Даймон Сократа. Сцена 1. 5

СЦЕНА 1.5

     Агора в Афинах. Шумное разудалое веселье Демоса с песней и плясками.

ДЕМОС (поёт)
Нам тридцать дней календаря
Подарены богами
На каждый месяц. И не зря
Тиранов тридцать с нами.
Тиранов тридцать с нами!

Припев:
Нам жить без Тиранов –
Душевная рана,
Сердечная мука была бы вовек!
Под их мудрой дланью
Живём мы исправно.
И счастлив под нею любой человек!
И счастлив под нею любой человек!

Один Тиран – поэт, иной –
Педант, гуляка – третий.
На каждый день Тиран нам свой.
Не скучно жить на свете!
Не скучно жить на свете!

Припев:
Нам жить без Тиранов –
Душевная рана,
Сердечная мука была бы вовек!
Под их мудрой дланью
Живём мы исправно.
И счастлив под нею любой человек!
И счастлив под нею любой человек!

     Появляется Глашатай с двумя Горнистами. Горнисты трубят в горны, «перекрывая» музыку веселья. Музыка стихает, толпа прекращает танцевать.
     На балконе появляется Критий. Демос несколько растерянно смотрит на него. Критий садится в кресло, делает знак рукой. Глашатай разворачивает  свиток.

ГЛАШАТАЙ (читает указ)
Велением Скромнейшего из скромных,
Что знает обо всех мечтах утробных
Народа своего и всех подробных
Нюансах дум, что прячутся в умах,
С душевной милостью отца к дитятям
Даруется сей пир потехи ради 
Как символ единения в рядах!

ЮНОША
Простите… Где ж иные двадцать девять
Скромнейших из всех скромных?.. Заболели?..

     Пауза. Остальной Демос косится на Глашатая и на Крития, но молчит.

ГЛАШАТАЙ (игнорируя выпад Юноши)
Единство ж демоса – есть щит и меч
Надёжные. Гранитом верных плеч
Афиняне как золотом  богаты.
И тем веков сильнее испокон
Сердец патриотический огонь
И гнев непримиримый к ренегатам.

     Демос бурно реагирует.

ЮНОША
Неужто захворали?.. Странно, вроде…
Какой-то вирус по Афинам бродит?..

     Демос косится на Крития.

АФИНЯНИН ПЕРВЫЙ (негромко)
Вот, падла…

АФИНЯНИН ВТОРОЙ (негромко)
                Да уж…

АФИНЯНИН ТРЕТИЙ (негромко)
                Он нас всех угробит….

     Афиняне чуть расходятся в стороны, отстраняясь от Юноши. Критий, снисходительно улыбнувшись, делает жест Глашатаю, чтобы тот продолжал.

ГЛАШАТАЙ
Враг демоса ж – любой – есть как гангрена.
Чтоб тело гнилью не было растленным,
Отрезал пакость, и делов всего-то!
Как белый день то ясно всем, кто зряч.
И Критий ныне как мудрейший врач
Дарует «ампутацию»…  Леонта!

     Толпа «взрывается» бурными воплями и овациями. Вновь гремит музыка, и бушуют разудалые пляски.

ЮНОША (перекрикивает)
Постойте! Стойте, умоляю, люди!
     (музыка и пляски прекращаются)
Люблю всех вас, и с вами да пребудет
Хранительница трезвых дум Афина!
Но здесь какая-то ошибка, видно…
Леонт – стратег и истый патриот,
Его деянья знатны, знатен род.
Афинянин он чести беспримерной,
Пречистых помыслов слуга, и верно
Достоин он не казни, но награды.
     (музыка стихает)
Вы, что… ослепли все?..

     Толпа со страхом косится на Крития. Глашатай бежит к Критию. Тот что-то ему говорит. Глашатай возвращается на своё место.

ГЛАШАТАЙ
                Повесить рядом.
     (пауза)
Имущество ж заблудшего барана
Великодушие сердечное Тирана
Всемилостиво тот час же положит
Тому, кто твердолобого стреножит.

     Небольшая пауза, и люди набрасываются на Юношу, хватая того и мешая друг другу, вступая в потасовки между собой.

АФИНЯНИН ПЕРВЫЙ
Ручонки прочь! Он мой!

АФИНЯНИН ВТОРОЙ
                Как бы не так!
Его схватил я первый.

АФИНЯНИН ТРЕТИЙ
                Я!

АФИНЯНИН ЧЕТВЁРТЫЙ
                Нет, я!

АФИНЯНИН ПЕРВЫЙ
Заткни фонтан, метек! Твоя струя
Пованивает редкостною дрянью!

АФИНЯНИН ПЯТЫЙ
Сограждане, умерим реки брани!
Нам хватит всем, коль аппетит умерим!

АФИНЯНИН ПЕРВЫЙ (пятому)
Пошёл ты! Я делиться не намерен!
     (четвёртому)
А ты, метек, вообще не гражданин!
И, как я погляжу, не ты один!..

     Глашатай взмахивает, словно дирижёр, руками. И вновь гремит музыка. Часть людей всё ещё спорят из-за Юноши, иные – пляшут и поют. 
   
ДЕМОС (поёт)
Тиранов сонм над головой
Иметь нам неприлично!
Один Тиран на день любой –
Удобно и практично!
Удобно и практично!

Нам жить без Тирана –
Душевная рана,
Сердечная мука была бы вовек!
Под Крития ж дланью
Живём мы исправно.
И счастлив под нею любой человек!
И счастлив под нею любой человек!

     Вся эта вакханалия словно закручивается вихрем, потом постепенно исчезает, растворяется как дым…