Может, всё это в балладах и песнях останется

Может, всё это в балладах и песнях останется,
Может быть, скоро и вовсе быльём порастёт:
Старая мыза, шиповник над высохшей старицей,
Хмель, заплетающий ниши древесных пустот.

Сосен стволы над осокой заросшею поймою,
Мост, обвалившийся в бурый бурливый поток.
Всё это было не понято, сердцем не поймано.
Важно не это, а важно, что будет потом.

Вот я иду по грибы по угорам с оврагами.
Грузди с лисичками светятся в свявшей траве.
Встречного путника нет, и не знаю, во благо ли
То, что безлюдье сюда поселилось навек.

Всё здесь – моё, безраздельно, бездумно, беспочвенно,
Словно земля эта создана только вчера.
Но раздаётся пародией песни испорченной
Рёв бензопил и отчаянный стук топора.

Люди пришли, не затем, чтоб обжить эти пажити –
Просто урвать, от землицы доходное взять.
Так возвращается под вечер хлыщ напомаженный
Ради рублей навестить престарелую мать.

Вот они, вот они, грошики в горсточке сухонькой:
Что же, сынок, не забыл, навестил, так возьми!
Да задержись: собрала повечерять на кухоньке...
Если бы, если бы мы оставались людьми!

Если бы мы приходили не вскользь и не походя,
Мимо родного умея тропинки торить –
Так, как к колодцу идут деревенскому по воду:
Не за водой только – встретиться, поговорить,

И провели бы обратно с собою до станции
Нежно, как ветхое прошлое, за локоток,
Старую мызу, шиповник над высохшей старицей,
Мост, обвалившийся в бурый бурливый поток.