случайных связей перепутица

Разбуженный к шести вороньим криком,
цементный разворованный завод
прибавит сотню тонн к своим веригам,
хотя не оживёт.
Но малость оттопырив проходную,
как высохший кузнечик яйцеклад,
шарахнет пылью - переименую
подросших шакалят
в детей собачьих, это ли не дико.
Завод-мертвец, проснувшийся к шести,
вдруг выпустит на волю рыжих динго,
в свалявшейся шерсти.
Чтоб где-нибудь гуляющая свора
облаяла идущего в магаз,
чтоб сука стала поводом для спора,
и чтобы не погас
фонарь напротив Ленина и Маркса,
бетонных статуй возле проходной.
Идея есть, и выжившая масса
подвластна ей одной -
кормить собак бродячих, множить стаю
цементного завода, странный зуд.
Хоть ясно, что собачки, подрастая,
кого-то загрызут.

***

По молодости так встречали мы
рассветы и закаты яркие,
не с радостями да печалями,
а просто вдоль перрона шаркая
вдвоём с девчонкой и в подпитии,
такое вряд ли позабудется.
А вот не лучшие события -
случайных связей перепутица
уйдёт куда-то, просто сгладится,
а если что-то и останется -
фигурка в ярко-синем платьице,
воробушки в пыли на станции.
Ларёк, и шкалики разбросаны
в кустах шиповника. Теперь уже
мы прячем в лицах склонность к осени,
пожившие и потерпевшие.
Перрон, принцессы на горошинах,
но мы давно не принцы, проще нам
себя представить в роли брошенных,
не обращаясь к нами брошенным.

***

Из дома ни ногой, погода - дрянь,
проходит выходной, увы, впустую.
Почти привык, почти не протестую,
хоть дождь стеной, хоть гром небесный грянь -
я всё приму, прокурен и пропит
не водкой - чаем, спит радиоточка,
съезжает с календарного листочка
промокший день. Наверно, тоже спит,
как совесть или кошка в эти дни.
Куда спешить, напрасная морока -
с креплёным завязал, и это строго,
сиди, скучай и душу не тяни -
такие планы. Куришь у окна,
роняя серый пепел из фрамуги.
Пропойцы, обречённые на муки,
должны страдать. Моя ли в том вина,
что я не пью? Не думаю. Отнюдь.
Но завтра на работу, вот засада.
Опять идёшь гулять кругами ада,
мечтая хоть немного потянуть,
пока твой выходной не вышел весь.
Являешься к соседям в душегрейке,
а те играют, древние, что греки,
втащив свою Элладу под навес.
Хоть плачь, хоть смейся, хочешь, заори -
смотри, дурак, коня-то не прохлопай!
Пока дожди, займись-ка Пенелопой,
не то другие выбьются в цари.
Воскресный день страшней недели всей,
куда ещё там выведет кривая...
И смотрит матом, рта не раскрывая,
на Трою постаревший Одиссей.