Если так... Между нами...

Это глубже, чем мысль – и чувство, и боль,
Это нечто, что чуждо душе на просторе.
Выбор худшей из всех уготованных доль,
Это счастье в несчастье и воля в неволе.

Это то, что нещадно зудит под ребром,
Это то, что по-пьяни мешает окрепнуть,
Это то, что внушает: «Потом да потом»,
Чтобы к счастью случайно бы не прибегнуть.

Это то, что живёт, не стесняясь, в груди,
И ломает тот свет, что ты строишь годами.
Это тьма, твоя тьма, что идёт впереди,
Но ты любишь её… Если так… Между нами.

Потому что она это крепкий забор
И сторожка, и ров величайших масштабов,
Что, конечно, печальней, чем домик и бор,
Но зато меньше здесь и ошибок, и ляпов.

Мы решаем, что нам ни к чему этот свет,
Кто придумал, что счастье сияет годами?
Ты не любишь хороший и вкусный обед
И жалеешь себя… Если так… Между нами.

Ты не любишь цветы, ты не любишь авто,
Ты не любишь хорошее — пакости мало.
Ты не любишь, но в сущности, для того,
Чтоб всего и всегда на тебя не хватало:

Ни цветов, ни машин, ни котлет, ни любви,
Ни улыбок, ни фраз, ни животных, ни смеха.
Ты не любишь затем, чтобы в дерби твои
Ненароком хороший герой не заехал.

Ты не любишь затем, чтоб подушка всегда
Была мокрой от слёз, а вокруг все — злодеи.
И ты хочешь, чтоб болью красивой года
Покрывались, как снегом высокие ели.

И ты злишься, когда всё выходит не так,
Когда любят тебя, когда ждут и желают.
И ты пьёшь горький кофе с утра натощак,
А минуты нирваны моментом сгорают.

Нет теперь виноватых, и вражий редут
Не стоит у ворот, наставляя винтовки.
Это значит, что твой героизм там и тут
Только план Барбаросса, обманки, уловки.

Это значит, что нет благородства в тебе,
Ты скрываешь скелетов и скалишься смело.
Это значит, что в глупой, жестокой борьбе
Не бывает безумству конца и предела.

Нужен враг - даже список с пометкой "Черно",
Чтобы выжить и в дождь, и в грозу, и в цунами.
Но один есть нюанс: тёмной ночью окно
Отражает врага... Это так... Между нами.