М6. Постскриптум

Дорогие друзья мои, так вот незаметно, а уже и шестой сезон нашей мастерской подошёл к концу. Надо сказать, что в этот раз, мне показалось, вы передо мной ставили особо сложные задачи, которые приходилось решать иногда не день и даже не два. Но мы справились. Благодарю вас за желание учиться, за интересные диалоги, за то, что я с вами тоже расту над собой и многому учусь.
Пожалуй, хотела бы поговорить сегодня только о трёх моментах. Прежде всего давайте помянем замечательного поэта Александра Марочкина, постоянного участника мастерской, который скоропостижно скончался летом. Жил он в Брянске, работал журналистом, писал яркие, честные, самобытные стихи. В середине июня Саша написал мне письмо с просьбой помочь разобраться в его рукописи стихов, сказал, что больше не к кому обратиться, что мне он доверяет, как никому больше. Сначала я просто просматривала его рукопись, отбирала лучшее, потом родилась идея книги, проект стал приобретать реальные очертания. Я отобрала все самые сильные стихи Александра, вместе мы тщательнейшим образом проработали все детали и нюансы каждого стихотворения, каждого цикла. Книга легко раскладывалась на четыре части: любовная лирика, философская лирика, иронические стихи и гражданская поэзия. Так и сделали, а затем я предложила написать предисловие, на что Саша ответил: «Я об этом не мог и мечтать». Только он меня предупредил, чтобы я его не слишком перехваливала. Я шутила: «Обязуюсь писать правду, только правду и ничего, кроме правды!» Предисловие Саше очень понравилось. Он написал мне: «Это же отдельная книга! Ваша статья лучше моих стихов!» У него было отменное чувство юмора и ещё один редкий по сегодняшним меркам дар – человеческая скромность.
Когда мы работали над стихами, он так загорелся, так расцвёл! Каждый вечер мы были на связи и правили, перелопачивали его стихи не по одному разу – меняли заголовки, сокращали, где-то Саша менял концепцию, многие стихи из старых, когда-то недоработанных и брошенных, он по моему совету реанимировал, находил более точные слова и образы. Трудился он вдохновенно, азартно. Мы также горячо обсуждали макет книги, продумывали и затем из всех вариантов выбирали обложку. Идея обложки была наша общая, разрабатывали её по чуть-чуть: сделать фон из Сашиных черновиков, а в глубине, словно водяной знак, – его фотография. И вся книга оформлена в том же стиле – словно части черновиков, исписанных и скомканных поэтом листков, случайно оказались в поле читательского зрения… Концепция нам нравилась обоим, и верстальщик тоже подхватил идею, воплотил её в жизнь… В процессе работы над стихами, когда в результате редактуры они стали приобретать законченное звучание, Саша мне радостно сказал: «С Вами я Онегина напишу! – И ещё добавил: – Вы единственный знакомый мне живой поэт. Я в Вас свято верю». Я отшутилась: «Ключевое слово: «живой»…»
Он был очень воодушевлён идеей этой книги, так её ждал… Но вот – не случилось. Каких-то двадцати дней жизни не хватило!.. Теперь эта книга будет светлой памятью о замечательном человеке и поэте, скромном и настоящем. Да, жизнь несправедливо бывает коротка и непредсказуема! И всё же Александр Марочкин оставил нам в наследство свой мир, свою поэзию – прекрасную и высокую частичку своей души…
Ещё не могу не сказать об одной вещи, которая меня удивляет и, конечно, задевает: это отсутствие обратной связи от некоторых авторов, обращающихся ко мне в мастерскую. Присылают заявку, я откликаюсь, вникаю, работаю, выкладываю пояснения и варианты, а человек даже не думает хоть что-то потом написать. Ни спасибо, ни до свиданья, ни иди ты лесом, как говорится… Вы знаете, я не требую ни беспрекословного согласия со всеми моими советами (об этом я ещё скажу ниже), ни каких-то проявлений сверхблагодарности или подобострастия. Ни в коем случае, это совершенно ни к чему! Но как-то отозваться, я считаю, на мою редакторскую работу – это дело обычной человеческой культуры, взаимоуважения и порядочности. В этот раз проигноривали мои старания аж пять человек, поэтому это было особенно заметно. Вот их имена (считаю, что им стоит увидеть себя со стороны): Наталья Анненкова Ефимова, Александр Кременч, Александр Проскуряков, Яна Щербина, Татьяна Зыкова-Климова. Правда, Яна уведомила меня, что в её местности плохо работает интернет, так что я ещё жду её отклика. А остальным желаю всего доброго, но хочу предупредить, что принимать их работы в своей мастерской больше не буду. Так что не обижайтесь, дорогие молчуны, и будьте счастливы.
По поводу же того, стоит ли полностью принимать мои советы или относиться к ним творчески и критично, я хочу рассказать весьма поучительную историю, произошедшую с одной моей сокурсницей по Литературному институту. Дело было в середине 90-х, училась эта начинающая поэтесса у Валентина Митрофановича Сидорова – был такой известный поэт-рериховец, крупный представитель рериховской школы и основатель Международной ассоциации «Мир через Культуру». Студентка (назовём её Лида) была совершенно очарована творчеством и личным обаянием мастера, и даже в чём-то пыталась ему подражать. Вообще Сидоров считал, что будущее за верлибрами и, как он говорил, медитативной поэзией. А Лида как раз писала стихи, в которых почти отсутствовала рифма – это были по большей части короткие зарисовки, напоминающие восточную поэзию. Надо сказать, что мыслей и чувств у неё было много, а вот форма сильно отставала и техническому мастерству ей ещё нужно было учиться и учиться. И вот как-то она отдала подборку своих стихотворений Валентину Митрофановичу на суд. Мастер внимательно отнёсся к просьбе студентки и проработал буквально каждое её стихотворение – все листки были густо исчёрканы красной пастой: что-то он предлагал сократить, что-то доработать, что-то изменить, а что-то и полностью переписать. Лида забрала листки с благоговением, долго изучала правки, обдумывала, как поступить, чувствуя досаду и невольную обиду. Но в конечном итоге уважение к авторитету мастера перевесило все остальные чувства, и она решила послушать своего гуру и внести все его правки до единой в неизменном виде. Что она и сделала. Когда стихи были исправлены и перепечатаны, она вновь понесла их Сидорову, причём ей пришлось долго ловить и поджидать его в институтских коридорах и уголках дворика, пока наконец педагог нашёл для неё минутку своего драгоценного времени.
Педагог вновь прочитал все стихи и произнёс только одну фразу: «Что это за ужас?!» «Я… Вы… Это же вы мне всё поправили…» – пролепетала испуганная Лида. «Я? Я так плохо поправил? – вскинул брови удивлённый мастер. – В прошлый раз твои стихи были лучше, мне там даже что-то понравилось, но теперь это просто чудовищно!»
Можете себе представить, каково было и удивление, и разочарование Лиды, услышавшей этот приговор… Так что мораль очевидна: нельзя бездумно следовать ничьим советам, даже если советчик – несомненный эксперт в данной области. Скорее всего, Сидоров вносил правки не особо задумываясь, поспешно, не проникнув глубоко в стилистику и манеру письма ученицы. И, конечно, студентке стоило изучить каждое предложение поэта, посмотреть, что же получается в итоге, подойти к работе над ошибками дифференцированно, творчески, в конце концов, нести самой ответственность за свои стихи, а не перекладывать её на плечи другого человека. Инфантильная доверчивость и безответственность перед собственным даром делает незадачливых авторов слонами-живописцами, а это худшее, что с нами может произойти. И здесь хочу сказать, что мне как раз очень нравится подход к нашему сотрудничеству большинства из вас: вы прислушиваетесь к советам, но художественно переосмысливаете их и вместе со мной ищете лучший, точнейший, единственно возможный вариант. Уверена: это самый правильный путь к достижению новых вершин!
А в заключение – уже традиционные стихи о творчестве, написанные мной в последний период.

* * *
Постепенно идя от глухих, безглагольных основ,
Приближаюсь к вибрирующей заповеданной сути.
Не слова созревают во мне – это я созреваю для слов,
Открывая себя же в себе в каждой новой минуте.

Только б в сердце любовь не померкла и только бы Русь
Удержалась над бездной с подачи Господней рассрочки!..
Не стихи равнозначащи мне – это я, может быть, дотянусь
В час бессрочный до самой своей искупляющей строчки...

НАД МРАКОМ

И в сердца кровь макал своё перо...
Гийом дю Вентре

Не надо думать, что стихи
Приходят сами:
Так много всякой шелухи
Под небесами,
Что к нам на лист спуститься в ночь
Всегда готова!..
А ты полову гонишь прочь,
Молотишь слово.
А ты его на зуб, на вкус,
Мыча и клича –
Из маеты, из первых уст
Твоя добыча.
А ты фильтруешь, сеешь, мнёшь,
Пересеваешь,
То бурно славишь, то клянёшь –
Переживаешь.
И в кровь сердечную свой слог
Макаешь лихо,
Чтоб сотворить – нет, не стишок,
Не стиш, не стихо! –
Но то, единственное, то,
Чья суть – рожденье,
Внезапней циферок лото
Стихотворенье.
И этот труд, чей горний свет
Над мраком поднят,
И есть твой каторжный, поэт,
Твой вышний подвиг.

Так что ещё и ещё раз повторяю и вам, и самой себе: только строжайшая самокритика, воспитание в себе беспощадного внутреннего редактора – а вместе с тем непременная вера в себя и свою звезду могут привести каждого к желаемым высоким результатам! И всё обязательно будет хорошо, главное, чтобы все были живы, чтобы вдохновение нас не покидало и чтобы жизнь не переставала быть желанной и полной добрых открытий. Всё остальное – одолимо!

Ваша Валерия Салтанова