Котенок Шредингера

Любви моей, пожалуй, нет
Таинственней и краше.
Её улыбка — вот ответ,
Желанен он и страшен.
Ни жив, ни мёртв сидит во мне
Котёнок, как в Ассоли.
Как — напряжённо в тишине
В глубоком ящике на дне,
Своей не зная доли?
Или, свернувшись калачом,
Всё спит — и горе ни по чём?
Ни жив, ни мёртв
В коробке кот.
К чему ему мотивы знать?
Ему бы вылезти пожрать,
Ему бы выйти погулять —
А он всего боится.
А может заяц он, не кот?
А может всё наоборот?
И «раз-два-три-четыре-shot!»
Поёт ему лисица?
Понятно, что боится.
«Моя любовь», — вздыхает он,
И жизнь проходит, словно сон.
Как талая водица
Текут, текут в ответ слова,
Как по барханам караван,
Но ласковые речи
Души, увы, не лечат.
Кому верхом, кому пешком —
И мне нашёлся стол и дом.
И вот внутри коробки
Сидит, вздыхая, человек —
И дольше мига длится век,
И дни ложатся в стопки.
И на полу, и на столе
В обрывках, саже и золе,
Свидетели, раскопки,
Они ложатся, день за днём,
Каким-то внутренним огнём
Всё освещая ночью в нём,
А он боится, робкий.
А он боится неудач.
А без внимания — хоть плачь,
Ходить и что-то делать.
Начнёт шататься по углам
И строить стены тут и там
От горя и обиды,
И вот — снаружи не видать:
Окаменел ни дать ни взять.
Ничем уж стену не пронять, —
И время панихиды
Приходит утром по любви…
Не причитай и не зови:
Оно само придёт — живи! —
Наступит — и оставит
На мокром месте пару фраз
Про не случившееся в нас,
Про этот профиль и анфас,
И прошлое — раздавит…
Под этой тяжестью камней
Тебе б, бедняга Гименей
(Кому, конечно же, видней)…
Но мне, увы, не легче.
Прощусь и свечку протяну.
И обниму себя одну,
И даже, может быть, всплакну,
Скрестив покрепче руки,
Чтоб кошка всё-таки скреблась.
А может шалость удалась?
А может снова я спаслась
У веры на поруки?
Так есть любовь? Ни да, ни нет.
Повис вопрос, завис ответ,
А наблюдения — во вред.
Кот мается со скуки.
Сидит себе, ни жив, ни мёртв,
И только знай себе орёт,
Что всё предвидеть наперёд —
Напрасны эти муки.