Сынок, ты пишешь, что в плену

Сынок, ты пишешь, что в плену,
заботишься: ты, мам, не плачь.
Ты пишешь, что тебя лечил
донецкий, строгий с виду, врач.

Как благодарна я, сынок,
врачу, что, долг свой выполняя,
не видел в раненых врагов,
всем помогая и спасая.

Ты пишешь, сын, что ты палач,
что бил по городу из «Града»,
а этот врач тебя лечил
и приговаривал: так надо.

Себя ты очень не вини.
Вы слепы все, мой мальчик, были.
Вам приказали наступать,
и вы Донбасс, во всю, бомбили.

И хорошо, что пленных - вас
потом по городу водили,
чтоб вы почувствовать могли,
что вы с Донбассом натворили.

А вы не верили глазам,
когда в больницах побывали,
когда увидели, сынок,
в кого из «Градов» вы стреляли.

Ты не чудовище, сынок,
и не подобие фашистов,
ты просто знать, родной, не мог,
что нет в Донбассе террористов.

Вас всех послали на убой,
столкнули лбами с русским братом.
Ты пишешь, не хотел стрелять
в тебя твой враг и сыпал матом.

Что он кричал тебе: ложись,
тебя, врага, спасти желая,
к земле пригнуться предлагал,
жизнь пацану-врагу спасая.

Вот, и подумай, дорогой,
кто враг, а кто твой друг сегодня.
Нет нашей Родины, сынок,
вся Украина – преисподняя.

Я рада, дорогой мой сын,
что ты прозрел, что стал мудрее.
Хочу приехать на Донбасс,
там буду я тебе нужнее.

А Украины больше нет:
здесь православие отменяют,
здесь ищут, средь простых людей,
врагов, найдя, их убивают.

А я смотрю, как страшный сон,
и всё, что в Украине вижу,
всё то, что натворили с ней,
всем своим сердцем ненавижу.

Вот, ты мне пишешь, что в плену.
Не плачу я, я только рада.
Ты жив остался, мой родной,
мне большего, сынок, не надо.

Не соглашайся на обмен,
покайся перед Богом, милый.
Отдай Донбассу все долги,
и приложи к тому все силы.

Ну, а донецкому врачу
хочу я в ноги поклониться.
Ты передай ему, сынок:
я буду за него молиться.

Ну, вот, и всё, мой дорогой.
Жди, скоро я к тебе приеду.
Вот, только почести отдам,
на кладбище, отцу и деду.

У них прощенья попрошу
за то, что со страною стало,
за то, что обратили в прах,
всё то, что память сохраняла.