Создатель Красоты и Галатея наших дней

Играючи представить разве можно
исход потусторонней Пустоты,
минуя все загробные посты,
минуя запредельную Таможню,
в земное воплощенье Красоты?!

Едва ли ждать приходится повтора
мифических чудес минувших эр,
но жуть не прочь сама вломиться в дверь,
где страсть доводит душу до измора.
             .               .              .
Ваятель и художник средних лет,
он был рабом стремленья к совершенству,
чтоб тысячу один оставив след
на лике  КРАСОТЫ,  прийти к блаженству.

Все видели вокруг в его лице
бессрочной одержимости приметы.
Забросил всё побочное. Лишь цель
манила – позавидуют аскеты!

Искатель  КРАСОТЫ  немало ТРОП
ТВОРЕНЬЯ  исходил. В мозгах – просветы.
Он у Природы мрамор занял, чтоб
деяньем рук своих отдать проценты.

Он не напрасно в пробах перевёл
вагоны глыб и малые прицепы.
Средь мастеров он слыл как первый вол,
нашедший  трудолюбия   рецепты.

Собрал он воедино все черты
не женщины земной, а идеала.
Любуясь, раскрывали люди рты.
Сомлев, дар речи публика теряла.

Навесив меж мечтой и явью мост
и гения в себе границы зная,
богиню изваял он под свой рост,
чтоб виделась отчасти, как земная.

Шлифованная статуя в глазах
ценителей предстала запредельной:
«Какое совершенство и размах
в подаче наготы! И не бордельной»!

Терпению жены пришёл предел.
Ей боком вышла мужнина затея:
супруг к ней к ней совершенно охладел,
вообразив, что камень – Галатея!

Супруге объявил он, что дорос
уже до пониманья высшей грани…
Часами гений хаживал кругами,
любуясь своим детищем до слёз.

При вое ветра и при шуме ливня,
далёк от быта, мира иль вражды,
на статую смотрел он непрерывно,
порой шепча: «Любовь моя – лишь ты»!

Достоинства сей каменной богини
едва ли умаляла и жена.
Но идолу свои мольбы и гимны,
подобно мужу, петь могла ль она?!

Что к ласкам, что к её увещеваньям,
всё чаще оставался крайне глух
к «другой» переметнувшийся супруг.
Жена вела борьбу за выживанье,

решив, что наступил их браку швах…
…Во всём великолепье чудо-стана
богиня соскользнула с пьедестала –
вполне земным был блеск в её глазах!

Он, с радости едва не задохнувшись,
лобзанием   богини   был спасён,
а если и остался в сердце ужас,
то лишь от мысли, что всё это – сон.

Поздней он, обсуждая с ней оттенки
нарядов, ей дарил любой фасон.
… Проснулся он от грохота за стенкой
и чуть не разрыдался: всё же сон!

Магические трюки были тщетны,
а он ведь посвятил им целый год,
забросив всё, отдавшись беззаветно
попыткам   оживить  её! И вот…

Не жизнь, а – горе… Не любовь, а – лихо…
...Он встал. А где жена? Альков пустой…
За стенкой – тихо. Даже   слишком   тихо!
Стремглав он добежал до мастерской

и… замер на пороге, холодея…
Лежала на полу его жена.
У мёртвой в кулаке – топор. Она
им вооружена!  А Галатея…

творение его… пуст пьедестал!
Зато с женою рядом в грозной позе –
с трудом узнал он мраморный сей стан –
с его женой, не вдруг почившей в бозе,

лежал впритык – неузнаваем –  идол!
Откуда в лике   ярости   черты?!
Какой потусторонней силой придан
сей вид чертам небесной красоты?!

Он обмочил бы брюки, если б брюки
успел надеть. Застыла в жилах кровь!
Свои сомкнула каменные руки
на шее у жены… его Любовь!