Ты ушёл, оставив боль. Ты ушёл...

«Мой милый Валера.

Мне очень сложно писать тебе это сейчас. Но у меня слишком мало времени и нет другого выбора.

Я всю жизнь буду жалеть о своём поступке и, возможно, однажды, ты сможешь меня простить. Но сейчас, так надо. Это лучшая возможность, чтобы осуществить все задуманные мною планы.
Мы провели с тобой восхитительное утро и день вместе, и за это я благодарен тебе, моя душа парила вместе с тобой там, на крыше, и я безумно счастлив быть частью этого.

Но сейчас, совершенно неожиданно и внезапно, приехала Таня. Уверенная в себе, она бросила мне на стол билеты на её и моё имя. Сказала, что я навсегда лечу с ней в Италию. Она ведь так уверена в себе и своей правоте. Наивная, думает, что её шантаж имеет какую-то силу надо мной. Но она ошибается, Валер. Ты изменил меня, благодаря тебе, я стал сильным и свободным. Я больше не завишу от неё. Сначала, я подумал отослать Таню и будь, что будет со мной, с нами. Но подумав, я понял, что это, действительно шанс, уехать в Италию сейчас, не создавая при этом видимых подозрений своими действиями и внезапной командировкой. Она думает, что заставила меня уехать вместе с ней. Так даже лучше. Пока Таня будет упиваться своей победой, я смогу быстро и незаметно узнать всю информацию на неё, и, затем, я надеюсь, использовать это против сучки.

Я очень надеюсь, что не встречу тебя, когда мы с ней будем уходить из офиса, потому что, если встречу, я даже боюсь представить, что будет. Как могу ранить тебя, мой малыш. Я просто не смогу простить себя за это. Никогда. Я очень хочу, что мы не встретились с тобой. Пусть, лучше ты будешь думать, что я подлый трус, чем причиню тебе такую боль.
Я отдам это письмо Игорю, который передаст его тебе. Прости, но я вынужден идти на такие меры, чтобы не привлекать её внимания к своим действиям. Всё должно быть максимально правдоподобно и естественно.

Прости меня за всё – за ту боль, которую я тебе причинял своим скотским отношением; за этот удар, который ты получишь, поняв, что я оставил тебя; за это письмо, которое пишу тебе, как последний трус и мерзавец. Чёрт подери, мне очень жаль, что так вышло! Прости меня, я буду повторять это всегда. Я очень виноват перед тобой, Валера.

Я не могу предположить, сколько времени пробуду в Италии, поэтому...

Прошу тебя, хоть и понимаю, что не имею права... Пожалуйста, останься жить у меня. Я вкладываю электронный ключ от своей квартиры в конверт. И вот ещё моя кредитка. Прошу тебя использовать её. Оставляю тебе машину, пожалуйста, езди на ней. Это единственное, что я могу сделать для тебя сейчас. Я знаю, моё предложение выглядит по-свински, но ведь ты знаешь меня, Валер, лучше, чем кто-либо, и я верю, что ты всё правильно воспримешь и поймёшь. Я не покупаю тебя, не оплачиваю твоё одиночество и не заглаживаю деньгами свой отъезд и свою вину. Я просто хочу, чтобы ты остался у меня, чтобы ты был в моём доме и сохранял своим присутствием всё наше тепло, которое там есть.

А я сохраню в памяти каждое проведённое с тобой мгновение, буду помнить об этом всегда. Ты - лучшее, что когда-либо случалось со мной в жизни.


Прощай.
Наби.»


Повествование от имени Валеры

Я стал судорожно вертеть листок в руках, надеясь, что на обратной стороне будет ещё какая-то надпись, свидетельствующая о том, что это был всего лишь розыгрыш. Наби любил писать на скрытой, на первый взгляд, стороне листа, я прекрасно помнил это. Но чёртов Пророк (Наби в переводе с арабского "пророк" - прим. авт.) больше ничего не написал. Всё это не было шуткой, а я не являлся второсортным актёром не своей драмы.

- Молодой человек... С вами всё в порядке? – вырвал меня из прострации голос лифтёра, сопровождаемый какими-то непонятными звуками.

Я поднял глаза, стараясь вглядеться в лицо человека, смаргивая всё новые слёзы с глаз. Парень обеспокоенно смотрел на меня, почему-то поглаживая по плечу. Я понял, что странные звуки издаю я, когда уши вновь стали слышать, а тело воспринимать. Я стоял в неподвижном лифте с раскрытыми дверьми и громко рыдал на глазах у испуганного парня, совершенно случайно оказавшегося свидетелем душераздирающей картины.

- Да, всё хорошо, - всхлипнул я, вытирая тыльной стороны ладони глаза.

- Тридцать два, - чётко проговорил парень, будто я был умственно отсталым.

- О, да, спасибо, - спохватился я, вставая.

Оказывается, пока я читал это письмо, успел опуститься на небольшой мягкий диванчик, расположенный у дальней стены лифта.

Как только я вышел в небольшое пространство холла, в голове тут же всплыли картинки того вечера, когда Наби впервые привёз меня сюда и нежно, чувственно, как никто другой, поцеловал, заставляя забыть об остальном мире. Новая слеза скатилась по щеке, и я сильнее прижал листок к груди. На секунду заглянув в конверт, я обнаружил белую небольшую карточку с золотой гравировкой сети отелей и чёрную кредитку с инициалами обладателя. Достав белую карточку, я неуверенно подошёл к двери и протянул её в направлении считывающего устройства, глубоко вздохнув и закрыв глаза в надежде, что новый глоток воздуха перенесёт меня из этого кошмара в реальность, которую я для себя создал.

Дверь не скрипнула, и, войдя внутрь, я погрузился во мрак его апартаментов. Шикарной, красивой и божественной квартиры, в которой достойна бы жила сама королева Англии. Я знал, что здесь пусто и мрачно, но, не открывая глаз, представлял себя в деталях тот вечер, чувствуя, что с каждой новой картинкой, всплывающей в моём истерзанном воображении, ещё одна маленькая часть моего сердца навсегда отмирает. Дотронувшись до стены рукой, я стал медленно идти вглубь, по памяти достигая лестницы, ведущей на второй этаж, поднялся наверх, чувствуя, как остатки воли покидают моё тело. Я воссоздал в голове планировку второго этажа, помня каждый её уголок и поворот. Ноги сами вели меня в пространстве, а я лишь подчинился им, отдаваясь этому ощущению во мраке квартиры с закрытыми глазами, с ничтожными остатками жизни в моём сердце, с последним воздухом в моих лёгких, с последней слезинкой, скатившейся из моих глаз, с последним образом глаз Наби, которые смотрели на меня своим холодным, леденящим и уничтожающим душу блеском.

Он ушёл.

Навсегда.

Я по памяти нашёл его спальню, зашёл туда и, бросив вещи на пол, слыша, как содержимое сумки вываливается наружу, упал лицом вниз на кровать. Меня пленила мягкость и холодность шёлковых простыней и дурманящий аромат наших тел, который ещё хранила ткань. Казалось, что силы оставили меня, но ещё несколько слёз скатилось на блестящий материал, и несколько вздохов прорвали лёгкие. Нащупав край одеяла, я хотел закутаться в него как в кокон, так делал всегда, когда мне было чертовски хреново, когда моя рука наткнулась на что-то твёрдое и шершавое на ощупь. Я перевернулся на спину, не отпуская эту иллюзию, которая, казалось, вот-вот исчезнет, если я открою глаза. Ещё несколько минут, я лежал неподвижно, прижав бумагу к губам, вдыхая в неё тёплый воздух, ощущая едва уловимые нотки аромата Наби, но любопытство взяло верх, и я открыл глаза.

Это был ещё один листок, сложенный пополам, в нём был какой-то текст. Я встал, понимая, что должен открыть его и прочитать, но мне было невероятно страшно увидеть содержимое. Я и предположить не мог, какие ещё сюрпризы меня ожидают. Я ходил вдоль комнаты, нервно теребя бумагу в руках, решаясь и собираясь с силами к ещё одному удару, пока вокруг раздавались какие-то непонятные звуки, кажется, что звонил мой телефон, но это волновало меня сейчас меньше всего. Резко раскрыв листок, я прочитал то, что там было написано, и это буквально припечатало меня к стенке. Я чувствовал, как, прислонившись к холодному бетону, медленно сползаю вниз, полностью опустошённый и потерянный.

Он ушёл, и это уже ничего не изменит.

Наби ушёл.

Навсегда.

- Боже, - выдохнул я, гипнотизируя надпись.

Повествование от третьего лица

Валера зашёл в комнату и, упав на кровать, стал тихо всхлипывать. Обессиленный и разбитый, он потерпел крах в этой схватке с судьбой. Излишне самоуверенный в себе, он поверил, что сможет справиться, черпая силы из его любви к Наби. Но он не предполагал, что обмануть судьбу и бороться с ней будет настолько тяжело. Он выбрал себе противника не по силам и проиграл.

Он всегда проигрывал по жизни, но достойно принимал все поражения, пока не встретил его. Мужчину, который научил его жить иначе, оживил его и показал новые, неизведанные грани своего существования. И на несколько дней, они были счастливы в своём собственном, возвышенном и недосягаемом мире, в который был открыт доступ только им одним.

Он всегда проигрывал по жизни, но на этот раз цена потери была слишком велика, чтобы так просто сдаться. Но он сдался, потому что никогда не умел бороться. А Наби не успел этому научить его.

Он всегда побеждал по жизни, принимая победы, как должное, пока не встретил его. Парня, который научил его чувствовать и ощущать, воспринимать окружающий его мир с противоположной стороны, которую он никогда не принимал и насмехался над ней. И на несколько дней, планета перестала крутиться вокруг солнца, потому что центр гравитации был сконцентрирован в мужчине и мужчине, и небесное тело изменило свою траекторию, вращаясь теперь вокруг них.

Он всегда побеждал по жизни, но на этот раз цена, которую пришлось заплатить за победу, оказалась слишком велика даже для него. Он не смог справиться с этим. А Валера был не в силах ему помочь.

Он просто ушёл от него.

Навсегда.

Красные от слёз щёки паренька резко побледнели, и он скатился по стене, уставившись на клочок бумаги с невероятным отчаянием и болью, которой не было в нём прежде, казалось, сконцентрировавшись в нём в эту самую секунду. Валера смотрел на одну единственную строчку, не замечая ничего вокруг. Его телефон настойчиво вибрировал, вызывая на связь. Это была Смерть.

- Боже, - выдохнул он. Казалось, будто это был его последний отчаянный вздох перед смертью. И он сдался.

Всё бесполезно.

Он ушёл.

И больше ничего не имело значения.

Валера плакал, больше, чем ему когда-либо приходилось за свою недолгую жизнь, склонив голову к коленям, содрогаясь всем своим хрупким, беззащитным телом. Обессиленная рука упала на пол, выронив записку, в которой была всего одна строчка, написанная рукой Наби:

«Я люблю тебя».

Оглох я от тишины, ослеп от дневного света.
Звенит аккордом пустота и замирает эхом где-то.
Я закричать хочу, но нет. Слова мертвы, засохли слёзы.
И рваной раной давит грудь, то место, где витали грёзы.

Что за чертой с названьем "смерть"? Что острое воткнул жало.
Разорванное сердце в кровь, с ухмылкой из тебя достал.
О, как же ты жестока смерть! Любовь ты раскромсал в клочья.
Меня, зачем оставив жить, врата захлопнул ты прочно.

Сдавил гортань - комок из слёз, стирая слабое дыхание.
Вцепилась мёртвой хваткой в жизнь, смакуя страстное желание.
Уйти с тобой. Забыв про всё. Про всё, что догорает в сердце.
К чему мне жизнь. Скажи к чему?! Когда тебе в ней нету места.