Бойко Ламбовски Делюсь метафизическим опытом Споде

„СПОДЕЛЯНЕ НА МЕТАФИЗИЧЕН ОПИТ” („ДЕЛЮСЬ МЕТАФИЗИЧЕСКИМ ОПЫТОМ”)
Бойко Панов Ламбовски (р. 1960 г.)
                Болгарские поэты
                Перевод: Виктор Куллэ


Бойко Ламбовски
СПОДЕЛЯНЕ НА МЕТАФИЗИЧЕН ОПИТ
                На Панко
 
Човеците отглеждат плодове,
стада и челяд в земните градини.
На много и различни богове
се молят за реколтата си, сине.
 
Аз тези богове по имена
познавам, но не съм им бил на гости.
Уцелвал ме е с кратка светлина
единствен Пеперуденият Господ.
 
Той всеки ден, докато си дете,
кръжи над теб с прозирното си тяло
и бликове танцуващи плете
като видяло слънце огледало.
 
Но ти не го и забелязваш – не.
Тогава още сам си пеперуда,
размахала криле и колене
в поток от непресъхваща почуда.
 
А после той е друг. Дали цвета
мени, или се вдига в своя космос;
все по-широка сянка над света
намята Пеперуденият Господ.
 
И става синкав и недоловим.
За миг го мернеш – кацнал върху храма,
но ето – пеят, служат му, а дим
е вече той и никакъв Го няма.
 
Или – подобно бомбардировач
над пясъците тъмен кръст развява,
а след секунда – нищо. Тънък плач
на мястото му се доизпарява.
 
Светулчесто разсее твоя мрак;
ти почнеш да ликуваш – Той въздиша.
Отец намериш ти, а Той – сирак...
Ти тържествуваш; Той си е отишъл...
 
Внимавай, сине – Той изглежда плах
и лековат, и присмехулник просто...
Не е така: и с тихия си смях
е страшен Пеперуденият Господ.
 
Мнозина се догаждат за това
и правят всичко, за да оглушеят.
Но оня смях расте като трева,
а после ни затиска като нея.
 
Дано усетиш яркия му зов
през някоя Марина, Нина, Ина...
Човеците го смятат за любов –
възторг и Божа мъка то е, сине.
 
Дано, когато напълзи все пак
и теб смехът, всесилен като троскот,
не се страхуваш вече. То е знак
за близост с Пеперудения Господ.


Бойко Ламбовски
ДЕЛЮСЬ МЕТАФИЗИЧЕСКИМ ОПЫТОМ (перевод с болгарского языка на русский язык: Виктор Куллэ)
                Сыну Панко

Они растят сады, разводят скот,
плодят детей – грядущая подмога –
и молятся, чтоб получить приплод,
своим богам, которых слишком много.

Мне поименно ведома толпа
богов – но я не внемлю их советам.
В меня стрелял и, кажется, попал
лишь Мотыльковый Бог коротким светом.

Пока ты мал, Его прозрачный нимб
ежесекундно над тобой пасется,
танцующими бликами звенит –
как зеркало, увидевшее солнце.

Но ты Его не распознаешь, нет.
Ты, распахнувши крылья и колени,
сам мотыльком свершаешь пируэт
в насущном благодарном изумленьи.

Потом Он изменяет свой окрас,
или парит в космическом эфире –
тень Бога Мотылькового для глаз
над целым миром делается шире.

Теперь Он синеват, неуловим.
Присел на крышу храма, где в гордыне
Ему кадят, поют, – а Он лишь дым.
Его вообще, быть может, нет в помине.

Вдруг Он – бомбардировщик, Он – палач.
Взовьется над песком крестом суровым,
и снова – тишина. Лишь тонкий плач
дымится там, где он пронесся с ревом.

Он – светлячок. Но на Его свету
мрак пятится. Его в объятьях стиснув,
ты обретешь Отца, Он – сироту.
А обернешься – след Его простынет.

Будь осторожен – грянув на порог,
усмешливым Он выглядит, несмелым,
но это ложь. Ведь Мотыльковый Бог
страшон как раз своим тишайшим смехом.

Об этом знают многие. Сперва
спешат оглохнуть, после волком воют.
Но этот смех бессмертен как трава –
вот он и покрывает нас травою.

Сын, если ты Его почуешь зов
во встреченной – ответь, пока не поздно.
Мы по привычке говорим „любовь”, –
а это мука и восторг Господень.

Пусть смех, всесильный как ползучий злак
пырея, поглотит тебя. Так надо.
Не бойся ничего – ведь это знак,
что Мотыльковый Бог пребудет рядом.