Голубцы

Милочка забежала к подружке детства Юльке на минутку. Первая зимняя стужа не вызывала желания забираться на четвертый этаж кирпичной пятиэтажки для трёпа, хохота и чаепитий, хотелось домой, в тепло, переодеться в домашний тёплый халат и свернуться калачиком перед телевизором. Но она обещала Юльке два билета на Ледовое шоу: кто вообще ходит на эти представления, кроме домохозяйки Юльки.

Уже на пороге квартиры Милочка передумала. В доме подруги пахло свежеприготовленным ужином.
— Есть хочу, — объявила девушка, расстегивая меховую курточку, — покорми меня.
— Нет, — спокойно ответила Юлька, любуясь заснеженными локонами подружки.
— П-почему? — опешила Милочка.
Юлька славилась в кругу друзей гостеприимством и умением готовить сложные блюда — от вареников с вишней, которые не разваривались и не синели, как покойники, до  совершенно съедобной фаршированной рыбы. 
— Так что это ты? — настаивала Милочка.
— Мил, у меня сегодня голубцы, но я тебе их не дам, ты капусту выбрасываешь. Если совсем умираешь с голоду, могу яичницу с помидорами забацать.
Мила застыла на мгновение, потом стала спешно застегивать пуговицы на куртке и, обиженно дернув плечами, вышла за порог.

Вечером за ужином она поведала семье историю ссоры с Юлькой. Обида не просто клокотала внутри, она парила над тарелкой с котлетами, только что пожаренными мамой, вбирая в себя аромат еды и делая его соучастником событий.
Братец предложил протащить Юлькин поступок в соцсетях.
Отец молча сочувственно кивал, вспоминая свою голодную юность 70-х: сгущенку из банки, кильку в томате, шпроты по праздникам. Какие голубцы? В доме никто не готовил, разве что картошечку варили и мясной гуляш жарили, если удавалось достать.

И только мама, стоя у плиты и дожаривая новую партию котлет, молчала и чему-то тихо улыбалась.