Заколдованное время из цикла Быть на Земле ГЛ. 5

  Гл - 5.   Проклятие Фариды.

     Они шептались до утра.
     Азу была ещё больною,
     но управлять могла собою,
     и мысль её была мудра:

     — Мы все под властью у судьбы:
     витает дух её над нами
     и мы под нею, как в цунами
     живём – беспомощны, слабы!
     Что нам дано по воле нашей:
     задать успех в делах своих,
     исправить жизни у чужих?..
     Мы разуметь не можем даже,
     куда взлетим, когда падём,   
     что ожидает в этом свете,
     и где кончину обретём
     на нашей горестной планете…

     Ночь приплыла. Опять луна
     тенями душу ворошила.
     И холод тёк по юным жилам, –
     сидела девушка, бледна.
     Молчала няня, вспоминая
     греховность мыслей юных лет,
     когда с подружками играя,
     давала шуточный обет,
     что будет жить в семье барона,
     его любовью завлечёт,
     ему ребёнка принесёт,
     поставив совесть вне закона...
     И всплыли в памяти "они" –
     проклятьем меченые дни.

     Звалась девица Фарида.
     Она, как горная вода
     журчала, "жажду утоляя"
     у женихов, и обещая
     о них подумать через год,
     когда её черёд придёт
     решать вопросы о семье...
     И "песню" эту пела всем.

     Её добиться не могли.
     Зрачки – горящие угли,
     у кавалеров женихов
     насквозь их души прожигали,
     и словно светом освещали       
     картины спрятанных грехов:
     как будто бесов из темницы
     парней пред чистою девицей
     одолевал частенько стыд,
     и путь к девице был закрыт.

     Имела свойство Фарида
     влиять на помыслы людей,
     и часто, если не всегда,
     робели юноши пред ней,
     попав под силу "колдовства".
     Она его не понимала,
     и никогда не применяла,
     чтоб не сойти до баловства.

     Она, как  зеркала стекло,
     сияла магией незримой,
     и это многих увлекло
     волной любви необъяснимой.
     Пред ней робели не дыша:
     глаза её – дыханье ночи,
     и всем казалось, между прочим,
     что там увязла их душа.

     Как смоль чернеют волоса,
     спадают мягкою волною,
     а кожа – жемчуга краса
     в разливах света под луною.
     Изгиб бровей как серп луны,
     росинки губ что сок нектара,
     а груди – "райские холмы",
     где страсти чувств берут начало.

     Низ живота как "жерло ада",
     куда хотел бы "унырнуть"
     грешащий мыслью с нею рядом,
     "благословляя" этот путь.
     Среди мужчин и меж юнцов
     она была "Царицей бала", 
     и взглядом, брошенным в лицо,
     их мысли тайные вскрывала.

     ...Но жил один, в кого она
     была безмерно влюблена,
     кто понаслышке знал о ней,
     и при сословии своём
     мечтой являлся для неё:
     он был наследник королей.

     Был необъятен окоём –               
     объект любви недостижимым.
     Она мечтала лишь о нём,               
     о нём – единственно  любимом!..