Записки слепошарика

Преподавателям и сотрудникам Бийского ЦРС, с безграничной благодарностью и уважением.

Первые встречи

 Тук-тук… Цок-цок… Эти звуки доносятся отовсюду. С непривычки мозг отказывается идентифицировать их многочисленные источники, и просто-напросто отключается. И, вдруг:
 Бац!!!
 — Ой!
   Блин!!!
Я прислушиваюсь. Впереди, откуда донеслись эти звуки, слышно что-то, похожее на сдавленные всхлипы и оханье.
   Ты кто? Тихий девичий голосок, в котором явственно слышатся еле сдерживаемые слёзы отвечает: — Маша я… Из 15 комнаты… А ты?
   Саша, из 7-й. Я тебя не зашиб?
   Да, вроде бы нет…,   слёз в голосе становится заметно меньше, зато появляется извечное женское кокетство,   А я Вас?
   Ну, что ты! Во мне 90 кг живого веса, как ты можешь меня зашибить? А в тебе, кстати, сколько?
   Сорок пять… С половинкой. А, может, и 46 уже,   Девушке, кажется, немного неловко за свой небольшой вес, но парень великодушно меняет тему.
   А куда ж ты несёшься-то, чудо моё, да ещё не по своей полосе? Подгляда-то нету?
   Нет,   девушка кажется даже мотает головой, — Я в столовую иду. Вернее   шла…
   Ну и ну!,   парень не может скрыть удивления,   Я тоже туда шлёпаю. Однако, раз мы столкнулись лбами, наверное кто-то из нас шпарит не в ту сторону. Интересно бы узнать: кто?
   Наверное, это я,   девчушка до крайности смущена, но явно не хочет отпускать собеседника,   Я сначала шла, а потом куда-то повернула, а там   скамейка какая-то. Я от неё пошла обратно, и теперь вот, совсем не знаю, куда идти.
   Ну, это дело поправимое,   парню нравится неожиданно свалившаяся на него роль спасителя и покровителя,   Держись за меня, нам, кажется, вон в ту сторону. Потопали?
   Потопали,  радостно соглашается девушка, и они направляются куда-то, совершенно не туда, куда держал путь я. Неожиданно я замечаю, что тишина вокруг опять наполняется цоканьем тростей, шлёпаньем и шарканьем обуви об асфальт. Догадываюсь, что окружающие тоже не очень-то хорошо представляющие какой стороне находится вожделенная столовая,, прислушивались и ждали, куда пойдут Саша с Машей, чтобы, ориентируясь на их шаги, увязаться следом.
Дабы предупредить некоторые вопросы, которые могут возникнуть у неискушенного читателя, поясню, что вышеописанная сцена, как и всё дальнейшее повествование, происходило в ЦРС. Нет, это не Центральная Разведывательная служба, и не что-то столь же интересное и засекреченное. ЦРС   это Центр Реабилитации Слепых, расположенный на окраине небольшого алтайского города Бийска. Он, собственно, так и называется: Бийский ЦРС. А мы все, кто беспомощно топчутся в 15 метрах от входа в столовую   реабилитанты, учащиеся, или, с лёгкой руки Димона — «слепошарики». Тут нам предстоит провести 2,5 месяца, в течении которых нас обещают научить, как можно обходиться без зрения, хотя, по-моему, никто из нас в это особо не верит. Но, пока что идёт процесс формирования групп, знакомства с Центром, его сотрудниками и друг с другом, На душе неспокойно. Впервые за 7 последних лет, прошедших с тех пор, как я потерял зрение, мне приходится жить совсем одному, без близких, или, хотя бы знакомых людей, к тому же — не дома, а за добрую тысячу км от него. Учитывая, что большую часть своей жизни за эти годы я провёл у себя в квартире, на диване, таком родном и уютном, здешняя жизнь представляется мне сложной и полной неведомых опасностей. Наверное, такой же она кажется городскому человеку, который, волею судеб, оказался один-одинёшенек в глухом лесу. Я прислушиваюсь к разговорам окружающих и понимаю, что у большинства на душе так же тревожно. Но мы бодримся и хорохоримся и стараемся, если уж не победить свои страхи, то — запрятать их поглубже, подальше от посторонних взглядов. Хотя, со взглядами дела здесь обстоят неважно — подавляющее большинство   тотально незрячие, т.е. не видят абсолютно ничего. У некоторых есть т.н. «светоощущение», а у некоторых — «подгляд». Последние тут пользуются особенным спросом. Они могут помочь найти упавшую мелочевку, разглядеть номинал купюры и массу других полезных и нужных вещей. Но таких мало, поэтому, чаще всего, нам приходится рассчитывать только на свои силы.  Хотя, порой, бывает несладко: ну, вот, объясните, к примеру, как могут двое незрячих определить чей это носок? Их всего три, а ног у нас с соседом — четыре, стало быть одной ноге суждено шлёпать без носка, а это, во-первых, неправильно, а, во-вторых… Как определить, кому из нас должно не достаться носка? Жребий кидать? Без зрения – это тоже довольно проблематично. Поэтому мы дружно бросаемся на поиски, и вскоре недостающий носок найден свалившимся за батарею. Однако, решился один вопрос, но появился другой: как различить носки и разделить их по парам, если наощупь они совершенно одинаковые? Перспектива напялить носки разного цвета почему-то совершенно не радует, хотя, в принципе,   кто это увидит? Все вокруг такие же «слепошарики», но, тем не менее…
В общем,в наших жизнях наступил новый поворот, в результате которого все мы оказались в одно время в одном и том же месте, и пока никто не может сказать: будет ли наше дальнейшее пребывание тут светлым и радостным, или — наоборот. Конечно, нас  опекают. Иногда незаметно, подсказывая и направляя, иногда – просто берут за руку и ведут за собой. Преподаватели, воспитатели, повара… Ещё какие-то люди, которых мы пока даже не знаем,   все относятся к нам неожиданно по-доброму, я бы даже сказал –по-родственному. Нас уверяют, что скоро мы
научимся чистить картошку и варить суп, работать ножовкой и рубанком, пришивать пуговицы, и, что самое невероятное,    самостоятельно передвигаться по городу, ходить в магазины и ездить на общественном транспорте.
Верится с трудом, хотя, очень хочется, чтобы хоть что-нибудь из этого оказалось правдой. Поэтому мы знакомимся, потихоньку присматриваемся, вернее — прислушиваемся друг к другу. Уже рождаются первые симпатии и антипатии, намечаются отдельные компании и парочки, в общем — всё «как у людей».

Наша группа

Итак, мы живём тут уже 2 недели!
Хлопоты и  первых дней давно забыты, жизнь катится, как хорошо смазанный механизм: подъём, зарядка, завтрак, уроки… Щёлк-щёлк— отбой. Валимся, как подкошенные, иногда, даже не дождавшись отбоя. Щёлк-щёлк, — вечер субботы, можно чуть расслабиться, — завтра выходной. Щёлк-щёлк, — опять завтра воскресенье, пролетела неделя,не успеваем оглянуться.
Всех нас распределили по группам, в каждой — по 6-7 человек. Наша, — 4-ая, как утверждаем мы сами — «отряд слепошариков специального назначения». Состав группы совершенно разнороден и разнообразен. Географически — от Приморья, до Оренбурга, по возрасту: Петрович старше никитоса ровно в 3 раза.  Однако, никаких особых трений пока не заметно, все настроены позитивно и, что мне особенно нравится, у всех в порядке с чувством юмора. Значит — есть надежда, что и дальше всё будет хорошо.
Вот они,»спецназ слепошариков», славная группа №4
Айдыс, Петрович, Димон, Миха, Никитос и скромный автор этих строк.
Мы уже знаем друг друга по голосам, знаем, кто откуда приехал, кое-что знаем про жизнь каждого. Не всё, конечно, а только то, что сам он решился поведать в задушевных разговорах. Мы привыкаем новым знакомым, к новой жизни, и она уже не кажется столь серой и мрачной, как некоторое время назад. Огромную роль в этом, несомненно, играет персонал Центра. Никто с нами не цацкается, не сюсюкает, обращаются, как с равными. Это поначалу слегка напрягало: ну как же это? Мы ж слепые, за нами уход нужен, мы ж сами ничего не можем! Постепенно приходит понимание, что так и надо, что жалость и излишняя забота только вредят, мешают человеку поверить в себя, в то, что он может. Нет, конечно, мы не были брошены на произвол судьбы, как нам порой казалось. За нами присматривали, ненавязчиво подсказывали, помогали, когда в этом действительно была необходимость. Лично меня несколько раз, буквально «под ручку» выводили добрые люди, когда я, заплутав по дороге из спортзала до общаги, то упирался в какой-то бесконечный забор, то беспомощно топтался посреди клумбы, не зная, в какую сторону понести своё бренное тело. Спасибо им за это! И — за многое другое!
Вообще   насколько я понял,   всё тут построено на том, чтобы показать нам, «сирым и убогим», вернее   считающих себя таковыми, что мы вовсе не такие, что, на самом деле, человек, лишенный зрения, может делать то, о чём мы не могли мечтать в самых смелых своих мечтах. Что всё это   реально, что этому можно научится. И, единственное, что для этого нужно, — это учиться. Учиться постоянно и тщательно, вдумчиво и терпеливо.
Не обращать внимания на ожоги, полученные в процессе приготовления драников, на изрезанные ножом и исколотые шилом пальцы, на синяки, шишки и разбитые колени, являющиеся неизбежным результатом наших столкновений со столбами, скамейками, заборами и друг с другом. А преподаватели, как впрочем, и весь коллектив Центра стараются помочь нам в этом нелёгком деле – обретение веры в себя.
В общем, страхи и опасения мои почти улетучились, поскольку на них просто нет времени. Целыми днями  учёба, учёба, учёба. Мозг кряхтит и потрескивает, когда я пытаюсь затолкнуть в него очередную полученную информацию. Мне жаль бедолагу, но я продолжаю его третировать.  Сравниваю себя с самим же собой, только двухнедельной давности и явственно чувствую изменения в лучшую сторону. И это мне нравится.

Запах снега

  Ну, наконец-то!,   Игорь с Виталей встретили меня радостными возгласами,   Мы уж заждались! Где тебя черти носят?
 
Так я, это…   немного ошарашенный таким приёмом, я растерялся,   На факультативе был… Компьютер у меня сегодня.
    Компьютер у него, видете ли,   мужики были явно в приподнятом настроении,   А мы тут сидим возле накрытого стола, слюнки глотаем!
 
А, чего вы сидите-то?,   я продолжал недоумевать,   до ужина ещё часа полтора, не дотерпите, что ли?
Мою речь неожиданно прервал ароматный запах копчёной колбасы, защекотавший ноздри,   А чего это у вас тут колбасой пахнет?
 
   А у нас сейчас не только колбасой, а ещё и снегом запахнет,   захохотал Виталя,   Давай скорей тару!
   Каким ещё снегом?,   Я устало плюхнулся в кресло, в полной уверенности, что мужики явно перегрелись на солнышке. Да и неудивительно,   на улице плюс 28, в комнате примерно столько же. Однако, на всякий случай, стал шарить по столу, в поисках кружки. На привычном месте её не оказалось, и я расширил зону поиска, тут же угодив рукой в тарелку с нарезанной колбасой, сыром, и ещё чем-то. Нащупав, наконец, искомое, я протянул посуду в сторону Игоря и постучал по ней ногтем указательного пальца. Чья-то рука забрала кружку, и через несколько секунд до меня донёсся звук льющейся жидкости, после чего кружка опять оказалась у меня в руке.
   Что это?   машинально спросил я, и тут же понял, что сморозил глупость,   водка, что ли?
 
   А ты догадливый,   Виталя шуршал какими-то бумажками, а со стороны Игоря опять донёсся звук наливаемой водки. Потом   ещё.
   Ну, давай!,   Игорь протянул свою кружку и тоже поцокал по ней пальцем,   понюхаем, чем снег пахнет.
Я сунул кружку в то место, откуда раздавалось цоканье, и наши кружки смачно стукнулись друг об дружку. Тут же к ним присоединилась и Виталина посудина.
   Будем здоровы!,   торжественно провозгласил он. Чокнувшись таким образом, мы выпили. Тёплая водка ухнула в желудок без особых вкусовых ощущений. Прожевав нехилый кусок, откушенный от бутерброда, выданного мне Виталей, я поинтересовался, при чём тут, собственно, запах снега? Мужики наперебой объяснили, что так называется водка, которую они приобрели сегодня в ближайшем магазине, и которую я только что имел удовольствие продегустировать.
   Неплохое название, романтическое, такое,   согласился я,   А, когда вы умудрились в магазин попасть?
   Так, мы сегодня маршрут до него изучали, на ориентировке, ну, и попросили преподавателей внутрь заглянуть. А, пока девчёнки наши там кудахтали, мы продавщице поулыбались, пошептали на ушко, она всё нам и сделала, чтобы никто не заметил,   мужики, кажется, прямо светились от гордости, и я их понимал: лично мне покупать что-либо в магазине доводилось в последний раз несколько лет назад, в ту пору, когда со зрением у меня всё было в порядке.
  Ну, вы герои,   торжественно возвестил я,   давай за вас!   и, подвинув кружку в сторону Игоря, легонько постучал ею по столу. Он всё понял и, без лишних слов, набулькал опять. И всё пошло по накатанной. Обычная, такая, мужская пьянка. Вернее, не пьянка даже, а просто мужской разговор под водочку   степенный и неторопливый. Хорошо так сидели, славно беседовали «за жизнь», вплоть до того момента, когда Игорь, совершив очередной булькающий ритуал, не объявил: «Всё!»
   Как всё?,   хором возмутились мы, а Виталя добавил,   Мы ж две брали?
   Вот, обе и выпили,   меланхолично пояснил Игорь,   а ты думал, они бездонные?
   Погоди, погоди, ¬ не унимался Виталя, ¬ мы взяли одну 0,7, а другую 0,5… И обе кончились, что ли?

   Обе,   буркнул Игорь, и, наклонившись под стол, пошарил там рукой. Раздалось хорошо знакомое звяканье пустых бутылок.
   Да, когда же мы успели-то?,   продолжал недоумевать Виталя,   я-то думал, нам их на весь вечер хватит.
   А, я тебе говорил, что надо две по 0,7 брать,   Игорь добавил в голос немного железа,   вот, теперь и сиди до отбоя, трезвый, как дурак!
Он ещё раз звякнул бутылками, и это прозвучало, как контрольный выстрел в наши надежды. Вечер, обещавший стать приятным и призывно мерцающий всеми цветами радуги, вдруг поблёк, съёжился и стал похож на унылый серый забор. Мы тяжело замолчали. Потом Виталя наигранно бодро сказал:
   Ну, делать нечего, всё равно, через 15 минут ужин, и в магазин уже не успеем. Пойдём, Игорёха, покурим хоть, что ли? А из курилки   сразу в столовку.
Они ушли, а я, как некурящий остался один возле всё ещё накрытого, но уже такого бесполезного стола. Неожиданно, в мою, уже слегка затуманенную голову, пришла светлая мысль: Не сгонять ли мне в магазин? А, чего,   мы тоже сегодня изучали тот же маршрут, и за 15 минут я вполне могу успеть туда добраться. В крайнем случае   даже, если не успею на ужин, ничего страшного,   вон, стол ещё ломится от закуси. Смущало меня только одно: я ещё ни разу не выходил один за территорию ЦРС, но, после недолгого (на долгое просто не было времени) размышления, это обстоятельство было признано несущественным. Минут через 5 я уже стоял в воротах и, прислушиваясь к неведомому миру, лежащему передо мной, мысленно повторял предстоящий маршрут до магазина. Вот, сейчас из калитки налево, до угла, потом шпарим вдоль забора до следующего угла, поворачиваем направо, пересекаем дорогу, потом   налево, через ещё одну дорогу, и упираемся в магазин. Это, правда, ещё не тот, который мне нужен, но там уже остаётся сущий пустяк.
Всё получилось так, как я и задумал: до магазина добрался, даже быстрее, чем рассчитывал, продавщица ещё и не собиралась закрываться и приветливо поинтересовалась, чего я изволю? Я изволил минералки, пакет сока, полкило конфет,и ещё каких-то вкусностей к чаю, после чего перешел к главному.
   Мне бы ещё водочки,   несмело промямлил я, судорожно вспоминая название,   название у неё ещё такое… романтическое…
   Не поняла,   в голосе продавщицы промелькнуло недоумение,   какую именно водку желаете?
Конечно, можно было бы купить любой водки, но мне хотелось сделать мужикам приятное.   Ну, это…,   я мучительно напрягал мозг,    не то «Вчерашний день», не то «Прошлогодний снег».
  Я, конечно, был очень похож на идиота, но продавщица, вероятно, повидала покупателей и похлеще.
    Может, «Запах снега»?   она не стала дожидаться моего согласия, повернулась к прилавку и поинтересовалась:   Какой объём возьмёте, 0,5, или 0,7?
   ноль… семь,   я чуть помедлил, помня о Виталиной ошибке, и решив её не повторять,   и мятный «Орбит».
 Через несколько минут, сжимая в руке драгоценный пакет с хорошо замаскированной среди всевозможных продуктов заветной бутылкой, я уже стоял на улице и мысленно прикидывал предстоящий маршрут до общаги.
   Так-так… сейчас налево, вдоль бордюра… впрочем, лучше вот тут срежу чуток, пройду напрямик. Дальше, пересеку дорогу, сверну направо…
Ноги прямо-таки сами несли меня по пустынной улочке, трость весело постукивала по дороге, ощупывая её, и предупреждая меня о всевозможных кочках, ямках и прочих препятствиях, которые мне желательно было обойти. Летний день неторопливо клонился к вечеру, который вновь приобрёл заманчивые перспективы. Я ощущал себя добрым волшебником, спасителем, и сердце моё радостно билось. Однако, через несколько минут, неясная тревога холодком проползла по спине: по всем прикидкам, я должен был пересечь асфальтовое полотно дороги и попасть на обочину, но под ногами не было даже намёка на асфальт,   просто утоптанная земля с редкими камешками. Попытавшись мысленно представить себе, где я могу находиться, и куда направить своё слегка нетрезвое тело, я, с неудовольствием отметил, что ни на один из вопросов ответа у меня нет. Пришлось остановиться и, прислушиваясь к звукам окружающего мира, попытаться, всё-таки, определить своё местоположение. Бесполезно. Я погрузился в глубины собственного подсознания, надеясь, как голубь уловить направления магнитных линий Земли, чтобы с их помощью… Что-то я, вроде бы, уловил, но это касалось больше оценки моего интеллекта, причём, оценки не самой высокой. Да, что там   совсем низкой. Но, в плане ориентирования, это мне совершенно не помогло, и я, так бы и остался стоять столбом, где-то, посреди улицы, в ожидании помощи от случайного прохожего, но… Судьба улыбнулась одинокому путнику лёгкой вибрацией телефона в кармане шорт. И металлический голос сказал: «Сейчас 19 часов». Я хотел было хлопнуть себя по лбу, но руки были заняты, поэтому, покорячившись немножко, я достал телефон, и решительными движениями начал тыкать в него пальцем, желая поскорее запустить имеющуюся в нём специальную навигационную программку. Правда, получалось как-то неловко, а вы сами попробуйте держать в одной руке немаленький пакет с продуктами, под мышкой зажимать трость, а другой рукой держать телефон и елозить по экрану пальцем, прислушиваясь к его бормотанию. Это, примерно, то же самое, как держать в руке книгу и пальцами этой же руки перелистывать страницы. Но,   это был не просто шанс, это было спасение, потому, что, в той самой программке, были отмечены координаты точки, которую я назвал «Общага», и куда сейчас хотел попасть больше всего на свете. Телефон радостно сообщил, что его экран разблокирован, и, что заряд батареи составляет менее 10%. Это было неприятно, но не смертельно, поскольку, главное было определить, в какой стороне находится искомая точка, составляющая конечную цель моего сегодняшнего путешествия. Пока я пробирался через многочисленные пункты меню, в памяти всплыла одна давнишняя история из прошлой, ещё «зрячей», жизни. Мы с товарищем выходили из тайги к железнодорожной станции. Когда до конца пути оставалось всего ничего,    каких-нибудь 5-6 часов ходу, началась метель, и видимость стала практически нулевой. Можно было бы остановиться, переждать, но тогда возникала вероятность опоздать на поезд, чего нам очень уж не хотелось. Поэтому, мы, посовещавшись, решили двигаться вперёд, благо,   точно знали, что нужная нам станция находится на юге, а не сбиться с пути нам должен был помочь прадедушка современных навигаторов,   обычный школьный компас, висевший у меня на шее. Я достал его из-под пуховки, глянул, куда показывает стрелка и, спрятав обратно, двинул в нужную сторону. Через некоторое время, решив подкорректировать направление, я остановился и проделал аналогичную процедуру. К немалому моему изумлению, оказалось, что, буквально за несколько сотен метров, я умудрился сбиться с пути градусов на 50. Это не лезло ни в какие ворота, и я решил двигаться дальше более внимательно. Однако, очередная сверка, предпринятая мною, буквально, через 5 минут, выявила ещё большее отклонение от желаемого маршрута. Мы долго топтались на месте, вполголоса матерились, водили компасом в разные стороны и, наконец, поняли в чем дело. Оказалось, что этот гад умудрялся каким-то непостижимым образом реагировать на дюралевые лыжные палочки, неосмотрительно втыкаемые мной рядом с лыжнёй, и, вместо того, чтобы, как положено, указывать синей стрелкой на север, указывал ею на ближайшую палочку. После обнаружения причины столь непорядочного поведения нашего навигационного прибора, мы приняли необходимые меры и дальше добрались без особых приключений. Но память, нередко именуемая жизненным опытом, осталась. Конечно, думать, будто и современная джи-пи-эс программулина, встроенная в столь же современный смартфон, будет каким-то образом реагировать на расположенную рядом пластиковую трость, было бы глупо, но, на всякий случай, я решил предусмотреть и это. Потому   попытался переложить её подальше, в другую руку, уже державшую драгоценный пакет с продуктами, в результате чего, разумеется, уронил. Зато, работать с телефоном теперь стало гораздо удобнее, и после нехитрых манипуляций, привычно проделанных мной, телефончик ласково, как несмышлёнышу, объяснил мне, что искомая точка, обозначенная, как «крыльцо общежития», находится в 215-ти метрах на 8 часов. Получается, мне надо развернуться больше, чем на 90 градусов налево и там искать своё счастье. Быстренько сунув телефон в карман, я наклонился, пошарив вокруг, нашел упавшую трость, развернулся в нужном направлении, и двинулся в путь. Ласковый вечерний ветерок слегка обдувал лицо уставшего путника, где-то пели, восторженные куры, а я бодренько шагал по улице, предвкушая радостное изумление, с которым буду встречен через несколько минут. В общем,   жизнь улыбалась, и делала это до тех пор, пока внутренний голос не подсказал мне, что 200 метров наверняка уже пройдены, а впереди не ощущается не только крыльца, но даже и никаких признаков того, что я подхожу, хотя бы к забору ЦРС. По спине поползли нехорошие мурашки, я встал, достал телефон, потыкал пальцем, пренебрегая возможными его реакциями на трость, и услышал, что крыльцо находится в 148-ми метрах от меня, на 5 часов. Скорее всего, я выбрал неверное направление после того, как шарил по траве, в поисках трости, но выяснять подлинные причины очередной неудачи, у меня уже не было ни желания, ни сил. Хотелось, наконец-то, очутиться в комнате, устроиться в кресле, выпить и закусить. Поэтому, я бодренько развернулся на 180 градусов и побрёл, тщательно ощупывая тростью почву под ногами.
 Мир вокруг жил своей обыденной жизнью: где-то ревела бензопила, сигналили автомобили, висели спутники, передающие сигнал на встроенный в телефон навигатор, а в пакете негромко булькала водка с романтическим названием. В общем,   всё было благостным до того самого момента, пока я, наступив на пустую пластиковую бутылку, не остановился, осознав, что, в очередной раз иду не туда. Привычно зажав трость подмышкой, я достал телефон, намереваясь еще раз уточнить своё местоположение, после чего   сделать решающий бросок к заветной цели. Однако, мои планы были внезапно и жестоко нарушены. Телефон скрипучим голосом заявил, что его батарея, видете ли, разряжена, и он отключается. И он отключился. Не обманул, собака! Первым моим желанием было, конечно, хряснуть его о землю и станцевать нараскуроченных останках воинственный индейский танец, но я не поддался искушению. В конце концов, главным сейчас было выдти к людям, а устроить электронному паразиту показательную казнь можно будет и потом. Поэтому, я сунул его обратно в карман, и принялся размышлять над решением главной задачи. Через 2 секунды пришлось признаться себе, что решить её я не в силах. Единственный вариант   тупо топтаться на месте, в надежде, что какой-нибудь, случайно забредший в эти края прохожий наткнется на меня и подскажет нужное направление. Можно было, конечно, подать сигнал «СОС», авось кто-нибудь и услыхал бы, но… Я решил, что лучше буду ночевать прямо тут, на заросшем полынью пустыре, чем стану посмешищем, топчущимся посреди улицы и орущим : «Помогите!». И я стал ждать случайного прохожего,которому сегодня суждено будет спасти от неминуемой ночевки в антисанитарных условиях одного хорошего человека.
Примерно, через 3 минуты терпение моё лопнуло, и я, ожесточённо, со всей дури, пнул по пластиковой бутылке, в очередной раз нахально подвернувшейся мне под ногу. Ах, какой это был удар! Уверен, если бы главный тренер нашей футбольной сборной был рядом, приглашение в команду мне было бы обеспечено! Нет, в самом деле,   ударчик получился на славу, а то, что я не вижу, куда пинать, так, поглядите на наших футболистов: вам не кажется, что они пинают мячик, тоже не особо видя и ворота, и друг друга? Но, качественная футбольная подготовка совершенно не способствовала решению основной задачи, стоящей передо мной в данный момент, а именно   сориентироваться в пространстве и переместить своё нетрезвое тело в более-менее пригодное для ночлега место. Нет, перспектива ночевки где-то посреди пустыря меня не очень пугала, доводилось коротать ночи и в более экстремальных условиях. А тут   август, жара, полный пакет еды, да еще этот… как там его… запах снега… целых 0,7 литра. Да, с такими запасами можно и в декабре, в сугробе переночевать. Размышляя таким образом, а, вернее, утешая себя, тем не менее, я решил, что сдаваться рано, и имеет смысл еще побарахтаться, т.е. побродить по округе, в надежде на счастливую случайность, позволящую добраться-таки до своей комнаты, где ждёт меня накрытый стол и грустят двое моих друзей. В том, что они именно грустят и ждут, я нисколько, почему-то, не сомневался. Поэтому, собравшис с силами и мыслями, благо последних было не так уж и много, я сделал очередной шаг в неизвестность и остановился. Я всегда так неожиданно останавливаюсь, когда меня, к примеру, бьют по голове чем-нибудь тяжелым, или сам я врезаюсь в столб, но тут причина была иная. И я не сразу понял, что же меня остановило. И, только постояв под вечерним августовским солнышком, я осознал. Это был звук. Нет, не так. Это был ЗВУК! Звук, ударившейся обо что-то твёрдое той самой пластиковой бутылки, которую я так мастерски наподдал несколько секунд назад. Она ударилась обо что-то твёрдое и упала, причем, тоже, судя по всему, не на землю, а, скорее всего, на асфальт. Единственное, обо что она могла удариться , это был забор ЦРС, тот самый забор, в поисках которого я бродил последние минут 20, и возле которого, чуть было не устроился ночевать. Я вытер вспотевший лоб и, аккуратненько, чтобы не спугнуть удачу, повернулся на звук, надеясь, что желанный забор находится именно в той стороне, сделал пару нетвёрдых шажков и нащупал тростью асфальт, а еще через метр и тот самый забор. Однажды, еще в прошлой, «зрячей» жизни, я заблудился в тайге и почти сутки входил на лыжах по колено в снегу, без тёплой одежды, еды, спичек и прочих прелестей цивилизации. И, когда вышел к знакомым местам, к нахоженной лыжне, упал на неё и целовал сухой, колючий снег, радуясь своему спасению. Сейчас я испытывал похожие чувства, хотя целовать забор не стал, а бодренько потрусил вдоль него, слегка постукивая его тросточкой. Так, на всякий случай, чтобы он никуда уже от меня не делся. Угол забора, поворот, еще один…. Вот и заветная калитка. Я дома! Остались сущие пустяки: налево, потом, через несколько шагов направо, а там и крыльцо. Я взлетаю на него, протискиваюсь в дверь и гордо шагаю с чувством человека вернувшегося из трудного и опасного путешествия, совершившего по дороге пару-тройку подвигов. Душа поёт, крылья за спиной трепещут… Где вы, друзья мои, заждавшиеся? Идёт, идёт спаситель ваш, вот он я, уже рядом…
¬   Так, и где это мы ходим?   Я останавливаюсь, как муха, расплющенная о лобовое стекло автомобиля. Вот, это и называется: «приплыли». Воспитатели наши строги и непреклонны. Одна из их многочисленных обязанностей   пресекать пьянки и карать выпивающих. Только что в душе моей пели птицы, а теперь повеяло декабрьским холодом.
   Так, я… это… в магазин… печенюшек к чаю…   Я лепечу какую-то чушь, чувствуя себя пятиклассником, застуканным строгой учительницей за курением в школьном туалете. Вспоминаю, что не попросил у продавщицы, чтобы она сложила все мои покупки в чёрный пакет и представляю, как из прозрачного полиэтилена нахально просвечивае запрещённый к проносу в общагу продукт. Расслабился, осёл, решил, что самое страшное позади… Получай, вот, теперь… Мысль о том, что подвиг мой оказался и не подвигом вовсе, а позорным залётом, невыносима, и я опять бормочу про печеньки к чаю.
  А это что там такое?,   голос воспитательницы суров и резок, я понимаю, что влип, молчу и шмыгаю носом. Неожиданно она обходит меня и устремляется по коридору к мужскому умывальнику, где слышен подозрительный шум и явно нетрезвые голоса. Я понимаю, что последний вопрос адресован туда, а не мне, и опрометью бросаюсь в противоположную сторону. Сердце стучит, как у марафонца на финише, сил остаётся, как у него же, на ватных ногах подгребаю к своей комнате и вваливаюсь. Вопреки ожиданиям, никто не бросается ко мне с криком: «Наконец-то!» В комнате никого,только запах колбасы витает над столом. В тяжком бою герой победил Чуду-Юду,спасая Царевну, а оказалось, что никакой царевны нет, никому его подвиг не нужен, зря только животину погубил, дурень. Перевожу дыхание, сажусь в кресло. Где они могут быть? В курилке? Тащиться туда неохота, авось, сами явятся скоро. В комнате у Витали? Возможно. Туда можно и сходить, благо, она напротив нашей, два шага пройти. Вот, отдохну минутку, соберусь с силами и схожу. Вот, сейчас… Сердце колотится, может его того… успокоить маленько? Запахом снега полечить, так сказать… Есть же какое-то направление в медицине, когда запахами лечат… или нет? Откупориваю лекарство, наливаю, пью. Ароматерапия, блин. Водка тёплая, если бы не название, можно было бы сказать   противная. Закусываю. Сердце успокаивается, но не совсем. Повторяю лечение. Благодать потступает неожиданно, как вечерний сумрак. Надо встать и сходить за мужиками. Или просто крикнуть. Виталина комната рядом, если они там   услышат. А, если нет? Если услышат, да не они? Воспитательница, к примеру? Её только тут сейчас не хватает. Зайдёт, а я   вот он… Тёпленький… Нет, надо идти. Вот, повторю ещё граммульку, для закрепления терапевтического эффекта, и пойду… Очередная доза лекарства неожиданно натолкнула на мысль, что никуда идти не нужно, что мужики сами вот-вот придут, а мне сейчас самое время прилечь и дождаться их в горизонтальном положении. Так, а если засну? Бутылка на столе. Мужики зайдут, могут и не нащупать. А, вот, если зайдёт воспитательница, она точно заметит. Спрятать под стол? Там её точно не найдут. Совершаю неимоверное умственное усилие, кладу бутылку на кровать Игорю и прикрываю полотенцем. Сядет,   найдёт. Заваливаюсь на свою койку, прокручиваю в голове приключения последнего часа и наполняюсь тихой гордостью за себя. Я смог! Сам, один дошел до магазина и вернулся! Значит, я теперь и дома смогу дойти, хотя бы до ближайшего ларька, купить хлеба, молока, и прочей ерунды. Семь последних лет я был лишен такой возможности. Теперь это в прошлом. Мысленно перебираю в голове маршруты, по которым буду самостоятельно прогуливаться дома, по знакомому с детства району. А, может, даже… чем чёрт не шутит… смогу научиться пользоваться общественным транспортом, сильно расширив тем самым границы своего мирка. Я медленно засыпал, лёжа в душной комнатке, на жесткой общежитской кровати, и голова моя кружилась, то ли от заманчивых перспектив, неожиданно открывшихся передо мной, то ли от наличия в организме водки с романтическим названием «Запах снега». А, впрочем,   какая разница? Главное, у меня, наконец, появилось желание жить.

Борьба с депрессией

  Ну, и чем вы тут занимаетесь?   Миха зашел вовремя, когда Игорь только-только откупорил бутылку и приготовился начислить нам по 30 капель, чтобы снять, накопившуюся за долгую учебную неделю усталость.
   Чем, чем,   пробурчал он, доставая из-под стола поспешно спрятанную бутылку,   тем самым… Ты кружку принёс?
   Да, она у вас тут со вчерашнего должна остаться,   голос у Михи был бодрый и жизнерадостный,   мы, как вчера вечером чай пили, так я её не забрал.
Он уселся на стул и, нашарив кружку, легонько стукнул ею по столу, рядом с Игорем. Тот, молча, налил и подвинул кружку обратно.
   Ну, давайте! За то, что неделя закончилась, а завтра   выходной!
Мы дружно выпили.
   А где Димон?,   поинтересовался я, закусывая аппетитной охотничьей колбаской,   я ему звонил, а он трубу не берёт.
   Да, черт его знает,   Мишка тоже закусывал, и поэтому говорил не очень разборчиво,   депрессняк у него, бродит где-то по общаге, как тень отца Гамлета. А трубу в комнате бросил.
   А, с чего это, вдруг?   удивился Игорь,   домой захотелось?
   Да, не, какой там «домой»,   Мишка, наконец, дожевал и стал более разговорчивым,   Алёнка куда-то подевалась, в комнате её нету, на звонки не отвечает. Вот, он и дёргается.
   Ну, и что?   Игорь явно недоумевал, потому, что учился не в нашей группе, где некоторые Димоновы сердечные тайны давно уже были секретом Полишинеля,   может, она в душ пошла, или постирать чего? Или, просто   в беседке сидит?
   Да, был он в душе,   Миха тяжело вздохнул,   и в прачке был. Нет её нигде. Димон думает, что она с кем-нибудь в кафешку уехала.
   И, с кем же это, интересно?   мы быстренько перебрали кандидатуры возможных Димоновых соперников, но ничего подходящего не нашли. Однако, пришли к выводу, что парня необходимо срочно спасать.
   Ладно, я сейчас всё равно в курилку пойду, похожу по коридорам, может и найду его где,   Игорь решил взять на себя первую часть нашей спасательной операции, а именно,   обнаружение спасаемого и доставка его к месту дальнейшей психотерапии,   давайте, только, ещё по 30 капель.
В это время в дверь постучали и она, негромко скрипнув, открылась.
  Мужики, вы здесь?,   таким голосом обычно говорят киношные герои за минуту до того, как отдать Богу душу   Можно, я у вас немного посижу?
   О, заходи, Димон,   Игорь явно обрадовался, что поисковая фаза задуманной нами поисково-спасательной операции, добровольно возложенная им на самого себя, так быстро и легко завершилась, и плавно перетекла в непосредственно спасательную,   Посуду принёс?
   Неа,   голос димона был всё таким же вялым и безжизненным.
  Налей ему в мою,   я подвинул Игорю кружку,   у меня тут где-то одноразовый стаканчик был.
Димон не проявил ни малейшего оживления при характерных звуках наливаемой жидкости, явно не безалкогольной, и это был тревожный симптом. Я бы сказал   очень даже тревожный.
  Ну, давайте, мужики!   Миха, видимо, тоже почувствовал всю серьёзность положения, и решил поскорее приступить к реанимации друга,   чтобы всё было хорошо!
Мы выпили и начали шарить руками по столу, в поисках закуски. Слышно было, что спасаемый тоже выпил, но закуской не заинтересовался, так и сидел, уныло и безмолвно.
   Вот, иду я вчера со спортзала,   начал Миха одну из своих многочисленных баек,   слышу, впереди кто-то клюшкой стучит… Он рассказывал одну смешную байку за другой, мы хохотали, а Димон так и сидел, не издавая ни единого звука. Игорь успел разлить ещё 2 раза, хмель приятно туманил головы, но чувство, что все наши потуги ни к чему не приводят, огорчало и ломало весь кайф. Тогда я решил, что пора брать инициативу в свои руки. Мне часто говорили, что я обладаю врождённой деликатностью и тактом, (правда, оба раза это было в ту пору, когда я ещё учился в начальной школе), вот их-то я и решил призвать на помощь.
   Слышь, Дим,   начал я осторожно,   я тебе кое-что сказать должен.
   Скажи,   он не выразил ни малейшего интереса к моим словам, но меня это ничуть не обескуражило.
   Я тебе признаться хочу.
   Признайся,   тот же вялый, равнодушный голос, ни единой искорки жизни. Ну-ну, поглядим, что ты через пару минут запоёшь!
   Я не хотел тебе говорить… Ну, в общем… Мы с Алёной…,   Я выдержал паузу,   но, ты же всё равно узнаешь…
В комнате стало тихо, мужики, кажется, даже жевать перестали.
   Что-о-о?,   В Димкином голосе что-то неуловимо изменилось и в воздухе запахло опасностью. Ну, примерно, как будто бы, мёртвый лев, возле которого вы только что фотографировались, вдруг пошевелил ухом.
   С Алёной,   упавшим голосом повторил я,   мы же с ней… с самого начала… с первого дня… Ты не знал?
    ЧТО-О-О?,   мёртвый лев поднял голову и зарычал. Негромко, предостерегающе. Я сделал вид, что не понял этого предостережения,   Мы с ней… вместе… Ну, я же не знал…
   ЧТОООО?,   его лексикон сегодня не отличался разнообразием, зато   эмоции… Какие эмоции! Я просто любовался ими! А, тем временем, лев огласил своим страшным рыком окрестности, и обитатели саванны должны были, дрожа от ужаса, улепётывать со всех ног.
   ЧТО ТЫ СКАЗАЛ!!??   будь я каким-нибудь бандерлогом, давно забрался бы на самую высокую пальму и сидел там, зажмурившись и икая от страха,   ПОВТОРРИ!!!
   Дим, я… я её… Ты только не сердись, ладно?   льва передо мной больше не было. На его месте сидел Змей Горыныч. Разъярённый, хлопающий крыльями и пускающий дым из ноздрей. Я, на всякий случай, тихонько отодвинулся на дальний край кровати. Не то, чтобы я боялся, но…   Дим, да это и было-то всего раза два… Или три.
   Что было?   Горыныч начал царапать когтями линолеум на полу, и приготовился изрыгнуть на меня пламя, причём, сразу изо всех голов. Я прикрылся подушкой (опять же   на всякий случай, благо   всё равно никто ни черта не видит), и обречённо признался:
   Я её ладонью слегка задел… На зарядке.
   Не понял!   Змей Горыныч остановился и недоумённо завертел головами, будто, вместо бедолаги Ильи Муромца, которого он уже приготовился схомячить, вместе с конём, обнаружил перед собой тяжёлый танк со взводом автоматчиков на броне,   как это «задел?»
  Мужики сидели тихо, но их, то ли фырканье, то ли хрюканье, слышалось всё отчётливей.
   Ну, понимаешь,   я заторопился,   мы же с Алёной, когда утром на зарядку выходим, друг напротив друга стоим. Вот, я пару раз, пока руками махал, её чуть-чуть и задел. Не нарочно.
   И всё?   Горыныч вдруг заговорил спокойнее, и голос его стал напоминать Димкин,   и это всё, что ты… вы…?
   Конечно, всё!,   твёрдо ответил я. И, с чувством оскорблённого достоинства, добавил,   А ты что, о чём-то другом подумал?
Фырканье и хрюканье перешло в дружный хохот, а с той стороны, где сидел Игорь, опять что-то дразняще забулькало.
   Ну, и сука, же ты, Саня,   это был уже нормальный Димонов голос, живой и весёлый.
   Хороший тост,   серьёзно сказал Миха,   главное,   правильный!
   Точно,   согласился Игорь, наполняя кружки,   я, как его сосед, подтверждаю.
Мы опять заржали и потянулись к наполненным кружкам, но тут раздался робкий стук, дверь приоткрылась,, и Алёнин голос тихонько спросил:
   Ребята, извините, а у вас Димы нет?
   Есть!,   хором взревели мы,   заходи, Алёна!
Но, дверь уже закрылась, причём, Димон, каким-то невероятным образом, успел вскочить, одним прыжком преодолеть расстояние от того места, где сидел, до двери, и умудриться точнёхонько попасть в неё, ничего не уронив по пути, и ни на что не налетев.
   Слушайте, а он точно слепой?,   усомнился Игорь, озвучив мысль, разом возникшую в наших головах,   вон, как сиганул.
   До сегодняшнего дня я был в этом уверен,   Миша немного помолчал,   но, теперь, даже и не знаю…
   Ну, ладно,   подвёл черту Игорь,   что мы имеем? Клиент бодр и весел, депрессия отступила, влюбленные снова вместе! А значит, сегодняшний день был прожит не зря!
 За это мы и выпили.

Послесловие

Ну, вот и всё. Пронеслись-промелькнули 2,5 месяца, отведённые нам на прохождение курса социальной реабилитации. Все занятия закончены, зачёты сданы, через несколько дней сюда заедут новые учащиеся, а нам пора по домам. На душе пусто и тоскливо, как всегда бывает, когда расстаёшься с хорошим человеком, понимая, что, скорее всего, никогда больше с ним не встретишься. Неожиданно приходит осознание, как дороги мне стали люди, с которыми я, бок о бок, провёл эти месяцы. Ходим, как потерянные, даже не верится, что завтра-послезавтра, все разъедемся по своим городам, к привычной, обыденной жизни. Глаза щиплет, голос слегка подрагивает. Прощаемся друг с другом и с сотрудниками ЦРС. За это время они тоже стали нам, практически, родными. В общежитии и на территории   непривычно пусто и тихо. Небольшими группами нас развозят на служебном автобусе, кого   на автовокзал, кого   на железнодорожный. Сопровождающий провожает нас до вагона и «сдаёт» проводникам. В вагоне наших трое: Лида, Андрюха и я. Лида едет дальше всех,   почти до Иркутска. Я   до Красноярска. Андрею выходить раньше, в Ачинске. Он немножко «устал», огорчённый окончанием нашего обучения, поэтому сразу укладывается на свою полку, и спокойно засыпает. Я стою в тамбуре, слушаю, как проводница просит провожающих покинуть вагон и машу рукой в тёмную алтайскую ночь. На душе скребут кошки.
С того дня прошло уже 8 лет. Мне повезло ещё раз попасть в ЦРС, уже на «профессиональное» обучение. Целых 5 месяцев я постигал хитрости работы на компьютере, и приобретал навыки обращения с деревообрабатывающим электроинструментом. Теперь, у себя в гараже, я оборудовал небольшую мастерскую, где и применяю эти самые навыки. С содроганием и жалостью вспоминаю себя до первой поездки в Бийск,   лежащего на диване, не решающегося даже подмести пол в квартире, или помыть посуду. Меня могут спросить:   А, чего же ты, сукин сын, ничего не рассказал о тех, кто тебя научил всему тому, что ты сейчас умеешь, благодаря кому жизнь твоя перестала быть серой и тоскливой, да и сам ты изменился? О тех, кто всё это время обхаживал тебя, кормил, заботился о тебе? Отвечу честно:   Не смог! Очень хотелось рассказать обо всех, пытался подобрать слова, полностью выражающие моё отношение к этим замечательным людям, о каждом из которых можно и нужно рассказывать часами, но… Не хватило скромных моих способностей, не смог, не сумел. Помните, в песне А. Розенбаума? «Нот и слов таких не знаю чудесных,   Всё, в сравнении с тобою, ничтожно.» Вот, так и я,   не знаю таких слов. Может, когда-нибудь, я их найду, перечитаю и перепишу свои записи, не вошедшие в это небольшое повествование. Там и расскажу обо всех. О том, как возились они с нами, не жалея времени своего, сил и нервов, как пытались объяснить, показать, научить, достучаться… Убедить нас, что мы можем гораздо больше, чем сами думаем, как заставляли поверить в себя. Обо всём напишу. И   обо всех. Никого не забуду. Ну, а пока, скажу им : «Спасибо!», и поклонюсь в пояс.