Люди. Леонид Фокин. Струна для чанга

.








СТРУНА ДЛЯ ЧАНГА (2021)

Автор: Леонид ФОКИН (со страницы Алексея ФОМИНА)


СОДЕРЖАНИЕ

– Горсть пепла ветер смел. Закат. Рассвет
– Качается у берега фелюга
– Тяжелый снег к земле ветвь ели гнет
– Куда бежать? Не скажет ветер мне
– Когда-то было легче пить вино
– На зимний лес наброшен солнца шелк
– В хрустальной роще зимнего стекла
– Еще вчера, над павшей Византией
– Окраины. Пчелиный тракт в снегу
– Упрямый снег. Несбывшийся. Густой
– До облака не дотянуться мне
– Мой ангел, превратившийся в шмеля

===================================_ld_====


***
.....................................Мусе Бен Юнус Исмаилу

Горсть пепла ветер смел. Закат. Рассвет.
Горсть пепла ветер смел. В чем был секрет?
О, мыслей рой, вы жалите как пчелы,
Горсть пепла ветер смел. А счастья нет.
Любовь прошла, оставив боль, скажи мне:
Кто наложил на радости запрет?..
Уставший виночерпий, все что можешь, -
Налить вина мне… Это ли ответ?
Зачем мне мудрость дервиша и пламя,
В котором прогорели сотни лет,
Зачем мне небо если в нем лишь ворон?..
Зачем земли цветущий горицвет?..
Холодный дом, очаг давно остывший.
Горсть пепла ветер смел. Где тень? Где след?


***
...........................................Владимиру Евангулову

Качается у берега фелюга,
Такой покой не радость и не мука,
Прозренье вечного мгновенья в нем,
Плеск волн и больше нет в душе ни звука.
Песчаных дюн песчаная волна
Накатывает грузно, близоруко.
Что ей поход монгольских диких орд,
Что на персидской ткани горсть урюка…
Песок – могильщик всех былых веков
Одна пустыня и одна наука.
Зачем мне помнить если память – боль?
Зачем мне верить если жизнь – дерюга?
Не переплавить серебро седин,
А плавить медь закатов в слитки – скука.


***
.........................................Ляле Белкиной

Тяжелый снег к земле ветвь ели гнет.
Теченье рек весной дома снесет.
О, человек, ты ждешь к себе вниманья,
Но весь свой век живешь во тьме, как крот.
Один престол сметают злые орды,
Другой престол – времен водоворот
На третий же престол восходит мальчик,
Он ясноглаз, умён и безбород…
А что народ? Всё о своем судачит,
Небесной манны и знамений ждет.
Нужна ему и плеть, нужна и плаха,
Чтоб стали ценны жизнь, любовь и род,
И чтобы ветер новой перемены,
От глаз не закрывал небесный свод.


***
Куда бежать? Не скажет ветер мне,
Когда вокруг меня то, что во мне –
Лишь тьма, беззвучье, пустота, бездонность,
А свет – убогий странник в той стране
И я убогий странник в междустрочье,
Не вспоминая о прошедшем дне.
Ищу свое потерянное слово,
В людской преображаясь толкотне.
Разглядываю хитрые узоры
На сотканном искусно полотне,
Рисунок райских птиц набит вручную
А яздский шелк, как будто в рыжей хне…
За них отдам вечерние туманы
И вздоха три к объявленной цене.


***
Когда-то было легче пить вино,
Смотреть в окно,
но то окно
одно –
Твои глаза. Вверху любви бездонность,
Внизу тоски заиленное дно.
Курлы-курлы из журавлиных стонов
Скручу струну для чанга, заодно
Найду слова для самой тихой песни,
Чтоб петь ее, когда в душе темно,
Чтоб утолять ей свой сердечный голод
Пока ее звучание хмельно.
Встречая с ней декабрьские рассветы
Легко понять, чем все завершено –
Кувшин опустошен, осталось только
На тонком шелке алое пятно.


***
На зимний лес наброшен солнца шелк,
Остался слышен только перещелк
Птиц и коры, о, сказку эту дайте
На время ускользающее, в долг.
Вся маята, гул улиц, серость зданий,
Весь этот шум, хочу, чтоб просто смолк.
Предстали белые дворцы Шираза,
Их облачный воздушный островок.
И пусть несет вечерние дозоры
В тюрбанах снежных стройных елей полк.
Я говорю сегодня с Афраатом
Хочу понять: а есть ли в жизни толк.
Мы пьем вино прозрачнее чем воздух.
Пока на мир наброшен ночи шелк.


***
В хрустальной роще зимнего стекла
Нить солнечная стебли обвела.
По золоту ее своим мизинцем
Пройди, отдав часть своего тепла.
Дыханием прожги рисунок белый,
Откроется ли образ потускнелый,
Покажет ли свой глаз ослепший, мгла,
Неважно, затихает вой метелей.
Короче ночь, длиннее день. Душа,
Осыпанная блестками куделей
Рождественских, еще не умерла
Лишь ждет перерождения апрелей,
В которых щебет птиц и звон капелей
Мир неживой стирает со стекла.


***
Еще вчера, над павшей Византией,
Я жаждал новых битв, кровопролитий,
Врага искало острое копье.
Сегодня я любитель чаепитий.
Но, иногда мне снится странный сон,
Что тем копьем и я был там убитый.
Поэтому и пью с утра вино,
Скрывая шрамы, ем заморских мидий,
Любуюсь танцем молодых рабынь,
А утолившись им – луной в зените…
Наверно тем прощен и тем богат,
Ночных теней нет преданней мне свиты,
Не им ли прочитал сейчас газель,
На платье гостьи распуская нити…

***
Окраины. Пчелиный тракт в снегу,
Снежинок рой облюбовал строку
Как заметенные чисты страницы!
Но разве их от слез уберегу?
Что зимний клест споешь? О чем расскажешь?
О светском бале вряд ли… На кругу,
Не Аннушка, спеша, разлила масло,
А Дант стоит, подобно маяку,
Светясь во тьме и вспомнив Беатриче,
Пытаясь усмирить свою тоску,
Он станет кленом в ледяном тулупе,
Доверившим себя проводнику,
В мир непонятный смертному, далекий,
Где васильковый луг опять в снегу.


***
Упрямый снег. Несбывшийся. Густой.
Он обручен, как будто бы со тьмой,
Окаменелой, вечной, безучастной.
Он обручен, как будто бы со мной
Дорогами, падением, мечтами,
А если повезет и синевой,
Закрашенной хмельными облаками.
И перечеркнутой одной строкой
Моей душе искать ночами звезды,
Чтоб ими оплатить не свой покой,
А твой. Пропахший йодом и известкой
Болеет дом, забытый и пустой,
Оставленный, зачем же двери настежь?
Январский снег, забывшийся, густой.

***
До облака не дотянуться мне,
До звезд ночных не дотянуться мне.
Зачем к себе зовете? Чем пленили?
Тем, что до вас не дотянуться мне?..
Дороги стерпят, сколько не ходи.
Всех троп не сыщешь, сколько не ходи.
И от себя уйти сумеешь вряд ли,
Как и от смерти, сколько не ходи.
Лети душа, не бойся, не спеши,
Где облаков белеют шалаши,
Найдешь и свой земных дворцов просторней,
Оставь земле надежд ее гроши.
Сосна повисла над ущельем горным.
Что наша жизнь? – Её кривые корни.


***
Мой ангел, превратившийся в шмеля,
Басит над розой, улыбаюсь я,
Его умению всегда быть рядом,
От мрачных мыслей отвлекать меня.
Чуть выше хризантемы стрекоза
В испуге замерла. Вдали гроза.
Кем раньше ты была? Цветеньем вишни?
Представлю и легко закрыть глаза.
Миндаль горчит, но сладок йездский гяз,
Рогатый жук в той сладости увяз
И я тону в дыханье тамарикса
Испытывая сладостный экстаз.
Все что вокруг меня и раньше было
Пыльцой воздушной, а не серой пылью.






.