красочная Финифть

Вот пройти бы снежную кутерьму
и домой вернуться, войти в подъезд,
и ввалиться в дом, и сидеть в дому,
и трамвайный слушая ля диез,
увязать в миноре коротких дней,
вспоминая бой, вспоминая ад,
потому что издали всё видней,
так не зря цивильные говорят.

Хорошо бы так, но пока нельзя,
просто смотришь издали, писем ждёшь,
тех, кто мёрзнет рядом, берёшь в друзья,
и желаешь снега, поскольку дождь,
под ногами чавкает, от мобил
толку нет - вне доступа абонент.
А из тех, кого до войны любил,
может, кто-то жив, ну, а кто-то нет.

Затуши чинарик, рифмуй слова -
дом - с трудом, а хочешь - любовь и кровь,
бард сирен, бедовая голова,
ни душе, ни сердцу не прекословь.
Что там дома - Палех и Хохлома,
ля диез трамвайный и чёрный дым,
абонент молчит, хоть сойди с ума,
хоть кричи, хоть вешайся молодым.

Вот засыплет белым, поймёшь тогда -
не того желал и не то искал,
дома нет, и в этом твоя беда,
а улыбка милой - теперь оскал.
А на месте взрыва, наверняка,
разноцветье - красочная Финифть.
Привыкай к потерям, пойдут снега -
и поймёшь, что это не изменить.

***


Понимаешь, любят и на войне,
ну, точней - во время, куда нам деться.
Mожно быть в огне, оставаться вне,
можно быть нейтральным - такое дельце
увлекает многих - я сам такой,
далеко сижу от любви и смерти,
понимая - любят. Пускай с тоской.
Кто-то мне кричит - о любви не смейте,
не такое время, идут бои,
умирают люди, а вы об этом,
на войне обходятся без любви.
Но скажи - о чём же писать поэтам
в это время страшное, в час ночной?
Не усну, бессонница рвёт на части.
Ты звони, душа, говори со мной,
тишина сейчас - тридцать три несчастья.
Как тебе под бомбами? Как врага
возлюбить? Но чуточку, еле-еле
у тебя, мой свет, задрожит рука,
если ты увидишь меня в прицеле.