Здравствуйте, дети! Часть 3

Стр 26-42
Родительское собрание
— Здравствуйте, уважаемые родители! Хорошо, что большинство из вас пришли на
наше первое собрание вдвоем. Я поздравляю вас всех с важнейшим событием в жизни семьи,
27
с тем, что ваш ребенок стал школьником. С сегодняшнего дня жизнь ваших детей круто
меняется — учение станет для них ведущим видом деятельности.
Если бы я спросил вас: «Хотите ли вы воспитать вашего ребенка достойным членом
нашего общества?» — вы, по всей вероятности, ответили бы единодушно: «Конечно,
хотим!» Но одно дело хотеть, а другое — со всей серьезностью заняться делом воспитания!
Характеры воспитания детей в семье и школе не должны противостоять друг другу. И
так как школа является центром организации воспитания и обучения детей, она вправе
предъявлять родителям требования к семейному воспитанию.
Мы с вами живем и трудимся в Стране Советов, где социальные отношения между
людьми опираются на высокогуманистические принципы. Жизнь и разносторонняя
деятельность каждого из нас должны олицетворять, развивать и утверждать подлинный
гуманизм нашего общественного строя. Гуманистические начала должны направлять и нашу
с вами педагогическую деятельность.
Будет ли это легко?
Нет, не будет!
Нам будет трудно, потому что у нас мало опыта такого воспитания. Гуманистическое
отношение к детям потребует от нас: веры в преобразующую силу такого воспитания, веры в
безграничные потенции каждого ребенка, большого педагогического терпения и
снисхождения к нему, глубокого понимания движения его души.
Решать педагогические проблемы способами гуманистического воспитания,
разумеется, будет куда сложнее, чем избавиться от них путем грубого подавления
личности…
В чем же мы должны видеть смысл гуманистического воспитания?
В том, чтобы добровольно расположить ребенка к нашим воспитательным намерениям
в связи с его же преобразованием, сделать его нашим союзником и соратником в своем же
воспитании; помочь ему полюбить знания, пристраститься к самостоятельной
учебно-познавательной деятельности.
Для авторитарного, императивного воспитания здесь нет никаких проблем, кроме как
усилить давление на ребенка, принудить его выполнять свой долг. Многие изощренные
средства давления и принуждения легко стирают педагогические проблемы, однако такая
атмосфера воспитания не позволяет ребенку всесторонне и полностью раскрыть свои
способности, не помогает процессу формирования в нем полноценной личности.
Что может помешать нам в решении этих проблем на гуманистической основе?
Природа ребенка!
Он — импульсивное существо, живущее сегодняшними радостями и удовольствиями.
А мы хотим подчинить его сегодняшнюю жизнь подготовке к будущей многосторонней,
богатой и содержательной общественной деятельности, которая, мы верим, принесет ему
счастье и настоящую радость. Какими средствами преодолеть противоречие этих тенденций
воспитуемого и воспитателя?
Процесс учения — нелегкий процесс. Он и должен быть трудным, чтобы содействовать
развитию сил и задатков ребенка. Хотя ребенок не боится трудностей в познании, однако по
ряду причин (и, я полагаю, в первую очередь из-за принуждения выполнять свой долг
ученика) у него пропадает желание учиться. Как возбудить и развить в ребенке
неугасающую жажду к знаниям?
У нас два пути: заставить, принудить ребенка подчиняться воле своих воспитателей
или же направить его на путь самовоспитания и самообразования.
Я призываю вас, уважаемые родители, выбрать второй путь!
И чтобы наши усилия в воспитании детей не противоречили друг другу, я решил
предложить вам некоторые рекомендации, руководствоваться которыми было бы
желательно. При составлении рекомендаций, которые условно называю заповедями, я
руководствовался классическим педагогическим наследием, идеалами коммунистического
общества, опытом лучших учителей, а также своими педагогическими убеждениями.
28
Не следует принимать их как исчерпывающий кодекс воспитания. Надеюсь, ваш опыт,
опыт наших совместных усилий внесут в них немалую поправку.
Возьмите, пожалуйста, по одному листку, на котором напечатаны эти
рекомендации-«заповеди», и прочитайте про себя.
Десять «заповедей» воспитателя
1. В гуманистическом обществе воспитание может быть только
гуманистическим. Главный принцип такого воспитания — расположить ребенка к
воспитательному процессу, сделать его нашим добровольным помощником в своем
же воспитании.
2. Общение — суть жизни людей. Главный метод гуманистического
воспитания — доставлять ребенку радость общения с нами: радость совместного
познания, совместного труда, игры, отдыха.
3. Обычная повседневная жизнь и характер взаимоотношений взрослых —
это среда, в которой формируется личность человека будущего. Потому очень
важно, чтобы наша повседневная жизнь, наше общение друг с другом как можно
больше соответствовали тому идеалу, который мы стремимся вселить в ребенка.
Воспитатели 80-х годов должны представлять собой людей XXI века.
4. Вера человека в людей, вера человека в собственные жизненные позиции
— это первооснова для полнокровного общения между людьми и возвышения
личности. Поэтому мы обязаны развивать и беречь в ребенке веру в нас, в своих
воспитателей, веру в своих товарищей, веру в людей, веру в самого себя.
5. Социалистическое общество — это общество равных и заботящихся друг о
друге людей. Наш воспитательный процесс должен быть пронизан уважением к
личности каждого ребенка, должен формировать у детей чувство заботы о
товарищах, близких, о людях вообще.
6. Человек может проявлять и развивать в себе все свои способности и
дарования и быть счастливым только в таком обществе, где он чувствует себя
нужным и своим и где его искусственно не возвышают и не унижают. Таким
ребенок должен себя чувствовать в обществе, в котором он живет.
7. Ребенок — импульсивное существо, ему будет трудно понять нас. Это мы,
воспитатели, обязаны понять ребенка и строить наши воспитательные планы с
учетом движений его души.
8. Воспитание — скрытый и длительный процесс, и потому мы должны
проявлять проницательность, последовательность и терпение во всех конкретных
случаях решения воспитательных задач.
9. Нами, воспитателями, должны руководить чуткость, отзывчивость,
доброта души, любовь, нежность, непосредственность, постоянная готовность
прийти на помощь, чувство сопереживания. Все это должно сочетаться с
требовательностью к самому себе и к ребенку, с чувством ответственности перед
подрастающим поколением, с заботой о будущем Родины.
10. Мы должны решительно отказаться от противоречащих
гуманистическому воспитанию и подавляющих личность ребенка авторитарности
и императивности и таких форм их проявления, как крик, брань, ущемление
самолюбия, насмешка, грубость, угроза, принуждение.
Готовой методики проведения этих «заповедей» на практике у нас нет. Потому,
уважаемые родители, нам придется проявлять творчество и постоянный поиск путей
воспитания детей на гуманистических началах! В этом и должна выражаться наша
высочайшая забота о каждом ребенке!
А теперь у меня к вам большая просьба. Возьмите, пожалуйста, чистый лист бумаги,
запишите на нем, какую услугу мог бы каждый из вас оказать школе, имеется в виду и
благоустройство нашей классной комнаты и коридора, и организация воспитательной
работы. Запишите также, какие у вас возникают пожелания по организации жизни ваших
детей в школе.
29
Я полагаю, что после накопления некоторого опыта нашей совместной работы, через
месяц-другой, мы могли бы опять встретиться и поговорить о воспитании наших детей…
Явление 80-х годов
Первый школьный день моих «нулевиков» уходит в прошлое. Но он не должен уйти
бесследно, не оказав мне помощи в обдумывании планов на завтрашний день.
Какие же они, мои шестилетки? (Кстати сказать, многим из них не хватает 2–3, а то и
более месяцев до шести!)
Я просматриваю их рисунки, читаю слова и предложения, которые они тут же
написали. Рисунки как рисунки! Я не нахожу среди них таких, которые могли бы вызвать
восхищение природным талантом. Однако привлекает внимание само их содержание. Что
рисуют дети? Они рисуют космические корабли, космонавтов, самолеты, автомобили,
высотные дома, школу, цирковые представления, прогулку в зоопарк, горы, луга и леса,
цветы, маму, праздник, играющих детей, шары, человечков, животных и, конечно же,
большое улыбающееся солнце.
Одним словом, они рисуют радость, передают свое мироощущение. Они радуются
тому, что наш самолет атакует вражеский, и, чтобы не было недоразумений, пунктирными
линиями показывают, в каком направлении летят пули. И обязательно вражеский самолет
должен быть взорван и весь в огне и дыму падать вниз. Один нарисовал огромный
улыбающийся шар с лучами, к нему привязана ниточка, которую держит мальчик. Мальчик
бежит и тянет шар за собой. «Я поймал солнце», — поясняет юный художник. На многих
других рисунках тоже есть пояснения: «Это танк», «Луна», «Я играю», «Моя мама»,
«Школча», «Наш двор», «Мой братик», «Гриб».
Я выписываю в тетрадь слова, предложения, цифры, которые стоят под рисунками.
Оказывается, что все дети (за исключением только двоих) написали свои имя и фамилию, а
также разные слова и предложения. «Я умею читать и писать, папа научил», — пишет Тенго.
«Я уже прочитала одну книгу», — пишет Tea. А Магда вывела на бумаге целый столбик
примеров с решениями: 10 + 5=15, 100-90=10, 100+100 = 200…
Вот какие у меня необычные дети, явление 80-х годов! Почему они так тянутся к
буквам, книгам, цифрам? Играли бы себе в кошки-мышки, в прятки, прыгали бы со
скакалками! Почему они допытываются у своих мам, пап, дедушек и бабушек: «Что тут
написано?», «Что это за буква?», — указывая на титры телефильмов, вывески на улицах?
Зачем они мучают себя, пытаясь разгадать незнакомую букву в названии газеты? Пятилетние
и даже четырехлетние, они стремятся читать! Они вынуждают родителей учить их этой
науке. Они сами учат друг друга буквам, цифрам, забывая часто о своих велосипедах,
машинах, куклах. И вот пришли шестилетки в подготовительный класс не только со
стремлением познавать, но и с определенными знаниями.
Много раз приходилось мне слышать, как учителя выражали недовольство тем, что
многие дети, оказывается, уже умеют читать по букварю. «Что же теперь делать?» —
жаловались они. Я даже читал в газете призыв одной учительницы к родителям: «Дома не
надо учить детей читать и писать, считать и вычитать, а то им потом становится скучно в
классе, когда на уроках приходится их учить тому же».
Но ведь родители специально не учат ребенка по школьной программе, дети сами
своими «почему?», «как?», «что это такое?» и «что, если?..» организуют свое обучение! И я
думаю, нет смысла призывать взрослых воздерживаться от обучения детей грамоте в семье,
ибо нет силы, способной приостановить познавательное стремление, современного ребенка.
И самое главное — следует ли приостанавливать? Не помешает ли это его развитию?
Наличие в классе детей с разным уровнем знаний, разумеется, усложняет труд педагога,
потому что уже не «срабатывает» издавна заведенная методика, служившая в таких
условиях, когда обучение начиналось «с нуля». Приходится перестраивать методику
обучения, иногда даже — заменять ее другой. На деле это означает пересмотр педагогом
30
своих методических принципов, порой — борьбу с собственной педагогической
инертностью, так успешно маскируемой некоторыми учителями разглагольствованиями о
вреде нарушения традиционных приемов обучения. Да, в некоторых случаях педагогическая
пассивность одних учителей губит педагогическое творчество других, заставляет
учителей-новаторов «не высовываться». И получается парадокс: ленивый творческой
мыслью педагог упрекает в лени своих учеников; педагог, проводивший урок на двойку,
имеет смелость на этом уроке ставить двойки своим ученикам.
Семья, радио, телевидение, детские сады, журналы и газеты, книги, кино, игрушки,
люди — вся наша современная жизнь сотворила этих необычных детей, которые сидели у
меня сегодня на уроках. Ясно, что многие из них пришли в школу с умением читать и писать,
складывать и вычитать, может быть, делить и умножать также, и не только в пределах
десяти. Сегодня они несколько раз удивили меня своей развитостью и «образованностью». И
я не имею права принимать их как несмышленышей. Пусть мой класс, как и многие другие
подготовительные классы, «пестрит» детьми с разными знаниями и умениями! Зачем же
тогда дидактика так гордится своим принципом индивидуального подхода, если этот
принцип не заработает на моих уроках?
Однако не склоняюсь ли я к той мысли, что шестилетние дети, раз они пришли в школу
и раз еще до школы проявляли познавательные стремления, уже забывают обо всем
остальном и со всей ответственностью берутся за учение? Каким я стал бы наивным
педагогом, далеким от действительной жизни детей! Вся сложность моей работы с ними в
том и состоит, что при любом уровне знаний они остаются детьми, для которых игра —
смысл жизни.
Как-то раз привели ко мне пятилетнюю девочку для проверки — какая она
«образованная». Девочка прекрасно читала (она уже перечитала немало сказок, даже
«Золотой ключик»), умела писать о своих впечатлениях, определяла время на часах, делила и
умножала, легко решала сложные тесты на умственную развитость. А как только я
освободил ее и заговорил с родителями, она залезла под стол и начала оттуда лаять на нас,
как собачонка.
Не получается ли так, что знания круто меняют истинную природу четырех-, пяти-,
шестилетнего, может быть, и семи-восьмилетнего ребенка, т. е. отрывают его от того, что
называется детством? Этот ребенок не может стать серьезным только потому, что владеет
вполне серьезными знаниями и стремится познать еще больше. «Нулевикам» трудно будет
понять мои приказы, запрещения, призывы к долгу ученика, они не смогут долго
задерживаться на учебных задачах, им быстро наскучит однообразие…
Как у меня было сегодня на уроках? Раза два я почувствовал, что дети устали, им стало
скучно. Может быть, мне стоит подумать о проведении более коротких уроков? По 15 минут
каждый? Восемь малюсеньких уроков в день! Нет, лучше так делить только уроки родного
языка, математики, русского языка. Они требуют от ребенка большего напряжения
мыслительной деятельности, чем уроки рисования, пения, физкультуры. Пройдет 15 минут
занятия по родному языку — зазвенит классный звонок. Затем отдохнем 5 минут, не выходя
из класса. Остальные 15 минут посвятим занятию по математике. Завтра надо попробовать!..
Предлагают и спрашивают
…Интересно, какую помощь обещают оказать мне родители, какие у них возникают
мысли в связи с экспериментальным обучением? Я хочу самым действенным образом
привлечь их к осуществлению задуманного плана — воспитания детей на принципах
гуманизма. Пойдут ли они за мной? В прошлые годы многие родители включились в это
дело с большим увлечением, и этот опыт подбадривает меня сегодня, когда я осмеливаюсь
предложить родителям «нулевиков» составленные мною «заповеди». Что же они обещают
сделать, что их волнует? Я группирую сперва обещания.
«Я сама археолог. Могу провести с детьми интересные беседы по археологии, повезти
31
их во Мцхету — древнюю столицу Грузии, показать, как ведутся археологические раскопки.
Уверяю вас — им будет очень интересно». Бабушка Котэ.
Может быть, воспользоваться такой услугой во II–III классах?
«Я имею возможность два раза в год заказать для детей автобус. Можете организовать
экскурсии за город. Только надо предупредить меня об этом за две недели». Отец Георгия.
Это хорошо! Первую экскурсию я запланирую в ботанический сад города, лучше в
октябре. Будем наблюдать, как меняется природа осенью.
«Могу сделать для детей электрическую доску, собрать разные электрические
приборы! Только объясните, какие вам нужны дидактические устройства». Отец Теи.
Надо поговорить с отцом Теи на этой же неделе!
«Мы с женой — композиторы. Можем написать маленькую детскую оперу и во
внеклассных занятиях сами же поработаем над ее постановкой. Будут участвовать все дети».
Родители Гочи.
Очень интересное предложение.
«Если мне помогут двое-трое родителей, перекрашу стены в такие цвета, чтобы в
классе стало веселее и интереснее». Отец Тамрико.
Надо подумать об этом.
«Я — пенсионерка. Могу организовать дежурство родителей, и сама буду дежурить в
коридоре. Будем вам помогать во всем». Бабушка Майи.
Дежурство родителей — нужное дело. Надо воспользоваться такой услугой.
«Может быть, сделать для класса стенд или что-нибудь другое, допустим, маленькие
столики?». Отец Эки.
Конечно, хорошо бы сделать стенд на всю стену, где можно будет наклеить
фотокарточки всех детей в раннем детстве. Со временем там же будем клеить фотокарточки
каждого ребенка в день его рождения.
«Могу повести детей в типографию, показать, как печатаются книги». Мать Елены.
Обязательно воспользуюсь этим предложением, когда дети перейдут в следующий
класс.
«У нас есть маленький садик. Там мы разводим всевозможные цветы. Могу принести
для класса несколько горшочков с цветами, чтобы дети ухаживали за растениями. Время от
времени буду менять их, и дети смогут ознакомиться с разными видами цветов». Мать Нии.
Интересная идея. Надо попросить маму Нии не откладывать это дело.
Есть и другие предложения: подарить классу магнитофон, проигрыватель, аквариум с
рыбками, провести с детьми уроки рисования, научить их разным подвижным играм,
украсить наш коридор занавесками, сделать фотоснимки, отражающие жизнь детей, и
вывесить их в коридоре. Всеми этими услугами воспользуюсь по мере надобности.
А теперь я выписываю вопросы и пожелания родителей.
«Может быть, объясните нам, почему шестилетних берут в школу? Куда нам спешить?
Зачем отнимать у детей детство?» Обязательно объясню!
«Организуйте, пожалуйста, для молодых родителей педагогические курсы. Это нам
очень нужно!» Надо выполнить эту просьбу!
«Будете ли вы часто выводить детей на свежий воздух?»
Обязательно, и даже каждый день.
«Введите, пожалуйста, продленку. Многие родители нуждаются в этом». Завтра же
выясню возможность организации продленного дня.
«Скажите нашим детям, они Вам больше поверят, чтобы по утрам не капризничали и
хорошо ели!» Ну что же… Надо предупредить детей, чтобы они не приходили утром в
школу голодными.
«Найдите, пожалуйста, возможность и объясните толком, в чем заключается суть
вашего эксперимента! Расскажите на конкретных примерах, как вы будете его проводить!»
Да, конечно, родители имеют на это полное право! Сделаю это при первой же встрече с
ними.
32
«Можно ли будет приходить родителям на уроки?» Конечно, можно! Такие открытые
уроки помогут мне на конкретных примерах познакомить их с экспериментальным
обучением. Открытые уроки для пап, мам, дедушек и бабушек — наилучший способ
установления взаимопонимания между мной и семьей каждого ребенка.
«Все, что Вы сказали о гуманистическом воспитании детей, очень интересно. Но
реально ли?»
Как же мне вселить в них веру в идею гуманистического воспитания? Может быть, они
будут убеждаться в этом по мере того, как их дети будут меняться и развиваться?
Вы поможете мне, дети, доказать, что вас можно воспитывать и обучать без
принуждения и давления? «Да!» Мне надо будет отучить вас от произнесения хором «Да!»
без предварительного осмысления того, на что требуется ваше согласие!
Глава III
МОМУС ПРОТИВ МОРФЕЯ НА УРОКЕ (День 20-й)
Закон взаимности
Звенит звонок. Я быстро вхожу в класс, оглядываю детей. Они сразу стихают. —
Здравствуйте, дети! — говорю им весело. Сегодня уже двадцатый день, как я встречаюсь в
классе со своими шестилетками, и я чувствую, что моих ребятишек тянет ко мне.
Одна мама рассказала, как ее сын в субботний день умолял повести его в школу.
«Сегодня же день отдыха, выходной!» — говорила мама. «А я там буду отдыхать!.. Почему
нельзя отдыхать в школе?» — настаивал мальчик.
Да, детей тянет в школу, к товарищам, к педагогу, тянет к учебной работе. Почему? Что
за сила влечет их?
Хочу верить, что существует специфический объективный закон, проявляющийся в
педагогическом процессе. Закон этот я бы назвал «законом взаимности»:
Пусть педагог всегда спешит к детям, радуется каждой встрече с ними;
тогда и дети будут спешить в школу и от всего сердца радоваться каждой
встрече со своим педагогом.
— Здравствуйте! — отвечают они радостно.
— Садитесь! У нас сегодня большие дела! Давайте начнем, не теряя ни минуты!
Многим ребятишкам не терпится приступить к чтению. Последние 3–4 дня они
непрестанно просили меня: «Давайте изучать буквы!» И я теперь думаю, что мне надо было
сократить так называемый добукварный период на три-четыре дня, что я чуть «передержал»
детей со структурным анализом слов.
Как надо было мне поступить?
Вот как: после того, как дети поняли принцип звукового анализа слов (а такое
понимание было достигнуто через 15 учебных дней), надо было перевести детей на изучение
букв и параллельно продолжать работу над овладением детьми способами записи слов и
предложений.
А я придерживался добукварного периода, задержал детей минимум на 3–4 дня.
«Простите, дети, я же не нарочно! Вы прямо на ходу ломаете мою науку, и мне трудно все
предвидеть! Но я обещаю вам, что через четыре года я исправлю это упущение с другими
ребятишками, которым пока только два годика!»
«Лихорадка букв»
Мои ребятишки рвутся к буквам. А ведь я сам способствовал усилению этого рвения. В
33
нашем коридоре на столиках то и дело появлялись детские книжки с красочными рисунками.
Хочется узнать, что там написано, но не умеешь читать. Обидно. И бежит ко мне Лела: «Что
здесь написано?» Пристает Георгий: «Прочтите, пожалуйста, эту сказку!» А Саша на
переменах берет какую-нибудь книжку и пытается прочесть слова и предложения,
расспрашивает товарищей: «Не знаешь, что это за буква? А это буква з, правда?» Каждый
день приходил я в школу рано утром, чтобы успеть написать несколько слов и букв на доске,
которая стоит у нас в коридоре. Дети, войдя утром в коридор, сразу замечали, что на доске
написано что-то новое. И начиналось:
— Это буква т !
— Нет, это не т , а ц !
— Здесь написано слово радость.
— Оооог-оооонь… Я прочла!.. Огонь !..
— Нааарооод!.. Народ !.. Ура!..
В нашем коридоре возникал такой «жриамули», музыкальнее которого нельзя было
услышать ни в одном лесу. Дети учили друг друга буквам, чтению слов. Слова, которые я
писал им на доске, были не случайные — все они уже звучали в классе, был проведен
звуковой анализ каждого из них. И получилось так, что показе классе, на уроках, тянулся
добукварный период, в коридоре, на переменах начинал разгораться букварный период.
«Лихорадка букв» — только так могу назвать то состояние, которое охватило моих
шестилеток за последние 3–4 дня.
Надо срочно «внести» букварный период из коридора в класс, на уроки, а то снова
окажусь в том самом тупике, в котором оказался на днях, задавая детям вопросы по
осознанию ими речевой действительности. Тогда симптомы лихорадки только-только
начинали проявляться.
— Каким словом можно обозначить действие, которое я сейчас выполню?
И я продемонстрировал в классе ходьбу.
— Шагать… Ходить ! — ответили дети.
— А это действие?
— Садиться!..
— А это?
Беру мел и пишу на доске случайно всплывшее слово с надеждой, что получу ответ:
«Писать».
Эка . Смелость !
— Что значит «смелость»? — удивился я.
Вова. Вы написали слово смелость !
— Я же не спрашивал вас, что я написал? Я спрашиваю: как называется действие,
которое я выполнил? Вот, смотрите! — и я опять пишу на доске более сложное по
количеству букв слово отечество , пишу его не печатными буквами, а скорописью,
связно. — Как называется это действие?
Ну конечно же, «писать»! Но что происходит с детьми? Многие из них направили свои
указательные пальцы к доске и шепчут:
Майя. О…оте…
Дато. Отечес…
Гига. Нет! Оте…теческий… Отеческий!
Майя. О-те-чество… Отечество! — и вскрикивает: — Там написано: «Отечество»!
«Ну, хорошо! — подумал я тогда и оставил упражнения по осознанию речевой
действительности. — Это мы проделаем в следующий раз и не на таких упражнениях! А
теперь…»
— Хотите поиграть? Я напишу слова, а вы, если можете, прочтите их сразу и вслух!
Солнце ! — прогудел класс, как только я отошел от доски и дети увидели написанное
мною слово.
Я опять прикрываю собой доску, пишу слово и отхожу в сторону.
34
— Дерево ! — радуются дети.
А потом: Дом!.. Мама!.. Папа!.. Бабушка!..
Читали, конечно, не все. Одни не успевали прочитать слово, как другие уже
произносили его вслух…
Все это завершалось чтением книги о приключениях Буратино. В любое свободное
время — на больших переменах, во время прогулок в парк — я читал им эту книгу
выразительно, эмоционально (разумеется, насколько это было в моих силах). И детям не
терпелось продолжить чтение. А Элла недавно мне говорит: «Какой Вы счастливый, что
можете так читать!» «Да, дети, уметь и любить читать — это настоящее человеческое
счастье. Только как сделать, чтобы разжечь в вас неудержимую страсть к познавательному
чтению? Вот моя забота!» — ответил тогда я мысленно Элле.
Так вызывал я «лихорадку букв»: дети приставали ко мне, к родителям: «Скажи, что
это за буква?.. Что тут написано?.. Почитай, пожалуйста!» Они подолгу не отходили от
коридорной доски, где по утрам я писал для них буквы, слова, предложения, скороговорки…
С завтрашнего дня они начнут у меня изучать буквы, и тогда я стану тщательно
шлифовать у каждого из них навык беглого, сознательного чтения. Сегодня же, на наших
15-минутных «мини-уроках», я дам им задания по структурному анализу слов, буду
упражнять их в квазичтении и квазиписьме.
Кстати, о мини-уроках: как они хороши, компактны, насыщены! Дети не успевают
устать, как я беру свой набор маленьких золотистых колокольчиков — их три, —
закрепленных на металлическом диске, и слышится звонок на пятиминутную классную
переменку. Часто дети выполняют физические упражнения вместе со мной. Иногда я даю им
минуты свободного отдыха, иногда же предлагаю детям опустить головы на парты,
послушать музыку и подумать о чем-то хорошем, добром, пофантазировать. Через пять
минут набор маленьких колокольчиков издаст низкий веселый звук, и мы опять приступим к
серьезному делу, уже до музыкального электрического звонка для всей школы.
Игра в структурный анализ слова
— Давайте начнем, не теряя ни минуты! Занимаю место у доски так, чтобы детям слова
удобнее было смотреть на меня.
— Какие вам дать слова — сложные, легкие? — дети знают, что я имею в виду: чем
больше звуков в слове, значит, тем они сложнее.
— Сложные! Давайте сложные! — подбадривают меня ребятишки.
— Итак, слушайте внимательно: я растяну и шепотом произнесу слово, а вы, следуя
моему знаку, хором, только тихим голосом, скажете мне, какое это слово. Приготовились!..
Я оглядываю всех: не отвлекся ли кто-нибудь? Всё в порядке. Чуть наклоняюсь вперед
и начинаю шептать слово неестественно растянуто.
— Гееееррррррооооооооой! — делаю небольшую паузу и взмахиваю правой рукой.
— Герой ! — сразу возвращают мне дети слово.
— Хорошо! А теперь слушайте следующее слово: дооооооо-бббббррррроооот…аааааа!
Взмах моей руки возвращает мне слово обратно.
— Спасибо!.. Приготовились!.. Чееееллллоооооввввееее! Взмах рукой.
— Человек ! — однако слово произнесли лишь несколько детей, большинство же не
смогли сдержать смех и восторг.
— Вы не докончили слово!..
— Вы сказали: челове!..
— Верно! А теперь сложите руки «чашечкой»!
Дети уже знают эту игру: я скажу им слово, быстро, шепотом, один раз. Сами же они
будут произносить его тихим голосом и неестественно растянуто в «чашечку» из своих
ладоней. «Чашечка» им нужна для того, чтобы звуки не «рассыпались». Затем начнется
изучение «анатомии» слова. Мои шестилетки полюбили эту игру и потому сразу же
35
приготовились: ладони близко поднесли ко рту, чуть наклонили головы и исподлобья следят
за мной, как бы навострив ушки.
— Буратино ! Проговорите это слово себе в «чашечку»!
Дети прислушиваются к произнесенному ими слову.
— Я утверждаю, что в этом слове семь звуков. Прав ли я?
— Да! — спешат некоторые.
— Нет… Нет! — утверждают многие. — Не семь, а восемь звуков!
— Не может быть! Бу-р-а-т-и-н-о! (Пересчитываю звуки по пальцам и «получаю»
семь.) Вот видите, семь звуков! Пошли Дальше. Я утверждаю, что…
Но дети не пускают меня дальше.
— Восемь, восемь!.. Вы неправильно сосчитали!
Вова. Смотрите — Б-у-р-а-т-и-н-о! — и на обеих руках загибает восемь пальцев.
— Простите! Вы правы. Пошли дальше… Я утверждаю, что! второй звук в этом слове
— у .
— Да!
— Этот звук гласный.
— Да!
— Четвертый звук — а .
— Да.
— Этот звук гласный.
— Да.
— Шестой звук — и .
— Да.
— Этот звук тоже согласный.
— Да.
— Седьмой звук…
Гига. Нет, неправильно! И — гласный звук, а вы сказали: «Согласный»!
Магда. «Еще вы сказали: „…тоже согласный“. Должны были сказать: „…тоже
гласный“!»
— Разве я так сказал?
— Да.
— Простите, пожалуйста! Конечно, и — гласный звук!.. Седьмой звук — м !
— Нет.
— Тогда — н .
— Да.
— Я утверждаю, что девятый звук — о !
— Да.
Tea. О — восьмой звук, а не девятый!
— Ах да, восьмой! А теперь выпрямьтесь! Так… И продиктуйте мне это слово, а я
напишу его на доске.
— Б.
Пишу на доске кружок.
— У.
Пишу второй кружок.
— Р… А… Т… И… Н… О.
И я подряд приписываю пять, а не шесть кружков. На доске получается запись:
ооооооо.
Майя. Вы неправильно написали, пропустили букву!
— Как пропустил?! Давайте проверим вместе!
— Б… У… Р… А… Т… Н… О. Общее веселье:
— Нет!.. Вы пропустили И и сразу перескочили на Н!
Выбегает Марика, ей трудно дотянуться до кружочков на доске, слово написано очень
36
высоко.
— Воон там!
Я беру Марику на руки.
— Ну, покажи… Где я ошибся?
Она теперь на уровне кружочков, обнимает меня одной рукой за шею, а другой
показывает и объясняет:
— Вот, смотрите! — говорит Марика и, переводя палец с одного кружка на другой,
«читает» слово… — Видите, что получается? Надо еще один кружочек написать в конце!
— Ты права, Марика, спасибо тебе! — и пока я успеваю опустить ее, она обхватывает
меня обеими руками и целует в щеку.
Рассердиться? Сделать замечание? Поблагодарить? Сейчас нет времени думать об
этом. Я беру мел и исправляю «ошибку».
— А теперь всё в порядке? — Да!
— А сейчас приготовьте фишки! Вы будете «ловить» звуки, а потом отгадаете, какое
они составляют слово!
На каждой парте в маленьких коробках лежат картонные, размером 1,5X1,5 см,
квадратики синего и красного цветов. Синие фишки представляют согласные звуки, красные
— гласные. С их помощью мы проводим звуковой анализ слов. И нужна только выдумка
педагога, чтобы предложить детям сотни разнообразных задач, каждая из которых доставит
им радость познания, научит способам структурного анализа любого слова. Спасибо, добрые
ученые Д. Б. Эльконин, П. Я. Гальперин, за разработку интересного принципа
материализованных действий.
Фишки готовы, готовы кармашки, в которые каждый мой нулевичок будет «набирать»
звуки.
— Первый звук — И, — произношу я вполголоса, а правой рукой «бросаю» его детям
так, как бросают камушки в прозрачный пруд.
Дети подпрыгивают, обеими руками «ловят» в воздухе звук, сразу берут из коробочки
красную фишку и кладут ее в кармашек.
Вахтанг. Я не успел поймать!
Саша. Я тоже… Так быстро пролетел этот звук над моей головой!
Гоча. Хочешь, дам свой? На, пожалуйста, это И! — и дает Саше красную фишку.
— Второй звук — С, — продолжаю я.
Дети «ловят» С в воздухе, а в кармашек кладут синюю фишку.
— Третий звук — К… Четвертый — Р… Пятый — А… Шепните мне на ухо: какое
получилось слово?
Многие уже подняли руки, я подхожу то к одному, то к другому:
— Правильно!.. Правильно!..
— Ребята, скажите это слово все вместе! Хором:
— Искра !
— Покажите, как вы набрали его!
Поднимаются кармашки с сине-красными фишками. Оглядываю всех, поправляю
троих, которые ошиблись при наборе гласных. Теперь мои шестилетки приступят к
структурному анализу слова.
— Давайте я вам расскажу сказку, — предлагаю я. — Слово искра заболело. «Нужно
сделать операцию!» — воскликнул один «хирург» и вынул из слова букву С. (Дети достают
из кармашка вторую фишку.) «Это же совсем другое слово!» — возмутился второй «хирург»
… Скажите: какое получилось слово?
Хором:
— Икра !
— «Я знаю, что делать», — сказал второй «хирург». Он вырезал из слова букву К и
вставил вместо нее Г. (Все заменяют в слове одну фишку другой.) «Вот тебе и на!» —
удивился третий «хирург», увидев больное слово. Скажите, пожалуйста, какое слово он
37
увидел на операционном столе?
Детям весело:
— Игра !
— Четвертый «хирург» взял большую букву Т и прикрепил ее к «голове» слова. «Пусть
у него будет лишняя голова!» — сказал он. Но остальные рассердились: «Что ты наделал?!»
Опять дети смеются:
— Тигра .
— …А пятый «хирург» умудрился оторвать «хвост», и тогда слово так заревело, что
все «хирурги» в страхе разбежались кто куда!
— Тигр… Тигр… — кричат мои «нулевики».
— Там была одна храбрая шестилетняя девочка. Она не испугалась. Она вернула букву
А на свое место и убрала лишнюю букву Т… Что получилось?
— Игра … Опять игра !..
— Если убрать из этого слова одну из средних букв, вы узнаете, как зовут девочку!
— Ира! Ира!
— А теперь откройте конверты, которые я положил на парты для каждого из вас.
Достаньте оттуда бумагу с заданием. Вы помните, что и как нужно делать?
Котэ. Соединить «слова» с картинками с помощью линий!
— Правильно! Только вы должны успеть, пока будет сыпаться песок в наших песочных
часах. Берите красные фломастеры!
Переворачиваю песочные часы, которые подарили нам родители, ставлю их на виду у
всех.
— Начинайте!
Для каждого я приготовил следующую схему-задание:
Схема-задание
Моим ребятишкам надо будет соотнести количество каждой группы кружков (это для
них «написанные» слова) с количеством звуков в названии каждого нарисованного предмета
и соединить их линиями. Если они справятся с задачей, то я получу от них вот такие листки:
Результат выполненного задания
Дети увлеклись заданием. Я подхожу к Русико. Девочка шепчет про себя, считает на
пальцах количество звуков.
— Русико, — шепчу я ей на ухо, — как дела?
Она уже соединила пять кружков с рисунком дерева. Я помогаю ей сосчитать звуки в
слове дерево, потом советую найти «слово», в котором столько же «букв» (т. е. группу из
шести кружков). Русико рада. Смотрит на песочные часы. Я успею, — шепчет мне на ухо.
Я беру часы и хожу с ними по рядам: пусть дети видят, сколько осталось крупиц
времени. Они должны научиться ценить время, и эти часы часто будут помогать им на
уроках.
Подхожу к Бондо. «Милый, хороший мальчик, мой шалун! Что мне с тобой делать? Я
даже боюсь сознаться самому себе B своих предчувствиях! Почему ты проводишь линии так
бессмысленно, рвешь бумагу?»
— Бондо! — шепчу я ему на ухо. Мальчик испугался. «Почему, мальчик? Я же еще ни
38
разу не пугал тебя! От неожиданности? Впредь буду с тобой осторожнее!» Я присаживаюсь
рядом за маленькую парту. — Бондо, шепни мне название этого рисунка!!
— Рыба! — шепчет мальчик и смотрит так настороженно, умоляюще.
— Проговори это слово медленно!
— Дом… Рыба… Часы!
— Покажи, где здесь нарисован дом!
И он кладет палец на рисунок дома, затем на рисунок рыбки и говорит:
— Я завтра тоже приду в школу! Обязательно приду!
Саша. Я уже кончил!
Элла. И я кончила!
Я поднимаю высоко песочные часы.
— Время истекает! Положите задание в конверты!
Лела, Дито, Георгий, Вахтанг волнуются: не успели!
— Ничего! — успокаиваю я их. — Это задание я нарисовал на доске. Проверьте,
пожалуйста, на перемене, правильно ли я его решил.
Беру золотистые маленькие колокольчики. «Дзин-дзин-дзин!» Дети полюбили эти
колокольчики.
— Майя, включи, пожалуйста, проигрыватель! Можете немного потанцевать в классе.
Как рождается радость познания
Мои дети танцуют. Это уже не в первый раз. Иногда на переменах некоторые из них
сами включают проигрыватель. Значит, им нравится танцевать. Я подобрал записи
произведений Моцарта, Шопена, Чайковского, Палиашвили. Объяснил ребятам, что во время
танцев под музыку нужно прислушиваться к мелодии, стараться понять, какие чувства в ней
выражены, и передать эти чувства в своих движениях.
Сейчас звучит «Старинная французская песенка» П. И. Чайковского. Дети постепенно
выходят из проходов между рядами парт в поиске более просторного места для движений.
Майя, Магда, Лела, Элла, Ния и многие другие девочки танцуют грациозно. Эка, Лали, Ия
просто крутятся. А некоторые мальчики превратили танец в игру — они прыгают,
сталкиваясь друг с другом. Марика стоит одна. Саша и Тенго сидят за партами. Я подзываю
их к себе и предлагаю вместе со мной понаблюдать, как танцуют другие. Мы вполголоса
обмениваемся мнениями.
— Смотрите, смотрите на Майю… Как она красиво танцует, Как плавно двигает
руками! — говорю я детям. — А вам чей танец нравится?
— Мне ничей! — отвечает Саша.
— А мне нравится, как смешно танцует Элла. Смотрите, как она крутится!
— А Котэ вам не нравится?
Играет музыка, танцуют дети. Неужели они правда выросли за эти 20 дней или мне это
кажется? Нет, они еще не перешагнули свой возраст: Проводи им уроки по строгим
традиционным правилам — «Сидите смирно! Держите руки за спиной! Не шевелитесь!
Слушайте меня!» и т. д. и т. п. — и дети сразу начнут скучать, зевать. Задавай им задания со
всей строгостью и серьезностью, так сказать, в чисто дидактическом духе — и детям скоро
надоест учиться.
Пытался я проводить, ради опыта, такие уроки, по принципу «передачи и усвоения», и
мне показалось, что на них дети как будто отдалялись от меня. Скучно было на этих уроках,
как будто я допрашивал их, заставлял их выдать мне какую-то важную тайну, а они не
доверяли мне. Нет-нет! Конечно, они поднимали руки, отвечали на мои вопросы. Но не было
во всем этом радости, устремленности. И мне часто приходилось говорить детям:
«Поднимите руки! Все-все!.. Думайте все!» Те же самые задания вдруг становились сложнее.
Что же изменилось на этих уроках? Изменились мои отношения: я стал официальным,
непогрешимым, строгим, принуждающим детей выкладывать мне, что они знают, умеют. Я
39
стал регистратором их знаний, а они, шестилетние дети, — «слушалками» и «отвечалками».
Детям явно не понравилось все это, а Саша (помню, как он изумленно смотрел на меня на
уроках) к концу дня подошел ко мне и спросил:
— Почему Вы на всех уроках были таким хмурым? Вам нездоровилось сегодня?
— А тебе не понравились уроки? — спросил я со своей стороны.
— Не-а! — ответил мальчик.
— Мы ни разу не смеялись! — добавил Илико.
У меня мелькнула мысль: может быть, было бы неплохо часто спрашивать детей, какой
у нас получился урок, что они посоветовали бы мне, как они хотели бы работать на уроках?
Может быть, будет лучше, если я перед уроком посоветуюсь с детьми, как строить его.
«Спасибо, дети! Не зря я вижу в вас учителей своего педагогического мастерства!» И я
решил хне возвращаться к таким опытам: проводить уроки, лишенные радости совместной
работы с детьми. Тогда и сформулировал я для себя заповедь:
Чаще приглашать на уроки Момуса — бога смеха и шуток, чтобы
прогнать с уроков Морфея — бога сна.
Когда радуются дети на уроках?
У меня в руках футбольный мяч.
— Какова сумма слагаемых 4 и 5?
Футбольный мяч летит в правый угол класса. Кто его поймает, тот и будет отвечать.
— 9! — говорит «нулевик», поймавший мяч, и кидает его обратно.
— Разность между 9 и 3 составляет 8. Прав ли я? — мяч летит к партам среднего ряда.
— Вы не правы! Разность между 9 и 3 составляет 6! — и мяч возвращается ко мне.
— Из каких трех слагаемых можно получить 10?
Мне могут возразить: «Причем тут мяч? Разве дети не могут решить те же самые
примеры без мяча?»
В том-то и дело: они решили бы эти примеры, но без желания .
— Опустите головы на парты. Закройте глаза… Я дам вам примеры, а вы, не поднимая
головы, будете показывать мне результат на пальчиках!
Дети опускают головы, закрывают глаза. А я вполголоса произношу:
— Я задумал число. Если прибавить к нему 3, то получится 8. Какое число я задумал?
В классе вырастает лес рук с пятью пальчиками. Я подхожу к каждому, кто поднял
руку, дотрагиваюсь до пальчиков и шепчу: «Правильно!.. Правильно!.. Неправильно!..
Правильно!.. Подумай хорошо!»
— Я задумал число. Если отнять от него 4, останется 3. Какое это число?
Теперь дети поднимают две руки, показывая мне на пальчиках задуманное мною число.
«Правильно!.. Правильно!.. Неправильно!.. Правильно!» — шепчу я опять всем,
дотрагиваясь до их пальчиков.
Зачем я прошу детей опустить головы? Разве они не смогли бы решить мои задачи,
сидя нормально за партами? Могли бы, конечно, но опять-таки без желания .
— Задайте мне пример такого же рода! — предлагаю я детям.
— Сравните суммы слагаемых 2 + 8 и 6 + 4! — скажет мне кто-нибудь из малышей.
— Это же просто! — я начну писать на доске пример и одновременно говорить вслух: 2
+ 8>6 + 4. — Задайте что-нибудь посложнее!..
Но дети протестуют.
— В чем дело?.. Ах, извините, надо поставить знак «меньше»…
Класс волнуется.
— Что же такое происходит?! Ошибся? (Внимательно присматриваюсь к написанному
на доске.) Ну конечно же… Сумма чисел 2 и 8 равна 11, сумма же чисел 6 и 4 — 10. Было
правильно: 11 больше 10. (И на доске заменяю знак «меньше» на знак «больше».)
— Они равны!.. Надо поставить знак равенства!.. Ра-вен-ства! Десять равно десяти!
40
Наконец я «понимаю» причину детского «бунта».
— Извините, пожалуйста! Конечно, тут должен быть поставлен знак равенства.
Одиннадцать равно… Нет! Десять равно десяти!
Вы спросите: что это за метод унижения собственного авторитета? К чему этот
артистизм? Ведь можно было бы просто спросить детей: «Какой знак нужно ставить между
слагаемыми 2 + 8 и 6 + 4?» — и они бы ответили без запинки, что здесь нужен знак
равенства. И дело с концом. А тут класс гудит, как потревоженный улей! Зачем все это?
Да, пока что еще очень сильна инерция, которой порой следуют иные педагоги. Для
педагога, разумеется, было бы проще давать детям четко сформулированные задания и
требовать от них точных и исчерпывающих ответов (пусть ломают себе голову, выполняя
их), а затем устраивать кратковременные или длительные индивидуальные и коллективные
опросы, чему и как они научились. И вроде бы незачем прибегать к различным
«ухищрениям» когда все так просто можно устроить, чтобы «учителям было удобно учить»!
Боюсь сказать что-либо опрометчиво о необходимости усвоения научных знаний,
выработки разносторонних умений и прочных навыков. Знания, умения, навыки… Как они
важны в жизни человека, в его работе, творческой деятельности! И как они недостаточны,
чтобы своей, пусть даже большой суммой, выражающейся в многозначных цифрах,
составить личность. Без определенных знаний нет личности, но и богатые знания тоже не
составляют личность. Не составляют потому, что человека личностью делает его отношение
к действительности, к людям, к окружающему, в том числе и к знаниям. Личностью он
становится благодаря своим целеустремленности и мировоззрению. Личность — это
борющийся человек, а не тот, кто беспрекословно, а порой и слепо выполняет свои
обязательства. А чтобы быть борцом, нужны знания — современные, многосторонние,
нужны умения и навыки их применения в изменяющихся условиях жизни.
Как же слить воедино в этих маленьких существах, танцующих в классе под
«Старинную французскую песенку», знания и отношения, как породить в каждом из них
личностную целеустремленность? Мой опыт помогает предвидеть, как сложна, длинна и
скалиста эта педагогическая тропинка. А я со своими ребятишками стою в начале пути. Мы
делаем первые шаги по этой тропинке. Как же мне быть? Заставить их карабкаться по ней, а
самому сделаться глухим к их жалобам, слепым к их царапинам и увечьям и постоянно
разъяснять им, что учение — это мучение, а обратного пути у них нет, надо преодолеть его
во что бы то ни стало? Пусть нехотя, пусть через силу они будут усваивать знания,
приобретать умения и навыки? Не сегодня, так завтра поймут они, что я не имел злобы по
отношению к ним и что у меня тоже не было другого выхода.
А разве у меня не было выхода? Ведь будучи взрослыми, они могут припомнить все
муки учения школьных лет. Могут же они вдруг обнаружить то, в чем я сейчас, возможно, не
отдаю себе отчета. Обнаружить, что я упрощал и облегчал свою педагогическую жизнь,
делая их жизнь на уроках мрачной и невеселой. «Могут? Могут!» — отвечаю я самому себе,
и меня мучает осознание того, что я окажусь педагогом-эгоистом по отношению к Марике,
Саше, Бондо. ко всем этим доверчивым ребятишкам, так увлеченно танцующим сейчас в
нашей небольшой классной комнате.
Вы любите играть, дети? Игра — источник вашей жизни? Очень хорошо. И я не прочь
поиграть с вами. А во что мы будем играть, может быть, в «самих себя»? Вы — ученики, вы
— дети, а я — ваш учитель, я — старший. Я учу вас, а вы учитесь, я даю вам задания, а вы
выполняете их, я спрашиваю вас, а вы отвечаете. Чего вы хмуритесь? Так не играют? Это не
игра? Но почему же, чем она плоха? Тем, что в этой игре все по-настоящему, я в
действительности и есть учитель, а вы в действительности и есть ученики. Здесь нет
простора воображению, перевоплощению, здесь нет ролей. Так? Правильно я вас понял? Ну
что же, тогда давайте сделаем по-другому: мы все друзья; вы — мои сотрудники, серьезные,
взрослые люди; я же — давайте я останусь педагогом, только рассеянным, забывчивым, вы
не спускайте с меня глаз, будьте начеку. Я, руководитель игры, помогу вам всю эту
воображаемую ситуацию превратить в действительность; помогу вам поверить, что вы на
41
самом деле взрослые и серьезные люди. Так и будем вместе творить наши уроки. Я, право,
«не знаю», сколько звуков в слове Родина ! Пять? Может быть, семь? А какой в нем
предпоследний звук — и илид ?.. И сколько машин осталось в гараже, если в течение десяти
часов ежечасно туда въезжало 8 машин и выезжало 7 — тоже не знаю! Зачем вы так
спешите? Я не «поспеваю» за вами! Вы говорите: десять, а у меня «получилось» девять!
Вы стремитесь к радостям. Что же вас радует? Шоколад? Познание? Конечно, и то, и
другое. Я считаю своим долгом доставить вам радость познания, радость, вызванную
преодолением трудностей при овладении знаниями. Я ищу пути к тому, чтобы не
«вкладывать» знания в ваши головы, а чтобы вы сами пытались «отнять» их у меня, овладеть
ими в результате интеллектуального «боя» со мной, приобретать их путем постоянных
поисков и неутомимой жажды к ним. Но чтобы все это так получилось, я буду ставить
барьеры вашему познанию, и вашему интеллекту придется преодолевать их с большим
напряжением сил.
Украшением наших уроков станет звонкий смех детей. Опыт убедил меня в том, что
смех не только стимулирует познавательный процесс, но и сам является одним из способов и
результатов познания. Смех — это яркая форма выражения радостных переживаний. Мне
кажется, однако, что смех незаслуженно вытеснен с урока. Многие педагоги вместо того,
чтобы вызвать смех детей, преследуют его. Для меня же он — важная педагогическая
проблема, и дети часто будут смеяться на моих уроках, смеяться «серьезно». Им надо будет
составить рассказы по «смешным» сюжетным картинкам, и в классе раздастся смех.
«Почему вы смеетесь? Что тут смешного?» — спрошу я, и они наперебой станут описывать
ситуацию, объяснять, почему она смешная. Мы будем смеяться вместе, и я попрошу их
доставить такое же удовольствие родным и близким, словесно описать им содержание
ситуации. «Если вы сможете вызвать смех у других, значит, вы умеете хорошо и правдиво
рассказывать!» — скажу я детям.
Они будут смеяться, когда я преднамеренно с ошибками прочитаю текст и им будет
поручено обнаружить мои «ошибки». А я приму вполне серьезный вид и буду настаивать на
своем, пока они не докажут свою правоту. Они будут смеяться и тогда, когда я попрошу их
продиктовать свои примеры, которые я специально буду решать неправильно. Найдя мою
«ошибку», они будут со смехом доказывать, почему я не прав.
Смех, возможно, один из лучших способов выявления убежденности, утверждения
позиции. Я так и буду его рассматривать в работе с детьми. Да, я буду «ошибаться», но не
только для того, чтобы вызвать радостный смех детей. Мои «ошибки» повлекут за собой
движение мысли ребенка. Дети начнут спорить со мной, и я «признаюсь»: «Вы правы…
Простите, пожалуйста!»
Почему я это буду делать? Разве педагогика согласна с тем, что педагогу дозволено
ошибаться и извиняться перед детьми, а ученикам — спорить с педагогом? Я пока не отдаю
себе в этом отчета. Опыт прошлых лет подсказал мне, что это живой и интересный путь к
познанию.
С кем же другим, как не со мной, утверждать им свои позиции, точки зрения, свое
личностное «я»? И как же, если не в споре со мной, переживать ребенку чувство радости от
своей интеллектуальной победы, от провозглашения и утверждения истины!
Да разве так трудно будет мне выйти победителем в интеллектуальном споре с
«нулевиками»? Но какой толк в том, что они ежедневно будут уходить из школы без
интеллектуального «боя», сдавая только скучные «экзамены» на подготовку к такому
«бою»?
Я научу детей решать сложные задачи, а сам буду «ошибаться» при их решении. Научу
их читать выразительно, а они затем сами же начнут «поправлять» меня в чтении. Научу
играть в шахматы, чтобы они затем ликовали по случаю выигранной у меня партии.
Они начнут стремиться к познанию. И когда я задам им вопрос: «Какие вам давать
задачи сложные, трудные или простые, легкие?», я услышу от них произнесенное хором и
воинственно: «Давайте сложные, самые сложные!» Ну что же, если не все смогут решить
42
задачи? Зато есть мера, на которую надо равняться. И ребенок окажется в царстве мысли и
будет стремиться к познанию.
Я верю, дети, что вы вскоре полюбите школьную жизнь! Вы будете стремиться к
урокам! Уроки станут для вас смыслом вашей жизни! А что касается моего авторитета, я
надеюсь на ваше благоразумие и на ваше чуткое сердце. По всей вероятности, среди вас
тоже, как и среди предыдущих моих «нулевиков», возникнет спор обо мне: какой я учитель?
— Какой Вы смешной! скажет Марика. — Как Вы всегда смешите нас!
— Он не смешной, — поспорит с ней Саша. — Он очень умный!
— Вы, наверное, прочли больше ста книг, верно? — спросит меня Бондо.
— Почему Вы ошибаетесь? Неужели Вы и вправду не можете написать такие простые
слова? — удивится Тенго.
— Что ты, он ошибается нарочно! — защитит меня Гоча. Разве Вы ошибаетесь
нарочно? Зачем? — в недоумении спросит Эка
— Помните, как я научил Вас, что такое периметр? — похвастается Гига.
— Ты его ничему не научил, он все-все знает! — возразит ему Майя.
— Он ведь тоже человек, как может он все знать и помнить! Это невозможно! Ведь
правда? — спросит меня Ираклий.
Примерно в таких ваших сомнениях вырастет мой авторитет в ваших глазах, мои
дорогие дети, и вы поймете, что ваш учитель тоже человек вам необходимый! А если и
любимый, то высшего признания среди вас мне и не нужно!
Традиционная педагогика, возможно, и восстанет против такой методики, но вера в вас
всегда будет помогать мне быть последовательным. Вот и теперь наш следующий
15-минутный мини-урок я собираюсь начать с того, что подсяду к Дато, который сидит за
последней партой, и попрошу кого-нибудь из вас приоткрыть занавеску на правой части
доски. Там окажется следующая фигура:

— Дети, я вижу шесть треугольников!
Кто-то из ребятишек, наверное, поправит меня: «Квадратов, а не треугольников!»…
…Последние секунды пятиминутной перемены. Нам пора двигаться дальше по нашей
тропинке учения. Может быть, сможем преодолеть еще один сантиметр пути!
— Марика, слезь, пожалуйста, с моих колен! Саша, возьми, пожалуйста, наши
маленикие колокольчики и звони в них!
«Дзин-дзин-дзин!» — веселятся маленьие колокольчики