О жене. Отрывок из Швейцара

"...Нет, нужно написать другую книгу. Короткую, ясную, лёгкую. После прочтения которой становилось бы очевидно, что, что бы ты не делал, как бы не жил, ты сам себе судья, сам себе и раб, и Бог. И все помрут, и ты помрёшь, и ничего не изменится. Опять будут обманывать и убивать, унижать, умирать от болезней и старости. Ничего другого просто не было и нет. Только и разницы, что кому-то достанется больше, а кому - меньше. И зла, и добра, и хорошего, и плохого. И стоит ли из этого что-то выбирать, если результат одинаков? Боль. Смерть. Забвение…»


Ь. облегченно вздохнул, придя к неутешительному выводу. Будто оборвал последний крючок на рыбалке. Обидно, конечно. Только ничего не поделаешь – со всяким это когда-нибудь случится. Он решил выглянуть на улицу и поднялся со стула, закрыв «Библию» и поправив голубиное перышко на том месте, где заложил его в книгу Петр Ионович – «Деянии апостолов». На посудной полке Ь. нашел носок и полиэтиленовую бутылку с ключами. Привязал их к поясу.


За дверью дождь продолжался. В поднебесье полоскание и отжим туч заканчивать не собирались. Взглянув на экран смартфона, Ь. определил, что время приближается к обеденному. Именно в этот момент пришло сообщение от жены. Она задерживается ещё на одно дежурство, потому что у второй сменщицы был на этот день заказан педикюр, и она днём раньше договорилась с той женщиной, что заболела, о своей подмене. Но работать кому-то надо. Поэтому Ь. пусть найдёт в холодильнике пельмени и её к обеду не ждёт.


Подавив второй вздох, Ь. вернулся в дворницкую. Снял сапоги и лег на диван.


«Определённо день нужно актировать… - подумал он. – Интересно, сколько они заплатят по акту за то, что я ничего не делал? Но я же не виноват… Они же должны понимать, что у дворника всё от природы зависит!.. Потом, а где регламент? Где график производства работ? Нормо-часы? План участка, наконец! Разграничения по ответственности? Я даже материальные ценности не принял! Ну, и что, что результат не важен! Формальности же можно соблюсти!»


Ь. понял, что теряет умиротворённость. Докапываясь до сущего, он вдруг начал осознавать, что жена не спроста не вернулась домой. Что, приняв место у Петра по работе, он начинает принимать и его судьбу. Что жена уже не вернётся, как и жена Петра. Никогда.


Да и была ли она?..


Ь. нервно заерзал на диване и лёг на правый бок. С левой стороны в груди что-то давило на рёбра изнутри, будто камнем.


«Когда она ушла на работу? – пытался вспомнить Ь. – Позавчера? Неделю назад? Две?.. Я курил на балконе. Она проходила внизу по двору и махнула мне рукой… Так зелено ещё было, листья на деревьях, солнце светило… Самое начало осени. Или лето… Как время летит?!»


Лежать стало неудобно. Ь. сел, расстегнул комбинезон и ослабил пояс с ключами. Он начал восстанавливать в памяти последнее прощание с женой.


Она жаловалась на то, что машина что-то барахлит, что ей придётся ехать на работу на маршрутке, электричке, а потом – на метро. Боялась опоздать, в суете перепутала сумочки, оставив на полке в коридоре и документы, и деньги, и новый смартфон. А Ь. и не пытался догнать её, чтобы передать всё это. Он был уверен, что это очередное недоразумение разрешится само собой, как разрешались многие вещи с её возвращением. Она часто забывала вещи в транспорте. Но эти-то дома остались…


Ь. посмотрел на номер, с которого приходили сообщения с работы жены. Ну, вот, с рабочего… Утром и вечером. И опять – утром и вечером… Три месяца подряд, остальное он стёр, когда чистил память в смартфоне!


В животе у Ь. похолодело. Как же так?! Как это могло остаться незамеченным? И вдруг явственно ощутил, будто прозрел: их уже ничего не связывало последних шесть лет, ничего! Они жили в разных комнатах. Когда она уходила на работу, он ещё спал. Когда она возвращалась, он ещё был на работе. Они иногда встречались на кухне. Она сразу выключала телевизор и вопросительно смотрела на него: не помешала ли? Ь. не любил телевизоры. Они отвлекали. Она не понимала, от чего Ь. можно отвлечь? Он дома только спит и пьёт. А когда этого не делает, курит на балконе или сидит в туалете. Потом Ь. вышел на пенсию и совсем потерялся. На дорогую работу его нигде не брали. Дёшево он работать отказывался. Сидел дома, читал, вёл свои записи. Жена начала брать подработки. А в связи с карантином стала задерживаться всё чаще, иногда не появляясь дома неделями. Ь. не то чтобы привык к этому, он просто не обращал на эти задержки особого внимания, оправдывая её отсутствие обстоятельствами. Кое-какие сбережения ещё оставались. Ь. понемногу их растрачивал, когда пенсии на покупки не хватало, исправно оплачивал коммуналку, связь. Если о жене кто-то спрашивал, Ь. честно отвечал, что она сейчас на работе и просил позвонить ей туда. У знакомых были оба её телефона. Обычно знакомые уже не перезванивали, а если и случалось такое, Ь. с раздражением просил его не беспокоить, да ещё делал им выговор: мол, врач трудится во имя вашего спасения, а вы его глупостями достаёте!.. Воспитанные люди больше не звонили. И в гости его приглашать перестали, ссылаясь на карантин. О жене никто уже не вспоминал, а, если просили передать «привет», Ь. никому не отказывал, говорил: «как только появится, передам!», отключал телефон и тут же забывал о звонившем.


Отматывая месяцы своей жизни в обратную сторону, Ь. вдруг с внутренним страхом ощутил, что он описывает прощание с женой не в этом году, и не в прошлом, а в каком-то непонятном для него времени, которое начисто стёрло всё, связанное с его семейной жизнью. Получалось, неведомо с какого года он живёт в полном одиночестве, поддерживая иллюзию семьи, которой нет. Его сознание чётко руководит его действиями, исключая всякую догадку о правде. Он подчиняется ему беспрекословно.


«Поэтому они меня и позвали… - наконец, догадался Ь. – Оставь всё и иди за мной… Вот и оставил… И пошёл…»


Ь. поднялся с дивана, застегнул пуговицы на комбинезоне и, прихватив ключи, побрёл домой, мучаясь тревожными мыслями.


Поднявшись на двенадцатый этаж, он не узнал свою лестничную площадку. На единственной двери, не в его квартиру, висела табличка «М.А.Ма». Позвонить в дверь Ь. не решился. Потупив голову, он спустился вниз и зашагал к дворницкой.

 По дороге, под дождём, он несколько раз нагибался к земле, чтобы собрать в карман оттаявшие, расползшиеся по мокрому асфальту, бычки от сигарет и мелкий мусор. Вытирая грязными руками лицо от дождевых капель, слёз Ь. не замечал.»