Моё непокорное солнце. Нежность

Миша

Потянувшись, я повернулся на бок, чувствуя, как остатки сна покидают меня, ощущая тепло, исходившее от тела Тимы, у себя за спиной. С закрытыми глазами, вытянувшись в своей излюбленной позе, я стал вспоминать моменты вчерашнего вечера, испытывая невероятное наслаждение и удовлетворение, слушая его мерное дыхание.

Он прошептал «Мой Миша», и я ответил ему тем же. Должно ли это что-то значит для нас обоих? Или сказанное в порыве страсти и нахлынувших чувств было не больше, чем просто словами? Слышал ли он мой ответ? И что, вообще, это значит для него? Я боялся даже подумать о том, что именно испытывал ко мне мужчина, давно покоривший моё сердце. Но он предложил пожить какое-то время у него, заботливо предоставляя крышу над головой. В сознании тут же стали всплывать яркие картинки его фиолетовых глаз, преисполненных нежностью, теплом, заботой и пониманием. Или, может быть, я хотел думать, что Тима испытывает ко мне нечто большее, чем просто огненная страсть, в существовании которой я нисколько не сомневался, окунаясь в воспоминания его удовлетворённого рычания и криков, заглушающих мои. Услышав его тихий стон, я замер, в надежде, что он не проснётся прямо сейчас, дав мне возможность привести себя в божеский вид и хотя бы почистить зубы. Ещё раз, тихо простонав, Тимочка немного поёрзал и успокоился. Очень осторожно и неуверенно, я заглянул себе через плечо. Мой Демон неподвижно лежал на животе, обхватив руками подушку, ровно дышал, и его лицо было очень спокойным. Он спал, безумно красивый и невозмутимый.

С трудом оторвавшись от его прекрасного лица и невероятных бровей и ресниц, я медленно поднялся с кровати, аккуратно перекладывая одеяло туда, где ещё минуту назад лежал сам. Тут же почувствовав лёгкий холодок по всему телу, сжался, обхватывая своё тело руками. Я забыл, что мы так и заснули полностью обнажённые и вымотанные. Подхватив с пола боксёры и футболку, и прижав их к груди, я обошёл огромную кровать, опускаясь на колени рядом с его головой, повёрнутой от меня.

- Я люблю тебя, - едва слышно прошептал я, почти не издавая звуков, поцеловал его в макушку, зарываясь носом в шелковистые, мягкие, тёмные пряди. Глубоко вздохнув, Тима простонал, продолжая рассматривать свой сон. Отстранившись, я прильнул губами к его спине между лопатками, едва коснувшись мягкой кожи, прошептал:

- Как бы я хотел, чтобы этого было достаточно... - бесшумно поднявшись, вышел из комнаты, прикрывая дверь.

Я достал большие чайные кружки и, отыскав блюдца, поставил их на стол. Чуть приоткрыв крышку чайника, помешивая ложкой разбухшие листья, я раздумывал о том, будет ли это завтрак в постель, или Тимка проснётся раньше. Мне вдруг захотелось, чтобы он поспал ещё чуть дольше.

- Миш, что ты тут делаешь? – услышал я сонный голос у себя за спиной, и накатившее разочарование испортило весь мой романтичный настрой. Но как только я почувствовал тёплые, мягкие и крепкие объятия Тимоши, я забыл своё имя и то, как нужно дышать.

- Ммм, пойдём ещё поспим. Сейчас так рано, - промурчал он мне в шею, прикасаясь носом к коже, пуская по ней волну мурашек. Непроизвольно откинув голову на бок, открывая ещё больше пространства для его поцелуев, я резко выдохнул, стараясь устоять на ногах, когда его руки стали нежно, но властно блуждать по моему телу.

- На самом деле... уже почти семь утра, - прохрипел я.

- О Боже, - выдохнул я, чувствуя его властные пальцы на своих потвердевших сосках, мягкие губы, ласкающие кожу, и острые зубы, прикусывающие её.

- Я не могу остановиться, Мишарик. Ты так привлекаешь и возбуждаешь меня, - шептал он, выдыхая горячие потоки мне в шею. Я уже был невероятно мокрым и желал сейчас только одного – душа вместе с ним. И я не смог сдержать стон, почувствовав его твёрдый член, упирающийся мне в попку.

- Тима... - выдохнул я, чувствуя, что остатки моей воли благополучно покинули моё разгорячённое, возбуждённое тело.

- Пойдём в душ, маленький, сексуальный мальчик, - промурлыкал он, подхватывая меня и перекидывая через плечо.

- Тимка, нам скоро должны принести завтрак, - вскрикнул я, предвкушая близость с ним, не особо сопротивляясь, наблюдая с такого ракурса за движением его крепких, накаченных и полностью обнажённых ягодиц, упёршись руками ему в поясницу. Твою мать, я всё ещё хочу укусить его за задницу.

- Ммм, ты успел позаботиться об этом? Это так приятно, - рассмеялся он, и я услышал, как щёлкнул замок входной двери.

- Я оставлю дверь открытой. Не думаю, что кто-то помешает нам здесь или захочет присоединиться, - с вызовом в голосе прорычал он, захлопывая за нами дверь ванной и опуская меня на ноги в душевой кабинке.

Я был так счастлив, что успел почистить зубы, потому что, мгновение, и Тимусик уже впился в мои губы, пожирая их в нежном, глубоком поцелуе. Это невероятно, но, ещё не успев побывать в ванной, он был восхитительным на вкус, и я невольно простонал, заметив ещё одну необычную особенность моего сладкого тёмно-синеглазого Демона. Он включил воду, и, моментально промокнув, моя одежда стала липнуть к телу, когда он нетерпеливо снимал её, не отрываясь от моего тела ни на секунду. Я запрокинул голову, позволяя воде стекать по лицу, отдаваясь ощущениям, погружая пальцы в его намокшие волосы, когда он снимал с меня трусы, присев на колени, и целуя мой живот, пах и ноги, чуть раздвигая их, чтобы получить доступ к маленькому комочку, уже трепетавшему от таких прикосновений. Прислонившись к одной из стенок кабинки, чтобы удержать равновесие, я гладил его мощную, широкую спину, массируя плечи, пока язык Тимы сражался с моим членом, приводя всё тело в невероятный восторг, возбуждение и желание, пуская горячие волны везде. И я не смог сдержать громкого стона, когда он вошёл в меня своими длинными пальцами, двигая ими, сжимая и разжимая их внутри, большим теребя простату и смыкая губы на горячих, нежных яичках. Я получал колоссальное удовольствие от этого, ощущая горячие струи воды на теле, глядя на его обнажённую, гладкую, мускулистую спину, возбуждаясь ещё сильнее и приближаясь к краю. Мои ноги захватила сильная дрожь, и я прокричал снова, когда почувствовал, как кончаю, сжимаясь вокруг его пальцев, пока он лизал, сосал и кусал мою плоть, мыча и постанывая в неё.

Не дав мне опомниться, Тимка уже подхватил меня на руки, крепко сжимая ягодицы в своих ладонях, целовал мою грудь и покусывал соски, очень часто и прерывисто дыша. Крепко обвив ногами его талию, я целовал его лоб, мокрые волосы, уши, шею – всё, до чего только мог дотянуться, издавая при этом какие-то непонятные блаженные звуки.

- О Боже, - выдохнул я, сильнее вжимаясь в стену, когда он вошёл в меня.

- Мишутка... Чёрт, какой же ты маленький и горячий, - услышал я уже знакомый молящий стон, продирающийся сквозь шум воды. - И мне так кайфово в твоём тугом проходе...

- Не останавливайся, прошу тебя, - прохныкал я, чувствуя, как его большой, твёрдый член снова затрагивает самые далёкие точки моего тела.

- Никогда, - выдохнул он с новым, сильным, глубоким толчком, от которого у меня потемнело в глазах.

- Даааааа. Твою мать, Тима, дааа! – кричал я, не заботясь о шумоизоляции этих стен, позабыв обо всём, чувствуя лишь его и свою плоть, соприкасающиеся в огненном, тугом и возбуждающем ритме, сильно сжимаясь вокруг его члена, ощущая россыпь горячих осколков по всему телу, и так полюбившуюся мне лёгкость и опустошение.

Тимка продолжал биться в меня с неистовой силой, каждый раз заставляя стонать всё громче, а я безвольно старался ухватиться за его мокрое, обнажённое тело, чувствуя сильные руки под собой, сжимающие мои ягодицы, и невероятное тепло повсюду, повторно накрывающее меня. Бедная спина уже молила о пощаде, будучи сильно стёртой под давлением и толчками Демона, захватившего в свои прочные сети, но мне было плевать на эту боль. Я испытывал лишь блаженство и удовлетворение, желая продлить эти мгновения как можно дольше. Тима рычал, как раненный тигр, когда кончал вместе со мной во второй раз, резко и горячо взрываясь.

Чёрт, как же восхитительно было чувствовать все его соки внутри себя.

- Ох, Мишаня, - выдохнул он, дрожащими руками опуская меня на ватные ноги.

- Это было исключительно, - он улыбнулся, целуя меня в лоб.

- Да, именно так, - вернув улыбку, я прижался к его мощной груди, крепко обхватив руками за талию, чтобы не упасть. Несколько минут, мы молча стояли под струями воды, наслаждаясь её теплом и благотворным воздействием на наши уставшие тела, а Тимончик массировал несколько ноющих позвонков, приговаривая что-то вроде: «Мне так жаль, прости».

- Я не смог спросить об этом вчера, потому что был сильно занят, - первым нарушил тишину мой Демон.

- Ты же говорил, что тебе будет неприятно, если в тебя кончит... мужчина, - он запнулся на имени Давида. Да, пожалуй, его не стоит произносить какое-то время. Твою мать, я надеялся, что он не вспомнит об этом.

- Я соврал, - безразлично пожал плечами.

- Ты просто не хотел его ещё и таким способом, - скорее утверждая, нежели спрашивая, сказал Тима, заглядывая мне в глаза, чуть приподнимая моё лицо пальцами за подбородок.

- Может быть, и не хотел, - неопределённо ответил я, желая, чтобы этот разговор кончился.

Мне сложно было признаться самому себе в том, что я люблю Тиму, но произнести это вслух, когда он стоит и заглядывает мне в душу, казалось вообще невозможным.

- Тебе нравится это ощущение? – не прекращал он, гипнотизируя меня.

Он просто вынудил меня принять меры, - подумал я, хитро улыбнувшись, и, уже в следующую секунду, заткнул моего любознательного друга влажным поцелуем, граничащим с безрассудством. Удивлённо пошатнувшись, он, простонав в мои губы, но незамедлительно ответил, лаская своим языком мой. Руки жили своей собственной жизнью, блуждая по любимому телу, разжигая новый огонь под прикосновениями. Страстно целуя Тиму, иногда хватая губами и горячую воду, по-прежнему струящуюся по нашей коже, я начал медленно перемещаться вниз, но прежде поцеловав его лоб, виски, скулы, полузакрытые веки и красивый ровный подбородок, захваченный проступившей щетиной.

Казалось, прошла вечность, прежде чем медленно и нежно прикасаясь к его шее, подарив поцелуй впадине между ключицами и укусив за сосок, я провёл языком по каждой мышце его пресса, наслаждаясь их рельефом, опускаясь всё ниже к месту назначения, пока Тимошка стонал и бормотал что-то неразборчивое. Громко простонав, Тимочка заинтересованно уставился на меня, когда я поднял на него хитрые глаза, ехидно улыбаясь, дотронувшись до его члена кончиком языка, немного дразня и мучая своего мальчика. Его налитый, твёрдый член приветствовал меня радостными подрагиваниями, когда я обхватил его губами, осторожно и очень нежно погружая одну головку в свой рот, сам сильно возбуждаясь только от его формы, размера и вкуса. Тима опустил свои ладони мне на затылок, молча улыбаясь.

Что ж, я смог его заткнуть. И мне это нравится. Мне нравится всё, каждая его часть.

Я стою перед ним на коленях, потому что любить искреннее, безумнее и сильнее никогда и никого не буду.

Тима

В памяти прочно застрял тот единственный раз, когда он делал мне фантастический минет на террасе, приведя меня в хорошее бешенство. Но с того времени многое изменилось, и отпустив все преграды и барьеры опаски и сожаления, я позволил себе окунуться в ощущения, предвкушая приближение сумасшедшего взрыва. Отбросив все лишние вопросы, стал наслаждаться действительностью, поглощающей меня. Я тонул, даже не пытаясь выбраться на поверхность. Мне не нужен воздух, пока рядом он.

Удобней расположившись на коленях и ухватившись руками за мои бёдра, Мишутка начал посасывать головку, иногда сильнее надавливая под ней, там, где начиналась длина члена. Твою мать, уже это сводило меня с ума, и я не мог стоять спокойно, борясь с судорогами, прихватывающими моё тело. Мне хотелось дёрнуться вперёд, чтобы он взял всю длину в рот, а не испытывал меня таким сладким, но мучительным ожиданием. Он прикрыл глаза, продолжая сосать и обвивать языком только головку, причмокивая и постанывая, а я не мог отвести глаз от его красивого лица и нежных, алых губ, пленённых моей возбуждённой плотью, заворожено наблюдая за этой картиной, вызывавшей во мне бурю разнообразных эмоций, только самых лучших, возвышенных и всепоглощающих. Я боролся с тем, чтобы не выкрикнуть слова любви и поклонения перед ним, когда он начал медленно поглощать длину, пуская меня в свой горячий, влажный, мягкий рот. До боли закусив нижнюю губу, я закатил глаза, упираясь затылком в стену, сжимая его влажные волосы в кулак. Мишаня, сжав пальцы вокруг основания члена, начал медленно двигать ими вверх и вниз, доводя меня до безумия, глубже погружая всё моё возбуждение себе в рот, так, что я мог упираться в стенку его горла.

- Твою мать, Мишка. Ты чертовски великолепен, - простонал я, не способный на вразумительные слова, желая лишь продолжения этого фееричного оргазма.

Никогда прежде, я не испытывал что-то подобное во время минета, всегда относясь к этому не более, чем к одолжению, которое требовал у всех без исключения. Но сейчас передо мной на коленях стоял мой Миша, который был моим богом, которого я желал и любил, искренне, безумно и сильно.

Я громко стонал его имя и рычал, когда он высвобождал мой член, чтобы пройтись языком по всей его длине, облизывая каждую выступающую вену и неровность на нём, а затем снова смыкал их в нежном, горячем поцелуе. Я чувствовал нарастающую тягу внизу живота и блаженный, мощный вулкан, стремящийся вырваться наружу, сжигающий меня изнутри, когда Мишечка, почувствовав, как напряглось моё тело, стал быстрее и активней двигать рукой и губами, отключая моё сознание, затмившееся этими несравненными, фееричными ощущениями.

- Миша... - выдохнул я, как делал всегда, как бы предупреждая его о том, что вот-вот кончаю, когда резко и стремительно излился ему в рот. Я хотел было смутиться или даже начать оправдываться или извиняться, в общем вести себя неадекватно и так, как никогда раньше не делал, но он лишь молча проглотил меня, вновь мягко прикасаясь языком и губами к моей затухающей эрекции.

Нежно взяв за хрупкие плечи, я притянул его к себе и, крепко обняв, поцеловал в макушку, постепенно достигая, в коротких поцелуях вдоль его виска и скулы, мягких и таких любимых губ.

- Мишутка... Я... - чёрт! Он поднял испуганные глаза, в которых зарождались слезинки. Я не знал, что мне сделать и как закончить начатое признание в любви. Раскрыть свои чувства или нет. Ведь ему всего одиннадцать и уже столько пришлось пережить. Было ли это правильно в той ситуации, в которой мы оказались, когда все проблемы разом свалились на нас, только лишь поджидая удобного случая, чтобы сделать ещё больнее и окончательно припечатать к стенке, лишая всякой надежды на радостный исход этой войны. А сказанные заветных три слова, которые уже во второй раз пытались вырваться с моих уст, непременно обернулись бы для нас самым плачевным образом, пока был риск того, что нашим отношениям не суждено зародиться в полной мере. Прозрачная слеза, практически незаметная из-за потока воды, которая продолжала омывать наши расслабленные тела, скатилась с его щеки, давая мне ответ на все незаданные вопросы.

- Я думаю, что нам надо поторопиться, если мы не хотим опоздать, - выпалил я, глядя в его тающий шоколад, в котором зарождалась грусть.

- Да, пожалуй, уже пора, - неуверенно улыбнувшись мне, он дёрнулся в сторону створок кабинки.

- Миша, - остановил я его, притягивая к себе и нежно целуя, отдавая в него всю любовь, на которую было способно моё истерзанное сердце и сознание, надеясь, что в этом прикосновении он ощутит мои истинные чувства к нему, которые я пока не решался озвучить.

- Это было восхитительно, - прошептал я, тепло улыбнувшись ему, когда отстранился, чтобы глотнув воздуха.

- Да, было, - погладив меня по щеке мягкой, маленькой, размокшей ладошкой, он выбрался из душа, опираясь на мои руки, оборачиваясь махровым полотенцем.

- Я пойду налью нам чай и накрою на стол, - спокойно проговорил он, скрываясь за дверью ванной.

- Идиот, - сдавленно прошептал я, ударяясь затылком о стенку душевой кабинки. Запустив пальцы во влажные волосы, я резко выдохнул, приводя в порядок мысли и чувства.
Я опять всё испортил. Но, значит ещё не время для того, чтобы погружаться в чувства с головой. Мой рассудок должен быть трезв, а разум холоден, когда я буду избавляться от чувства вины, ради нашего возможного будущего с Мишей. Успокоив себя этими мыслями, обернул полотенце вокруг бёдер и вышел следом, стараясь изобразить хитрую, хищную ухмылку, настраивая себя на его соблазняющего Демона.

- Вы только посмотрите на эту ухмылку, - хихикнул Мишка, раскладывая завтрак по тарелкам на кухне, видимо тоже решивший, что момент в душе исчерпал себя.

- Нет, лучше давайте посмотрим на эту охренительную попку, - подыграл я, обходя его сзади, схватив за ягодицы, и целуя в обнажённое плечо, когда он чуть взвизгнул.

Устроившись на мягком диване, мы принялись есть вкусный омлет, запивая всё это моим любимым чаем с тостами.

- Как ты нашёл этот чай? – поинтересовался я, когда уже допивал его.

- Просто прочитал этикетку. Думаю, что для утра этот самым подходящий, - пожав плечами, он немного приподнял свою большую кружку.

- Это мой любимый чай, - прокомментировал я, поднимая глаза к его лицу.

- Спасибо тебе, - чуть склонив голову набок, медленно проговорил я, вкладывая в свой голос всю признательность и нежность. И я говорил не только о завтраке...

- Пожалуйста. Мне нравится делать приятные вещи для тебя, - улыбнулся он, явно распознав тот настрой, который я хотел передать.

- Ты потрясающий парень, Миш.

- Ты тоже ничего, - подмигнул он, убирая тарелки в раковину.

- Ну, спасибо, - я замялся, обиженно выпятив нижнюю губу.

- Я подумал, что можно купить продуктов, раз уж я пока что живу здесь.

- Зачем? Постой, ты собираешься куда-то переезжать? – недоумённо спросил я.

- Продукты, чтобы эта прекрасная кухня с многочисленными шкафчиками не была завалена только лишь баночками с чаем, - хихикнул он, открывая один их ящиков, где у меня хранились различные масла для массажа.

- Упс, и ещё... какими-то другими баночками, - тут же исправился он, еле сдерживая смех, когда я не сдержался и громко рассмеялся.

- И я хочу попробовать вот эту чудо-плиту, - усмехнулся он, подходя ближе к глянцевой, чёрной, варочной панели, проводя пальцем по ней. Хитро оскалившись и прищурив глаза, он запрыгнул на неё, чуть расставляя ноги в стороны. Я принял вызов, и, не долго думая, подлетел к нему, устраиваясь между ног и упираясь в его горячий центр своим членом, скрытым под полотенцем.

- Я никогда не смогу насладиться тобой, - прошептал он в мои губы, до боли кусая их и сдёргивая с меня полотенце.

- Мы будем делать это бесконечно, - прорычал я, быстро входя в него, чувствуя, как сжимаюсь в его тугой, горячей плоти.

- Даааааааа, - простонал Мишутка, когда я начал двигаться в нём резко и глубоко.

Твою мать, его стоны - это музыка для моих ушей!

Миша

После ещё двух моих и одного его сумасшедших оргазмов и опрокинутого на пол и разбитого вдребезги заварочного чайника, мы, смеясь, толкаясь и обгоняя друг друга, побежали собираться. Ему на работу, мне в школу.

- Ты просто монстр, - рассмеялся я, надевая бельё и носки, также заботливо предоставленные без моей просьбы, пока Тимка копался в комоде в поисках боксёров, чувствуя приятную усталость во всём теле.

- Ты мне тут беспорядок устроил, - ворчал он, перебирая многочисленные тряпки в одном из ящиков. - Сам такой. Это не я раздвигал ноги, сидя на плите полчаса назад.

- Ты мог бы и не подходить ко мне, - съязвил я.

- Нет, не мог. И сейчас кто-то договорится, - я услышал явное предостережение в голосе, когда повернувшись ко мне в пол оборота, глаза Тимки сверкнули, а его член пару раз дёрнулся, как бы тоже предупреждая меня.

- Ммм... Если бы не восемь пятьдесят, я бы поспорил с тобой, - хихикнул я, быстро натягивая джинсы и просовывая ноги в кроссовки. Подошёл к ухмыляющемуся Тимохе, который решил не комментировать мой вызов для нашего же блага и спокойствия моей попки, которая вся трепетала и приятно ныла после такого секс-марафона, и повернулся спиной, прося о помощи с запутанной на мне футболкой.

- Нужно было просыпаться ещё раньше, - рассмеялся он, аккуратно просунув мои руки в рукава.

- Кстати, отличная футболка, но тебе нужна ещё одежда.

- Да, я знаю. Думаю, что в ближайшее время съезжу за ней, - осёкся я, расчёсывая непослушные пряди и убирая их назад.

- Тебе не обязательно ехать туда, - прервал он меня, проводя тыльной стороной ладони вдоль моей щеки, когда я повернулся.

- Обязательно. Там много нужных мне вещей. Всё в порядке, Тима. Правда, - я постарался звучать как можно убедительней. В действительности же, я боялся встретиться с Давидом в своей бывшей квартире рядом со своим бывшим любовником.

- Хорошо. Я поеду с тобой, - улыбнувшись, Тимка помог накинуть мне куртку, сам выглядевший безупречно в классическом, приталенном костюме, оттенка мокрого асфальта, и тёмно-зелёной рубашке в светлую полоску и галстуком в цвет.

- Спасибо, - я нежно прикоснулся к его губам. Остановив меня, когда я попытался отстраниться, он задержался на моих губах, мягко и чувственно целуя меня.

За эту ночь изменилось всё: он, его поцелуи, его прикосновения, его глаза, горящие теперь намного ярче миллионом сапфировых искорок, я, безвозвратно и навсегда полюбивший его.

Обмотав синий, лёгкий шарф вокруг шеи, прильнул губами к его щеке, и, взяв меня за руку, Тима поспешил выйти из квартиры, чтобы хоть попытаться успеть к девяти.

Познай свою боль, малыш. И пускай это будет безумно сложно,
Но я буду рядом, мечом расчищая нашу с тобой дорогу.
Хотеть убивать, не купаясь в крови, практически невозможно.
Нелёгкая участь для тех, кто готов низвергнуть любого бога.

Для тех, кто поднял свою руку на жизнь, державшую за запястье.
И даже для тех, кто уже убивал, затмевая ареной разум.
Содрать эту хватку с клеймённого тела, поверь мне, большое счастье.
На шее твоей больше нет оков. В твоей воле взять всё и сразу.

Малыш, ты становишься воином мести, сильным и очень гордым.
Шальная душа уже больше не будет скорбеть о былых потерях.
Пускай легионы придут за тобой, мы вместе поднимем орды.
Ты сердце моё, ты свободен, как ветер. И я в это свято верю.

Ты знаешь, восточная, гордая кровь беспорядочно греет душу.
Я тысячу раз умирал за свободу, желая покинуть оковы.
Но ты, только ты заклеймил меня клятвой, что я никогда не нарушу.
Ты - самая сильная власть, что мои небеса перекрасит багровым.

Ты знаешь, малыш, скоро меч твой станет легче, чем был сначала.
Проклятые боги, я жду этот день, защищая тебя от боя.
Но ты непреклонен, терзая ту жизнь, что всегда тебя бичевала.
И это поможет. Гнилая судьба теперь станет твоей рабою.

Твоими глазами смотреть бы на мир, осознать непривычный выбор.
Не бойся, малыш, у нас есть наше время и сила свободных братьев.
Мы вместе с тобою покажем отпор всем богам, шерсть их станет дыбом.
Никто никогда не посмеет вырвать тебя из моих объятий.