желтизна

Гой ты, Русь, не моя, немая,
как и встарь живёшь - границы свои стирая,
не зная, что за горизонтом лежит его продолжение,
не зная, что солнце повисло на шее,
выжигая следы, по которым найдут историки -
разбитых напрочь людей в деревянных домиках,
не зная о боли народа,
или возомнившая себя богом.

прощение не даётся даром,
оно даётся залогом,
оно даётся силой, оно даётся сильным.
прощение ударяет в спину проточными водами,
перерезает ребёнку глотку,
хихикая, перед родами.
оно точит лезвия, оно портит картины,
оно не даётся лучшим,
но отдаётся сильным звоном в ушах,
словно крик малыша,
ненавистный спящему взрослому.
прощение как душа,
современностью нахуй послана.
ведь это очень по-взрослому -
разводить в теле сады,
лианами окутывать органы.
пока редеют наши ряды,
каждый второй дёрганый.

эпоха Тима Бёртона, эпоха Тайлера Дёрдена,
эпоха людей в работу обёрнутых,
в рутину закутанных, молчащих в тряпочку,
расчленить бы свою любовь,
да прилечь рядышком.
разглядеть звёздочки, указать на медведицу,
обсудить молодых и как им сильно не терпится
или самоубиться,
или покорить социальную лестницу,
в свете полной луны, в промежутках месяца,
ты глотаешь таблетки,
твои демоны бесятся,
я смеюсь и плачу, мне чертовски весело.
дорогая моя,
твоя жизнь - болезнь,
и она не лечится.