Рассказ за казаков х. Мельняковский в праздник Вел

Хутор Мельняковский Дударевского сельсовета Шолоховского района. Образовался в 1870 году Мельниковым. Стали постепенно этот хутор заселять казаки, а так же вырастали дети, создавали свою семью, строили своими силами себе курень… вот так хуторок и разрастался возля речки Песковатки.
        Каждому наделяли земельный участок в гектар под собственное подворье, а также наделяли каждую семью пахотными землями и сенокосами, у кого в семье были ребята, им в царское время выделялось больше земли, так как они могли её обрабатывать сами.
          Уклад казака из пакон веков на Дону, это земледелие и животноводство и обязательная воинская повинность. Донские казаки веками трудились в пот и лица и детей своих смальства приучали к физическому труду.   Все казаки вырастали умельцы на все руки, и эта наука передавалась из поколения в поколение.
         Казаки умели и работать и воевать за свою Родину, и на праздниках дружно отдыхать в застолье. Где по жизни пели казачьи песни, а так же танцевали. Музыкальные инструменты были, гармонь и балалайка и почти каждый казак умел, играть на этих инструментах. И что удивительно никакое хорошее застолье не обходилось без драки, а начиналось, с малого… давай, поборемся!!!
         Один из эпизодов, дело было в 60-тые года на Троицу, этот Великий праздник казаки отмечали завсегда дружно и без женщин, расслабляясь перед сенокосной порой.
Вот собрались казаки хутора Мельняковского в подворье Косоножкина Алексея Ивановича 1889 года рождения, они в то время жили зажиточно, так как сын Егор Алексеевич был завхозом, а завхоз в советские времена, это большой человек, а он заведовал имуществом второго отделения совхоза Дударевского, к которому относилось два хутора, Лосевский и Мельняковский. 
         Вот поэтому  и жили они в достатке, а жили рядом с речкой, левада большая… летом красота! Птицы не смолкают, лягушки турчат всеми ночами. Как говорится райский сад! Да и только… живи казак и наслаждайся степной красотой родного края.
        В хуторе у казаков была традиция, на троицу с утра поймать свежей рыбы… бреденьком, сварить свежей ухи и пожарить яичницу с рыбой.
В тридцатых годах речка Песковатка была глубокая... местами ямы достигали 30-ти метровой глубины, рыбы было валом, сазаны водились по десять и более килограммов, плотва и щука кишела кругом, а в шестидесятых годах много навозу в речку с базов совхозных бульдозерами сдвинули, вот  речка и обмелела. Сазан перевёлся , а щука и плотва кишели по-прежнему, особенно много было раков и в речке и пруду. Вот казаки с утра наловили рыбы цибарку 15 литровую, раков мешок, а водки и вина в то время было заглонись… советы не скупились, спаивать людей, чтобы они проблем меньше в жизни замечали.
        Водка Московская стоила  2 р.87 коп, а бутылка вина плодово ягодного 90 копеек. Собрались гулять все те которые прошли всю войну от начала до конца и остались в живых, кое-кто побывал и в плену у немцев, бежали из плена... вернувшись на Родину! получили по десять лет наших Союзных лагерей.
         Таким был казак Пётр Иванович Мельников, он попал в плен к немцам, будучи их армия в окружении, конвоировали их в Германию для работы, а там уже отбирали крепких и здоровых, а он был роста маленького, метр шестьдесят с немногим, похудел сильно ну какой с него работник. Вот немцы и проводили сортировку, и таких как он, а так же больных и раненых  отбирали и отправляли под конвоем на расстрел в карьер.
          Гнали их по лесу, а Пётр Иванович и говорит одному товарищу:
- Семён давай попробуем сбежать, конвойных немного не побегут догонять по лесу,
 а тот говорит:
- Ты чё Петро удумал… так застрелят.
Петр Иванович ему отвечает:
- А нас куда ведут не на расстрел, что ли?
Семён ему гутарит:
- Так в карьере расстреляют и закопают, а тут убьют кто тебя будет закапывать и будут волки тягать по всему лесу, я не побегу…
       Вот Петр Иванович выбрал момент когда лес был погуще и побежал, конвойные стреляли но не попали и скитался он более года пока не вышел к своей границе и пришел в воинское, первое попавшее подразделение, а те его передали в  НКВД, а дальше допросы с пристрастиями и по этапу на 10 лет. Так встретила его родина в своих объятиях в сибирских гулагах.
        Егор Алексеевич Косоножкин тоже был в плену, но на нашей территории и однажды выбрав момент сбежал  и прибился к партизанам. Воевал в партизанском отряде, поэтому и миновал наши лагеря. И вот когда они на праздники собирались вместе, то вспоминали немецкие лагеря, допросы в НКВД, и когда, хорошо поддав… предлагали побороться.
        Егор Алексеевич был крупный казак, рослый и весом кило 130 не меньше, а Пётр Иванович пройдя все лагеря по прежнему был маленький и щуплый
Вот к вечеру хорошо все поддатые, кто уже дремал на сочной траве у речки, как брат меньший Егора… - Александр Алексеевич он тоже участие ВОВ принимал но в плен не попадал, лежал у речки в холодке и дремал.Некоторые казаки песни пели, кто просто гутарил о жизни, всё было тихо и мирно.
        Алексей Иванович был уже в годах... выпивал за компанию понемногу, ходил и присматривал за всеми, зная на перёд, что без драки… посля хорошей попойки! Не обойдётся всё равно, а он был вылитый Пантелей Прокофьевич Мелехов, из романа Тихий Дон. Был такой же худощавый черный курчавый и поседевший, и прихрамывал на ногу… ходил всегда с добротным костылем опираясь на него, да и в деле этот костыль ему по хозяйству помогал, то скотину на баз загонять, то овец, то гусей гонять. Да ещё Алексей Иванович шепелявил, сына Александра своего называл не Санька, а Шанька.
          Вот Пётр Иванович и говорит Егору Алексеевичу:
 - Егор! Давай с тобой по боремся, а то еще не известно когда соберёмся?
Егор Алексеевич отвечает:
- Ну, а чего Пётр не побороться… - узнать нагулял ты на своде здоровья,- али нет…
Пётр Иванович ему гутарит:
 - Ты Егор становишься на колени, что бы мы с тобой хоть по росту были одинаковы, да шибко не души в своих объятьях!
          Казаки услышав этот разговор вмиг ободрились, зашевелились, загомонили, зная на перёд, что развязка будет настоящей.
Стали дружно выкрикивать:
- Давай Петр Иванович покажи Егору свою молодецкую выправку, да гляди не посрами свой родной хутор Мельняковский и свою всю родню.
          А Мельниковых было в хуторе,- третья часть хутор. Отец Егора... Алексей Иванович как услышал гоман казаков и их дружное подзадоривание, зная чем это закончится. Как зашумит:
- Ну чё слетелись? Как вороньё на падаль, чё концерт устраиваете бесплатный себе здесь. Казаки стали его успокаивать:
- Да не переживай Алексей Иванович ты так сильно, ну поборются они как в детстве боролись, да и всё тут. Алексей Иванович:
- Знаю чем это борьба заканчивается... по боле вас прожил на свете, много повидал чем заканчивается у казаков это борьба.
          Вот Егор Алексеевич становится на колени, Петр Иванович подходит к нему и начинают бороться… Пётр схватил Егора за шею и завалил его наземь, тот поймал Петра тоже за шею ну и видать придавил его шибко к земле. Петр как-то освободился, вскакивает на ноги и Егор потихоньку на калении поднимается.
Петр на него орёт!
– Ты чего Егорка! - ядрена вошь... так меня придавил, чуть концы я не отдал… - ишь ты падла! как фашист действуешь...
Разворачивается и Егора в ухо кулаком с правой руки, затем с левой руки и начал его мутузить. Дед как увидел эту картину, прихрамывая опираясь на костыль, подбегая к ним орёт:
- Угомонись пятушек ишь как расходился ядрёна вошь!!! А то я тебя зараз этим костылем так отъездию, что и немец тебя так не бил. А Петр разошелся… бьёт Егорку то с правой то с левой руки и нос ему в кровь разбил. Казаки дружно гогочют один перед одним, выкрикивая... давай Петро!!! Вали его наземь, а мы уж его тут дорежем этого откормленного кабанчика!
         Дед видит, что до крови дело дошло, прихрамывая опираясь на костыль, подбегает к меньшему сыну Александру и костылем его по спине как перетянет:
- Ты чё Шанька тут разлёгся ядрёна корень, брата вон Егорушку... моего кормилица Петро изверг убивает, а ты лежишь не шевелишься!
         Тот вздрогнул от удара костылём;
- ты чё батя совсем сдуру сошел? Так костылём меня огрел,
- чё он Петро, Егора оглоблей, что ли бьёт, - или как? 
Дед Алексей;
- да! какой там оглоблей он без оглобли погляди как Егорушку нашего клюёт, тот ни как не вспапашится чтобы на ноги подняться, вон погляди как он кровью весь исходит!
         Александр, бате отвечает;
- Егорушку твоего батя... руками насмерть не забить! ну нешто оглоблей,- то можно!
Батя вспылил;
- ты чё Шанька! Совсем пьяный штоли, ты помнишь в прошлом году у нашей Маруси сестры твоей, какой петушака был,- поболее индюка, а у брата моего Пантелея чуть более куропатки, а Марусиного петуха он до смерти заклевал.
          А Егорку моего забьют… -  кто меня кормить будет? ты то, отделился от нас… только погулять и появляешься, а как помочь чего… так тебя не сыскать! никогда.
Ну чего лежишь?
- иди брату зараз помоги, пока этот не добитый немцем Петушок… - его насмерть не забил.
         Александр встал, отряхнулся, поглядел как Петро молотит Егора и гутарит бате:
- Не, батя я не пойду… - пусть сами разбираются!
Батя вспылил;
- ты совсем Шанька от семьи удалился! - ну Бог тебе судья, я этого драчуна сам вмиг угомоню, в первую мировую не таких… - успокаивал.
           Повернулся и в перебежку опираясь на костыль прихрамывая, подался к бойцам, подбежав и с размаху ударяет костылём Петра так по спине, что тот валится с ног. Тут Егор вспапашился встал на ноги и на батю;
-ты чего батя! так Петра костылём ломанул? вон он как растянулся, ещё не подымется…
А батя ему гутарит;
 - ни чего с ним нестанится… подымется, куда он денется изверг такой.
           Минут через пять Петр очухался, вскочил на ноги и гутарит;
 - Алексей Иванович, ты чё на старости лет совсем ошалел, что ли? так меня перетянуть своим костылём.
 А дед ему отвечает;
- а ты знать не ошалел Петро… так молотить моего сына на моих глазах. Если бы зараз твоих сыновей так в кровь избивали, я бы поглядел… как ты бы поступил.
           Садитесь зараз все сейчас дружно за стол, выпивайте мировую… вторую на посошок и все с моего базу по своим куреням. Все дружно сели, налили… крякнули! Поблагодарили Алексея Ивановича за хлеб и соль, и пошли по своим куреням. Вот так донские казаки гуляли завсегда в хуторах и станицах, да и сейчас не перестают... хотя уклад уже не тот, что ранее был в пятидесятых, шестидесятых годах.