Во тьме преисподней, погасшей зазря...

Во тьме преисподней, погасшей зазря,
Не видя достойные муки,
Во лжи и предательстве всходит заря,
Гася полуночные звуки.

Прогорклое солнце исходит на нет.
Растерзанный холод на сушу.
Из пепла, принявшего мертвенный снег,
Приходят последние души.

Доверие дымкой ложится им в плащ,
Смеясь над своею основой.
И снова, и снова незримый палач
Тем душам рубит головы.

За новою жатвой придёт пилигрим,
Сгибаясь под тяжестью веры.
Ах, не потому ли он всюду гоним,
Что путь свой заклал на доверии?

Теперь он умнее, но память живых
Ему не спасёт репутации.
Живых то уж нету, лишь мёртвый эфир
Напомнит о прежнем овацией.

Над ним посмеются теперь мертвецы,
Кидая рублёные головы.
Ты, путник, ведь знал: все вокруг подлецы.
Зачем за них дрался с вороном?

Зачем, изнутри зная мерзкий их нрав,
Ты встал на защиту с лирою,
Законы природы безбожно поправ?
Ты дал им взрасти - ликуй теперь.

Хотел бы за разумом следовать, раб,
Включил бы поранее голову.
А ныне твой долг разгребать мёртвых скарб.
Не прячься, лишь кара то скорая.

То карма, настигшая серым дождём
Твою посыпает бороду.
Пепел, пепел - земля в серый тон.
Грива волос блёклым шёпотом

Под мертвенный ветер былину поёт
О древней поре незапятнанной.
Дивись духов сонм: эта скрипка живёт
Душой даже криво залатанной.

И снова и снова придёт пилигрим
За мёртвыми к мёртвым в расплату.
Не любит, не верит и злобой гоним.
И местью движется к фатуму.