Emmy is your sweet enemy

Не думала, что мы когда-либо
как ветки на костер любви навалимся.
Я притворялась, нет, была я маленькой,
а твоя летопись, Рикардо, перехвалена.
Не думала, что мы с тобой провалимся
в пучину черную ветвями вялыми,
держи меня за поясок приталенный,
одна лишь воспаленная миндалина.
Какое палево?  В конец я оскандалилась с тобой.
Тебе ведь листьев ялика писали, а я рыбонька завялена,
ну, что?  Ведь я не по тебе печалилась,
озябшая, намокшая проталина,
приплывшая в пустыню из Австралии.
Будь чуть глупей, не надо посмекалистей.
Огни полночи красными сигналили.
Но так приятно получать письмо
и мне, рохля, и мне… Среди дорог мне плохо в черной тишине.

Какое-нибудь простое без витиеватой марки,
дождинками слеза адрес мой слизала,
а я тебе и вовсе его не посылала,
послали валуны и милые овчарки,
и читать там нечего, думами обхаркай,
чтоб нота посветлее сердцу прозвучала.
Медальон подвесив как канделябр в кафе,
видеть, что струится на потолок напев.
Ричик, здесь же нет такого ничего,
что умеет тормозить смертельный голос льдов,
что не пугается иностранной марки,
Бог не снами, с нами ритмы снов
и красные, зоркие ангелы овчарки.
Нам низко не густо, расплескались чувства,
для тебя, труса, зелень перекуса,
я больше уже ничего не понимаю,
но все же как ангел смерти расцветаю, и в черной тишине тебе обо мне напоминаю.