницах отца
с рождения живёт.

Ничто укрыться от него
последних двадцать лет,
здесь никогда бы не смогло
живи хоть сотню лет.

Но был на дальней стороне
отцовского двора,
лабаз знакомого купца
последние года.

Лабазник там держал добро,
что вырастить сумел,
масла,подсолнечник,зерно,
труды от будних дел.

Его тучнели закрома
на зависть для людей,
жирна земля под ним была
от сотворённых дней.

А шпик и окорок какой
висели в закромах,
лишь кот завистливый слюной
презрев кошачий страх;
порой в младые времена
на крыши той сидел,
когда кипели гормона
от блудных,жирных тел...

Проникнуть же туда в лабаз
не смел наш блудный кот,
но не сводил он хитрых глаз
от тучных в масле шпрот.

И вот однажды, вдруг решил,
придворный,хитрый льстец,
о том двору провозгласил
признавшись наконец;
что то лабазника добро
пора к когтям прибрать,
к отцу под тёплое крыло
изъять всё и забрать.

-Ужели нам котам двора
терпеть тот беспредел,
что терпит многие года
мой царственный удел?

-Не гоже нам сносить позор
от дельного купца,
и прятать затаённый взор
от всякого словца.

-Немедля я туда иду
лишь когти наточу,
и зуб кошачий свой вонжу
я в спелую маржу!

-Пусть знает хватку у котов
убогий наш сосед,
под чей хотел отдаться кров
мечтая много лет!...

И вот однажды в зимний день
едва взошёл рассвет,
зловещая мелькнула тень
взлетев на парапет.

А после мигом на карниз
и быстро по нему,
забрался наш авантюрист
к лабазному окну.

Ещё мгновенье и бандит
нырнул в него с прыжка,
как будто кто-то его пнул
ногой исподтишка.

И тот час шлёпнулся на пол,
и больно взвыл наш плут,
от боли в лапах стал так зол,
что стал крушить всё тут.

Свалились в пыль окорока,
просыпалось зерно,
с крупой смешалася мука,
и масло потекло.

Ворюга кот когтями рвал
ту пряжу,что была
со шкур овечьих содрана
для отчего двора.

Куски от рыб копчёных вверх
взлетали в потолок,
доволен плут был от утех,
что причинить здесь смог.

И сотворил большой погром
в лабазе у купца,
кошачий учинив содом
от первого лица.

Но вот, нечаянно в капкан
попал наш прохиндей,
остепенился хулиган
от собственных затей.

И сразу в миг на весь лабаз
он жалобно завыл,
кошачий злобный свой анфас
беснуясь искривил.

На шум,что учинил наш плут,
лабазник забежал;
в расправе был он быстр и крут,
да кол в руках держал.

И в раз могучая рука
свершила приговор,
кошачья подлая душа
в миг вылетела-вон!

Мораль я думаю ясна,
как словом не верти;
возмездие найдёт тебя
на жизненном пути.

Коль твой устав монастыря
приемлем для тебя,
то с ним в чужом не ждут тебя,
туда-проник ты зря!...