Собибор

Шекспировские страсти в коммуналке на Фонтанке.
И пьяный, желтый, сонный сад.
Как память осени последней -
в саду узорные ворота словно сети.
И злобный век - двадцатое столетие:
жестокости банальность, смех и слезы
в чугунной мясорубке на столе.
И фарc и арии веселой оперетты.
Военный марш, фальшивая мелодия трубы в фальцете.
И стонет под кнутом
ее свидетельство удача
под взглядом пристальным судьбы.

Там я, и ты,
подружка милая моя.
Во сне нам снится Собибор
и равномерные бараки,
и псы, громадные собаки.
Они решают - жить нам  или нет.
И ведь никто не знает, что же лучше…
а мы уже тот черный дым.
И копоть падает на ближний лес
и на поселок.
Мы этот дым, мы эта копоть.
Мы эти сладость красного арбуза
и чёрствый ломоть на тарелке под дождем.

Но что поделать, 
никак не изменить то, что случилось.
И никому, увы, не интересны чьи-то жизни,
тем более, их смерть и черный пепел,
который удобрял бесплодные поля.
 
Там ты и я, подружка милая моя.
Мы в южном городке.
Цветут каштаны, липы, клены.
И в небе звезды словно четки янтаря.
И между ними лапсердак* и башмаки 
на полотне лиловом  и Млечный Путь под соусом марсалa.
Но скоро стужа января.
И это я держу тебя за руку,
и звездной полночью, с тобой,
летим мы в Собибор.

Там, на  осенней голой ветке,
ворона черная сидит.
Не понимая  сложности момента,
все каркает, роняя сыр…

И это очень странно и забавно.
И повторяется без нас.


*ЛАПСЕРДАК. Верхнее длиннополое платье у польских и галицийских евреев, сюртук особого покроя.

25.11.22