Утро, 01 декабря, холодно...

-«Ну Ты Ники и завернул, в пять утра такую ахинею сочинять, иди вари кофе лучше»
-«Олюшка, а КОФИЙ какого рода, А ?, стишек прочтешь, посмотри там внизу ссылочку».

Во всем я чувствую разумность,
Расчет Всемудрого Творца ,
Покой вселенной, жизни шумность
И ясность Божьего лица.

Строка безумного поэта,
Великой музыки аккорд,
Игра лучей дневного света
И звездной ночи наворот.

«Открылась бездна звезд полна,
Звездам числа нет, Бездне дна».

Печальной осени убор
Весны безудержное буйство,
Влюбленных тихий разговор
И страсти дикое безумство.

«Ведь сердце любит от того,
Что нет другого для него»
***
Зима, зима по всей земле,
Природа в лени
Свеча сгорает на столе
Ломая тени…

В томящем сумраке ночей,
В дневных провалах
Не понимаю смысл речей
В словах усталых.

И в робких признаках зари
Жизнь так прекрасна,
Ты о любви не говори
И так все ясно.

Жизнь без начала и конца
Лишь только случай ?
……………………………….
«Жизнь без начала и конца,
Нас всех подстегивает случай,
Над нами сумрак неминучий
Иль ясность Божьего лица»

Исчезнем Мы, сгорим дотла
Сполна расплатимся с судьбою,
Печально…, но печаль светла,
Печаль моя полна Тобою.

Долгое время оно принадлежало к мужскому роду. На основании новой реформы 2016 года по приказу Министерства образования и науки разрешено говорить слово в форме среднего рода. Однако споры на эту тему не утихают по сей день.
ко;-фе
Существительное, неодушевлённое, мужской род, несклоняемое (тип склонения 0 по классификации А. А. Зализняка); разг. является употребление в качестве сущ. среднего рода.
Встречаются также устар., прост. варианты словообразования: ко;фей, ко;фий.

***   Да мало ли, что в голову приходит, когда еще в сон разум погружен...
***
Там мои предки покоятся…
Востряковский, Востряков,
Востряковское кладбище…
Он был московским купцом 2-ой гильдии, торговцем чаем, сахаром, табаком. Его торговый дом носил название «Н. и Д. Востряковы».. Его личность малоизученна, он известен как муж Анны Хлудовой.
Она была одна из дочерей Герасима Хлудова, крупнейшего владельца ткацких фабрик и тут о Вострякове пошли всякие слухи.
Говорили, что он искусный интриган и готов на многое, что личное удовольствие для него важнее дела; говорили, что он приезжал на фабрику как на пикник.

В 1930-е годы рядом было открыто Новое еврейское кладбище (первые захоронения относятся к 1932 году) вместо ликвидируемого Дорогомиловского еврейского кладбища, и многие останки усопших переносились из Дорогомилова в Востряково.
***
Люблю кладбищенский покой
С его распахнутым пространством,
Где все проникнуто тоской,
Где время дышит постоянством.

Брожу задумчив средь могил
И постигаю чьи то судьбы,
И удержатся нету сил
От мысли, что и Мы здесь будем.

Но не найдут нам добрых слов
Потомки будущего века,
Судьба простого человека
Забвенье в темноте веков.

Но нам известно и иное...

Надоело в строчках душу разбазаривать,
Не пора ли мыслям на покой,
И таланты свои прошлые раздаривать,
Баловаться звонкою строкой.
Ведь прошли года гитарной юности,
Когда песнями я соблазнял девиц,
Жил во власти полупьяной глупости
И не знал не правил, не границ.
Седина виски, как снегом тронула
Да и девушки состарились почти
***
«Я мыслю, значит существую»
Декарт отметил между строк,
Но вот беда, мы исчезаем под чистую
И лишь не знаем смерти срок

Но каждый думает, что это о других
И жизнь свою считает бесконечной
Богатство копит, веселится за двоих
Живет бессмысленно порою и беспечно…

Но ждут его земля и мрак могил
И пепел в чашах похоронных
И не дано понять ему, что он совсем не жил
И в жизни суетился так проворно…

Другое дело жизнь свою сжигать
И пусть порою будет сердцу больно,
Но даже отгорев нам есть что вспоминать,
Когда наш дух бродил по жизни вольно.

Любил, страдал, терял и побеждал,
Все отдавал друзьям и их подругам
В застольях с ними кубки выпивал
И был всегда готов ко всем услугам.

Лишь тот достоин счастья и свободы
Писал известный некогда поэт,
Кто на борьбу свои истратил годы
И нес другим надежды добрый свет.

Безудержная жажда бытия,
А может быть решить вопросы сразу,
Быть иль не быть – бессмысленная фраза,
Захочешь жить, а тут и смерть твоя…
***