Имя на поэтической поверке. Арон Копштейн

  Поэт Арон Копштейн – один из самых ярких молодых поэтов своего, довоенного времени. Талант его не до конца был раскрыт, так как этому помещала смерть, на поле боя, в «незнаменитую», советско-финскую войну:

    «Мы с тобой простимся на перроне»

Мы с тобой простимся на перроне,
Я уехал в дальние края.
У меня в «смертельном медальоне»
Значится фамилия твоя.

Если что-нибудь со мной случится,
Если смерть в бою разлучит нас,
Телеграмма полетит как птица,
Нет, быстрей во много тысяч раз.

Но не верь, ты этому известию,
Не печалься, даром слёз не трать.
Мы с тобой не можем быть не вместе,
Нам нельзя раздельно умирать.

Если ты прочтёшь, что пулемётчик
Отступить заставил батальон, -
За столбцом скупых газетных строчек
Ты пойми, почувствуй: это он.

Ты узнаешь, что советский лётчик
Разбомбил враждебный эшелон, -
За столбцом скупых газетных строчек
Ты пойми, почувствуй: это он.

Пусть я буду вёртким и везучим,
Пусть в боях я буду невредим,
Пусть всегда я буду самым лучшим –
Я хотел при жизни быть таким.

Пусть же не проходит между нами
Чёрный ветер северной реки,
Что несётся мёртвыми полями.
Шевеля пустые позвонки.

Будешь видеть, как на дне колодца,
Образ мой всё чище и новей,
Будешь верить: «Он ещё вернётся,
Постучится у моих дверей»

И как будто не было разлуки,
Я зайду в твой опустевший дом.
Ты узнаешь. Ты протянешь руки
И поймёшь, что врозь мы не умрём.

1940 год.

  Это стихотворение: «Мы простимся на перроне», Арон Копштейн(18. 03.1915. – 04. 03. 1940), написал, когда со своими однокурсниками уходил на финскую войну, в лыжный батальон, и оно воспринимается как обращение к своей любимой девушке.

  Но читая далее, понимаешь: главный герой – собирательный образ бойца, поэт обращается к каждой девушке, ждущей любимого с фронта.

  Стихотворение каким-то удивительным образом перекликается со стихотворением Константина Симонова «Жди меня». Но Арон Иосифович написал своё стихотворение в 1940-м, а Константин Симонов «Жди меня», позже на год – в 1941-м.

  Арон Иосифович Копштейн родился 15 марта 1915 года в городе Очакове, Николаевского уезда, Херсонской губернии, в бедной еврейской семье.

  Его отец, работал школьным учителем в начальной национальной школе-хедере (комната), потом ночным сторожем, а в 1920 году умер от голода.

  Следом за ним умерла от сыпного тифа и мать Арона. Оставшись без родителей, пятилетний малыш беспризорничал, а потом оказался в детском доме.

  Там он окончил семилетку, и в возрасте 15-и лет поступил на Херсонский завод учеником калильщика. В 1930 году Арон отправляется в Херсон на съезд писателей, через год переехал туда на постоянное жительство и стал работать в городских газетах.

 Юноше едва исполнилось восемнадцать лет, когда вышла его первая книга стихотворений на украинском языке: «Хотим, стремимся, можем» - 1933 год.

 В этом названии видно поступательное движение его жизни, в которой он ставит перед собой цели и шаг за шагом достигает их без посторонней помощи.

  После выхода первой книги, последующие выходят почти ежегодно. В 1934 году был издан сборник «Разговор», в 1936 году – «Улица Щорса», в 1937-ом – «Источник», все книги - на украинском языке.

  В 1937 году, Арона Копштейна призывают в Красную Армию. Ему довелось служить на Дальнем Востоке и работать военным корреспондентом.

  В дни службы на Дальнем Востоке, Арон Копштейн буквально нарисовал живописное полотно природы Уссурийского края точными словами,  будто красками настоящий художник:

     «Вот июль Уссурийского края»

Вот июль Уссурийского края
Постучался в палатку дождём,
Дышит почва, густая, сырая,
Та земля, на которой живём.

В каждой пяди, волнуется влага,
И у сопок скопилась вода,
И деревьям даровано благо,
Чтоб не сохли они никогда.

И не сохнут, они вырастают
В свете утренней, чистой красы.
На рассвете над ними блистают
Охлаждённые капли росы.

Мы живём в полотняных палатках
На озёрном крутом берегу,
В травянистых умытых распадках,
Оттеснивших на север тайгу.

Где запрятался в дальней лощине
Хлопотливый речонки исток,
Где стоят боевые машины,
Неустанно смотря на восток.

Мы стоим нерушимым оплотом
Мы на каждой границе живём.
Каждый куст может стать пулемётом,
Огнедышащим грозным гнездом.

Эти влажные наши просторы,
Созреваньем обильный июль.
Защитим боевым разговором,
Неожиданным посвистом пуль.

Если я упаду, умирая,
Будь во взгляде последнем моём,
Молодая, живая, сырая,
Та земля, на которой живём.

1937 год.


  Оказавшись рядом с Биробиджаном, молодой поэт, просто не мог не посетить строящееся первое государственное еврейское образование. И он восторженно писал:

«На картi землю обведи!
Сюда привозять поiзди
Живуче золото – людей
Уздрiв
Схвильованний еврей
Зелений лiс, зелений лан –
Бiрабiджан…»
Стихотворение почти понятно русскоязычному читателю:
«На карте землю обведи!
Сюда привозят поезда
Живое золото – людей
Увидит на минутку заехавший еврей
Зелёный лес, зелёное поле
Биробиджан…»

  Арон Копштейн прославлял абсолютную свободу во взаимоотношениях людей разных национальностей:
«Тут каждый каждому свояк –
Еврей, нанаец и казак,
Тут китаянка и еврей
Пришли
До загсовых дверей…»

  В 1938 году выходят в свет две книги стихотворений Арона Иосифовича: «Государство солнца», на украинском языке и первый сборник стихов на русском языке «Радостный берег».

  Часто Арон Копштейн, сам переводил свои стихи на русский язык, делает блестящие переводы с грузинского, армянского, еврейского и белорусских языков.

  Жажда знаний переполняет молодого поэта и осенью 1939 года, он поступает в Литературный институт имени Горького.

  Но в начале 1940 года, Арон Копштейн, вместе со своими однокурсниками: Николаем Отрадой. Сергеем Наровчатовым, Иваном Бауковым, Михаилом Лукониным и другими уходит на финскую войну, на фронт в лыжный батальон.

Этому событию в своей короткой жизни, Арон Копштейн и посвятил своё пронзительное, яркое стихотворение: «Мы с тобой простимся на перроне», в 1940 году.

  4-го марта 1940 года у селения Суо -Ярви, Карелия, взвод в котором служил Арон Копштейн и Николай Отрада попал в один из многочисленных «котлов».

  Белофинны окружили взвод и кричали: «Сдавайтесь!». Политрук Николай Отрада крикнул: «Москвичи не сдаются!» и бросился на них, ведя огонь.

  Взвод прорвался из окружения, вдали чёрной точкой, на льду, озера виднелось тело Николая Отрады.

  Арон Копштейн, посмотрел на всех, сошёл с лыж, взял ремень и санки, и пополз туда, к бездыханному телу друга и однокурсника.

  Арон уже возвращался обратно, тащил, положив на санки погибшего бойца. Скоро он устал, сел и принялся, есть снег, но тут стал стрелять финский снайпер.

  Первая пуля сначала обожгла плечо Арона, другая попала ему в голову.
До своего 25-ти-летия, красноармеец Арон Иосифович Копштейн, не дожил две недели.

  А через 11 дней, война окончилась советско-финским Мирным договором 14 марта 1940 года.

  В своём стихотворении «Поэты», написанном на фронте, у Арона Копштейна есть строчки, обращённые к  другу, однокурснику Николаю Отраде:

«Но дружбе, может быть, другой не надо,
Чем это, возникавшая в пургу.
Когда уставший Николай Отрада
Читает мне Пастернака на бегу»

 Это стихотворение о дружбе, о боевом братстве, подтверждая которое на деле, два поэта-фронтовика, отдали свои жизни за интересы Родины, в один день, на «незнаменитой» войне, как её назвал поэт Александр Твардовский.
В каждом поколении есть люди, как поэты-фронтовики Арон Копштейн и Николай Отрада, рано сошедшие с жизненного пути, но оставившие прочный след в памяти тех, кто продолжал по нему идти.

N.B.

  Советско-финская война 1939-1940 годов – война между СССР и Финляндией в период с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года.

Предистория такова:

  26 ноября 1939 года правительство СССР направило ноту протеста правительству Финляндии по поводу артобстрела, который по заявлению советской стороны, был совершён с финской территории.

  Ответственность за начало военных действий советской стороной была полностью возложена на Финляндию.

  Начало боевых действий привело к тому, что 14 декабря 1939 года, СССР как агрессор был исключён из Лиги Наций.

  Неприятным сюрпризом оказалось и массовое применение финнами против советских танков, бутылок с зажигательной смесью, прозванных впоследствии «коктейлем Молотова». За три месяца войны финской промышленностью было выпущено свыше полумиллиона бутылок.

  Война, которая длилась 105 дней, завершилась подписанием Московского мирного договора.

  В состав СССР перешло 11% территории Финляндии, со вторым по величине городом Выборгом, 430 тысяч финских жителей, финские власти эвакуировали из прифронтовых районов в глубь страны.

  Главное конечно,  что государственная граница  СССР от Ленинграда, отодвинулась с 18 до 150 километров, накануне Второй мировой войны.

Из поэтического наследия Арона Копштейна.

     «Оккупация»

Мне снилось детство – мой печальный дом,
Колючий куст, заглохший водоём.
Мне снилась родина –
И тиф сыпной
Шёл по Волохинской и Насыпной.

Мне долго снилась горькая вода.
Солдаты пели:
«Горе – не беда».
И шли по улице.
И вёрсты шли.
Тяжёлые. Покорные. В пыли.

Я помню эту улицу.
По ней
Вели усталых, выцветших коней.
Мне снились заморозки на заре
И полночь, душная, как лазарет.

Ещё я видел жёлтые листы.
И ты мне снилась. Ты мне снилась. Ты.
Всю ночь чадили свечи, и всю ночь
Тебе хотел я чем-нибудь помочь.
Но ты спала, подушку обхватив,
И жёг тебя горячкой чёрный тиф.
Как я забуду этот бред и зной,
*Немецких офицеров за стеной…
Был вечер. Ночь. И умирала мать.
Зачем я должен детство вспоминать?

*речь идёт о Первой мировой на Украине.

Альманах «День поэзии»-1962 год.

       «Поэты»

Я не любил до армии гармони,
Её пивной простуженный регистр,
Как будто давят грубые ладони
Махорочные блёстки жёлтых искр.
Теперь мы перемалываем душу,
Мечтаем о театре и кино,
Поём в строю вполголоса «Катюшу»
(на фронте громко петь воспрещено).
Да, каждый стал расчётливым и горьким:
Встречаемся мы редко, второпях,
И спорим о портянках и махорке,
Как прежде о лирических стихах.
Но дружбы, может быть, другой не надо,
Чем эта, в возникавшая в пургу,
Когда усталый Николай Отрада
Читал мне Пастернака на бегу.
Дорога шла в навалах диабаза,
И в масхалатах мы сливались с ней,
И путано-восторженные фразы
Восторженней звучали и ясней!
Дорога шла почти как поединок,
И в схватке белых сумерек и тьмы
Мы проходили тысячи тропинок,
Но мирозданья не топтали мы.
Что ранее мы видели в природе?
Степное счастье оренбургских нив,
Днепровское похмелье плодородья
И волжский нелукавящий разлив.
Ни ливнем, ни метелью, ни пожаром
(Такой её мы увидали тут) –
Она была для нас Тверским бульваром,
Зелёною дорогой в институт.
Но в январе сорокового года
Пошли мы, добровольцы, на войну,
В суровую финляндскую природу,
В чужую незнакомую страну.
Нет, и сейчас я не люблю гармони
Визгливую, надорванную грусть.
Я тем горжусь, что в лыжном эскадроне
Я Пушкина читаю наизусть,
Что я изведал напряженье страсти,
И если я, быть может, до сих пор
Любил стихи, как дети любят сласти, -
Люблю их, как водитель свой мотор.
Он барахлит, с ним не находишь сладу,
Измучаешься, выбьешься из сил,
Он три часа не слушается кряду –
И вдруг забормотал, заговорил,
И ровное его сердцебиенье,
Уверенный, неторопливый шум,
Напомнит мне моё стихотворенье,
Которое ещё я напишу.
И если я домой вернулся целым,
Когда переживу двадцатый бой,
Я хорошенько высплюсь первым делом,
Потом опять пойду на фронт любой.
Я стану злым, расчётливым и зорким,
Как на посту (по-штатски – «на часах»),
И, как о хлебе, соли и махорке,
Мы снова будем спорить о стихах.
Бьют батареи. Вспыхнули зарницы.
А над землянкой медленный дымок.
«И вечный бой. Покой нам только снится…»
Так Блок сказал. Так я сказать бы мог.

1940 год.