Восьмидесятники...

Наверно, я напрасно промолчал,
когда ты слов ждала, склонясь над книгой.
Сначала, помню, громкий был скандал,
закончившийся криком: "Хочешь — прыгай
в такси. И мчи скорей в аэропорт,
лети к своим сугробам и туманам.
А я останусь, я люблю комфорт,
люблю, когда вода течет из крана!"
Потом бессилье, слезы, тишина.
Я злился, ты молчала, сидя в кресле,
боящаяся снова быть одна,
страшащаяся отправляться вместе.
Рванула нервно книгу со стола,
из пачки прихватила сигарету,
но скрыть, как видно, дымом не смогла
из рюкзака торчащие билеты.
Швырнув окурок резко за окно,
упала в кресло, погрузилась в книгу.
Я в голове крутил слова: "Давно
с тобой мы собирались ехать в Ригу.
Давай же вместе улетим туда
уже сейчас, а не потом когда-то..."
Но край сознанья, корчась от стыда,
напоминал, что ждут меня ребята.
И я молчал. Молчания струна
дрожала между нами на пределе...
Закрылась дверь. Осталась ты одна,
с трудом в мое предательство поверив.
Поход был грустен. Как-то все не так...
Без радости от снега и тумана.
И к осознанью: "Я такой дурак!"
примешивался горький стыд обмана.
Конечно, я напрасно промолчал,
когда ты слов ждала, склонясь над книгой.
Гуднул корабль, оставив свой причал,
ты уплыла одна... Наверно, в Ригу...