В области мрака нет жизни и нет тебя самого

Ну что, дети, мы с вами сегодня молодцы. Что мы сходили. Это был не пустой поход. (Алеся: «Завтра праздник очень большой – Торжества Православия».)
Маруся, послушай, что я говорю! Послушай! Не надо закрывать глаза, не надо отворачиваться – повернись… Повернись. Повернись!.. И послушай, я тебе тоже говорю. Во-первых, нехорошо, что ты злишься. (Маруся: «Прости, пожалуйста».) Нет, не прощу. Нехорошо, что ты злишься! Это нехорошо, это слабость, а не сила. Кроме того, ты оскорбляешь родителей. Что ты в присутствии нашем… Мы можем это воспринять на свой счет. В присутствии родителей, когда рядом отец и мать… Если бы ты была одна, это было бы допустимо. А когда рядом отец и мать… Мы же просили тебя так себя вести… Я понимаю, ты устаешь, тебе тяжело… Но так всё равно нехорошо. Ты разрываешь ткань нашей жизни. Добрую. Когда папа себя так ведёт – это не твое дело. У меня свои есть объяснения. В отсутствие наше – пожалуйста, когда от тебя зависит порядок, веди как хочешь, тебя должны слушаться, но в наше присутствие, пожалуйста, не надо так себя вести. Ты нас оскорбляешь этим. Мы тоже тебя должны бояться? Это болезнь.
А если, Марусенька, ты не выздоровеешь и не сможешь себя победить, в послушание отцу и матери, если болезнь окажется сильнее тебя, тебе действительно придется ехать в Чертаново. Но только ты должна понять, что это не мама плохая, не папа плохой, это просто ты больна… Это духовная болезнь, по наследству переданная, по роду... И чтобы вылечиться, надо все время идти против нее. Нельзя делать так, как тебе комфортней, чтобы ее не потревожить, нельзя отворачиваться и закрывать глаза. Нельзя их закатывать, нельзя вздрагивать… Надо, извините, делать наоборот. Надо делать ей всё время больно! Вот этой вот бяке, которая внутри сидит, всё время больно ей делать! И тогда постепенно боль сначала притупится, потом пройдет. И ты будешь вспоминать об этом как не о себе вообще. Я тоже был… Во мне это тоже было! И может быть, до сих пор где-то дремлет… Я точно знаю, что нельзя слушаться этого голоса. Точно знаю, что надо идти против. А знаешь, Маруся, как тяжело мне было уезжать из Чертаново?.. Как мне было тяжело отрываться… Мне казалось, что я как-то прирос, невозможно меня оторвать, что это просто… Что меня невозможно представить вне этих стен… И когда я приехал сюда, я был совершенно обезсиленный – вот этим конфликтом с мамой, тем, что там с Настей было, с родителями мамиными… Но попал сюда, пожил… Сначала долго не верил, что это теперь навсегда, мы долго еще и боялись, маму мою, что она нам всё испортит… Но вот слава Богу – уже семь с половиной лет… И я постепенно начинаю ощущать… Не надо меня перебивать! Я о важном говорю! Что это действительно мой дом, что это действительно моя семья, что это действительно моя область жизни. А то, что было в Чертанове, - это, оказывается, было не мое. Оказывается, дети, оказалось, что у меня не было ни дома, ни семьи, ни родителей, у меня ничего не было, у меня не было жизни и там не было даже меня!.. Вот что оказалось. Там всё было не моё. Там всё было этого духа, который сначала жил в маме, а потом перешел в Настю. И этот дух показал, очень даже популярно, что он там хозяин – очень популярно показал! В бешеных формах. В преступных формах. В формах циничных. Просто показал свою суть, что это чудовище, и это чудовище там хозяин. Хотите удостовериться в правоте моих слов – езжайте, посмотрите… Поживите, годик, другой, третий, и сами в таких же превратитесь. И очень легко подселяется это существо. Достаточно просто ничего не делать. Оно подселится, будет крепнуть, усиливаться… А чтобы оно из тебя вышло, Маруся, это нужен труд. Себя жалеть нельзя. Ну ладно.
20.03.2021, из вечерней беседы с семьей по Евангелию

http://proza.ru/2022/10/26/1058

https:// ridero.ru/books/vechernie_besedy-2021_mart_mai/