И не то, чтоб густы письмена...

И не то, чтоб густы письмена,
и не то, чтобы речи окольны:
всё в них чахнут надежд  семена,
всё-то музыка плещет, подпольна,
не встаёт на крыло - хоть убей -
вызов брошенный, выбор дерзящий...
Зачинается  - человек болящий
от посольства -  ран, нарочных -  скорбей.

Повязаться б с явью морским узлом,
в дверь чванливую  достучаться...
Погорельцем, выжитым домочадцем
лечь под думу: как с пополам-веслом
догрести до топкого, хоть какого
брега в лодке, чЕрпающей волны
гибельность, песчаного плова
не наглотаться, жалоб, обид, вины?

В зимовальной яме, глухой норе
как от мира б суметь отречься,
на подкожном жире, пайке аптечном
протянуть и очнуться о той поре,
как взрастёт хитин, лоскутом сойдёт
кожа чешуйчатая, новой остью
шкура сменится, обратятся к росту
семена и - гудбайте  - и бинт и йод.

Человек болящий, приимешь боль
по иному ныне - дублёной кожей.
Всё при том же выборе - возглаголь
с тем же вызовом супротиву торжищ,
и пребудь  - покоен и милосерд:
путь так долог, коряв и горек...
Убывает, - лепечущий в страхе, смерд,
прибывает - молчащий стоик.