Житейская история

Они знакомы были восемь лет.
Была ли тут любовь или привычка?
Но оказалось, что искать ответ,
Как трость – ему, и шляпу – ей, обычно

Забытые средь торопливых дней.
Печалясь, но не подавая вида,
Пытались целоваться у друзей,
Но первой прорвалась её обида.

Она рыдала. Он стоял, молчал.
Затем сказал, что время выпить кофе.
В соседях кто-то клавишей бренчал,
И он завёл её в кафе напротив.

Помешивали – каждый – кипяток,
Не замечая, как шагает вечер,
Он тихо подводил всему итог.
Молчание стояло бесконечным.


Erich Kaestner  (23. Februar 1899, Dresden – 29. Juli 1974, Muenchen)
 
"Sachliche Romanze"

Als sie einander acht Jahre kannten
(und man darf sagen: sie kannten sich gut),
kam ihre Liebe ploetzlich abhanden.
Wie andern Leuten ein Stock oder Hut.
Sie waren traurig, betrugen sich heiter,
versuchten Kuesse, als ob nichts sei,
und sahen sich an und wussten nicht weiter.
Da weinte sie schliesslich. Und er stand dabei.
Vom Fenster aus konnte man Schiffen winken.
Er sagte, es waere schon Viertel nach Vier
und Zeit, irgendwo Kaffee zu trinken.
Nebenan uebte ein Mensch Klavier.
Sie gingen ins kleinste Cafe' am Ort
und ruehrten in ihren Tassen.
Am Abend sassen sie immer noch dort.
Sie sassen allein, und sie sprachen kein Wort
und konnten es einfach nicht fassen.
1928
_________________________

Подстрочник Галины Косинцевой Генш:

Деловой романс/Будничный романс/Житейский романс

Когда они знали друг друга [уже] восемь лет
(и, можно сказать, они знали друг друга хорошо),
их любовь внезапно пропала/потерялась.
Как у других людей трость или шляпа.

Они были опечалены, [но] радостно/браво обманывали друг друга,
пытались целоваться, как ни в чём не бывало,
смотрели друг на друга и не знали, что [же] дальше.
[И] наконец, она заплакала/разрыдалась. А он стоял рядом.
Из окна можно было помахать кораблям.
Он сказал, [что] уже четверть пятого
и время [пора], где-нибудь выпить кофе.
Рядом [по соседству] человек [кто-то] упражнялся/[играл] на пианино.
Они пошли в самое маленькое кафе в [этом] месте/ [вблизи]
и помешивали кофе в своих чашках.
Вечером они всё еще сидели там.
Они сидели одни, и они не говорили ни слова
и просто не могли этого/[ничего] понять.