де-юре

экспромты
-1-

влюбленность,  это старая тетрадь,
что для других скрывает свои тайны
и мы с тобой простившиеся вспять
её забыли среди строк
случайно
я жду рассвет в холодном декабре
и укрываюсь памятью, как пледом,
а ты опять вновь снишься ночью мне,
в пустяк зимы, что для других неведом.
в пустяк погоды, в рифмы и слова.
в пустяк окна, что вновь скрывает иней
в желанья вдох, улыбке на устах
и мачт из крыш, - застывших белых линий.
в обычности, что прячет силуэт
в пушистый снег так странно и наивно,
и в то, что я незримый человек
влюбляюсь в нежность строк интуитивно.
пустяк и в том, что ты и я, не "мы",
а лишь волненье строк, в дыханье снега,
где души друг для друга вновь взаймы,
на время с одиночества побега.
где там с тобой обычно вновь не я,
а силуэт двойник твоей фигуры.
где я желал, что нам желать нельзя,
меняя слог "де-факто" на "де-юре"


-2-

это время прошло,
словно сказки из запертых стен.
разошлись по домам
Гоумплены и добрые феи.
стёрты блики звонков,
дышат вздохи бугристые вен...
ты и я...
силуэт декабря леденеет.
ты и я, лишь мираж,
это просто гортанный тот вдох,
в унисон залетевший
в сердечные тайные крохи.
где сбежавший туман,
укрывающий пальцы у ног.
словно сырость снегов
в поцелуе прошедшей эпохи.
знаешь я ещё жив,
но уже верю только лишь в сны,
где япония манит купелью водою вулканов,
где мы смоем печаль
колыбелью последней весны
неприметно, но в общем спонтанно.
ревность наших орбит
попадающих в вечности сплин
закрывает глаза
на сплетенья таинственных судеб
и я зная об этом скучаю так часто один,
оставаясь в тени,
для кого-то наивно уютен...

-3-

уже мороз и старый серый лёд,
как наледь и как вечность несвершений,
где мы опять несём судьбу вперёд,
вне наших чувств и вне расположений.

идёт война и души на таран
свершают бой рождая откровения.
где вновь декабрь свободой своей пьян
всё охлаждая /под набат/ забвения.

где силуэт в зашторенном окне
целует обнимая чьи-то плечи.
где ты давно скучаешь не по мне.
где я грущу об
этом в снежный вечер...

-4-

ты здесь во всём, в кружащихся словах,
в глинтвейне и заснеженных ресницах.
ты вспоминаешь может быть о том,
где я живу?
и лица,лица, лица.
где души прилетевшие на свет,
как бабочки ласкают нежный свиток
твоих стихов...
и близкий человек, как узелок
из слов, и всех попыток ...
ладони от дыхания до дна,
до вздоха предвкушённого желанья.
но только ты не мной побеждена,
не моего дыхания, признанья.
и города вновь обнимает спрут
из времени и тайных несвершений...

а где-то нас как прежде снова ждут
бога не те и оголённые колени...

-5-
стеснённо огибает циферблат
секундами прошедшие мгновения.
меняя лета зной на листопад,
меняя шёпот душ на вдохновения.
морщинок рой крадётся по пятам
венчая мудрость пройденных уроков,
и строки рассылаем адресам
по лёгкому движенью биотоков.
по зеркалам уходим вглубь души
к истокам незаконченных историй
и хочется порою согрешить
по чувственному слогу аллегорий.
и хочется порою быть собой
взамен годам, взамен взошедшей сути.
но дарим смысл столь разным городам,
пересекаясь на чужом маршруте.
извечный дождь смывает суету
в зеркальности порой противоречий
и ждём того, и ждём порою ту,
кто рядом был,
но был столь быстротечен.

-6-
и всюду ты,
и рай, и с ним же ад,
и радость строк, и вкус французской булки,
и домик с карт, и мягкий снегопад,
и аромат весенней незабудки.
под шёпот ветра белые следы,
ведущие под пропасть горизонта,
и силуэт в окне,
где манишь, ты,
опять в свой стиль и роскоши, и блонда.
что может быть уютней и важней,
ты вяжешь пустоту опавшим платьем,
спадающим в провалы без дверей
любовью, а быть может и проклятьем.
мы смертные, удел наш, - тайны роль,
твой эпикриз влекущая в ночь слабость,
и рядом с ней безумие и боль,
и волю убивающая благость.
рожденье, смерть, тоска и простота,
а с ней эдем, манящий наважденьем,
где рядом с ним Голгофа для Христа, -
цена твоей любви и наслаждения.