Я людей настолько мохнотелых...

*   *   *
Я людей настолько мохнотелых
Возле моря вижу иногда,
Что догадываюсь: это – йети,
С гор прикочевавшие сюда.

Йети размещаются на пляже
В самой гуще женщин и детей,
Персики едят и кукурузу
И весьма походят на людей.

Дети изумленно созерцают
Шерсть, похожую на облака.
Мамы объясняют: «Дядя мерзнет,
Дяде холодно без пиджака».

Ну а если я стихи читаю,
Потому что я – большой поэт,
Мамы взвизгивают: «Он напился,
Он опасен, этот шумный дед».

Средь людей вальяжно отдыхает
Волосатый снежный человек,
А поэт, чтоб не попасть в кутузку,
Ударяется в постыдный бег.

Он бежит и на бегу бранится –
Что-то там про «шерстяное чмо»,
Но ему не делается легче –
Ведь поэт есть, в сущности, клеймо.

Это есть реликт нелепых нравов
Социалистических времен:
Лишь тогда поэт гремел на пляже
И нервировал детишек он.

Но теперь пришло иное время,
И ему сказали: «Помолчи»
(Очень тихо, вежливо сказали)
С гор спустившиеся мохначи.

Восторжествовала справедливость,
Никого мохнатость не страшит,
А поэт из Коктебеля изгнан
И скитается, как Вечный Жид.

И на пляже маме-одиночке
Объясняет ласковый мохнач:
«Если кто шумит – мы их не любим
И стараемся им дать тукмач».