Евгений Жуйков

ЕВГЕНИЙ ЖУЙКОВ
(1952 - 2022)

НОЧЬ НА БЕРЕГУ

Дед учил: мол, поумнеется –
поживи-ка, мол, с моё.
Дым костра –
то ввысь,
то стелется,
то обратно на смольё.
Над рекой туман-испарина.
Темень – словно волчья сыть.
Ничего –
не быть мне барином,
простофилей бы не слыть.
У запруды ли,
у брода ли
кто всплеснул – не разглядеть.
Дай мне сил,
речная родина,
не о прожитом жалеть.
А жалеть, чего не сделано,
хотя мог бы,
верно, мог.
Для чего с наказом дедовым
вдаль шагнул через порог.
И не по веленью щучьему –
будь и каша на воде,
силы дай стоять за лучшее
и в угаре,
и в беде…
Заварю-ка лист смородинный
да малины брошу горсть.
Отдохни,
речная родина –
я на страже.
Я не гость.

***

Будет день и значит - будет пища...
Я не о краюхе - о другом:
жалко мне умом и духом нищих,
крепких не мошной, так кулаком.

Жалко тех, кто без труда и риска,
добрым дядей вовремя пригрет,
по удельным ведомствам российским
заправляет музыкой побед.

Родина, тебя не выбирают,
но страшней потопа и чумы
по твоим пределам вертухаи -
хоть в Кремле, хоть в падях Колымы...

Ах, как трудно расправляем плечи,
связь времен ловя, как стремена,-
мы от Ярослава, мы из Сечи,
мы из-под знамен Бородина!

***

Уеду в деревню родную…
В родную – да где же она?
Костёр на угоре раздую,
съем хлеба и выпью вина.

Под звёздами чисто и просто –
хранители горьких утрат –
чуть светятся листья погоста,
где бабушка, дед и сестра.

Навек разлучило нас время,
но это не наша вина –
прошла и по вятской деревне
Отечественная война.

На скольких же кладбищах сельских
с тех пор, как пылала она,
нечасты средь женских и детских
мужчин-земляков имена...

ОТВЕЧУ

Дней всё меньше, наверно, навстречу,
но всё больше стихов за спиной.
Я за каждую строчку отвечу
не раскаяньем,
а головой.
В светлый день или тёмною ночкой,
как за корни, за рифмы держись!
Переложена строчка за строчкой
на стихи моя грешная жизнь.
Что греха-то таить – всяко было,
сколь впустую растрачено сил.
Но Пегас (не худая кобыла)
меня всё же на крыльях носил.
Гонорарами не избалован,
всё ж не красного ради словца
я в карманы не лезу за словом,
чтоб Пегасу подкинуть сенца.
Мы ещё полетаем, дружище!
Конь мой пегий не в стойле пока.
Не взыщите.
Она с меня взыщет –
та,
последняя, может, строка.

* * *

Вот река – она ещё под снегом.
Вот сосна – она ещё в снегу.
Вот и я – между землёй и небом
на снегу, на белом берегу.
Белом – до прилёта стай грачиных.
До проталин первых на стерне.
И до боли – боли беспричинной
от любви к отчизне и к жене.
Говорить о ней не научился,
но опять с молитвою простой:
Господи, храни мою отчизну,
женщину, что стала мне женой,
да реку с сосной…