Насильно мил не будешь

Стою, в закате, пред трёхглавым храмом,
И благолепие наводит грусть.
Казалось бы задумался о главном,
Как приняла тебя, уже тогда святая Русь.
Пришла б как друг и не было б обидно.
Пусть даже, и потом, ты растеклась в безмерности своей,
Но не судьба, куда-то не туда, как видно,
И стал горчить кровавостью, твой радужный елей.
Теперь все с благовением, с улыбкой вспоминают.
Как Солнышко крестило Русь и старовера.
А многие , и до сих пор не понимают,
 Как вторглась к нам, чужая нам по духу, Вера.
Напоминанием об этом,
Крестом молитвой и мечом.
Казалось бы, неслась чистейшим светом,
Испачкавшись о душу, был кровавым подлецом.
Просторы и славянское единство,
На Западе от зависти, огромным комом в горле.
Не победили силой, что за свинство,
Что не отдали им и маленькое поле.
И давит жаба, что с огромной,
Страны великой не собрать оброк.
И в марше, Византийскою колонной,
И слуг и злато на церковнейший порог.
О сколько здесь тот мир оставил,
Людской неистовой толпы.
Лишь для того, чтоб запад правил,
Закрыв свободу на огромные болты.
Но не прогнуть непобедимый,
Народ что всюду славил Славь.
Пусть разобщенный, но единый,
Соединивший, Навь и Явь.
И вот уже змее подобный,
На Русь Посольский торит путь.
Бессовестной и просто злобной,
Наветами посеет в князе жуть.
Лесть и таньга, всегда находят тропы,
Кружит умы сановникам, златая власть.
И вот уже ужом, немытая Европа,
 В стан царедворцев пробралась.
Лился нектар с хмельной отравой,
Жену и мужа жутким сном.
И он поддался уговорам,
Испив кровавый жбан с вином.
Единолично править миром,
Что на бескрайности полей.
Жила счастливо в доме милом,
Не грея к недругам, всей зависти своей.
Кто не согласен чуждой вере,
Сжигался заживо, в огне.
Тот для страны совсем потерян,
Отправлен в Навь, как в страшном сне.
Костры горели озаряя,
Поля, и пашни, и леса.
И доля жуткая и злая,
С поконом, с дымом, в небеса.
Искореняя вольнодумство,
Вёл  «Солнышко» страну к кресту.
Где с хитростью, где вероломно,
Страну к единому персту.
Пусть не крещённая, святая,
Великая страна морей.
Ко всем по доброму, не злая,
Теряла лучших сыновей.
И вот со всех сторон лютуя,
Зазвав воров и падших на престол.
Ослабла ты, себя тасуя,
Крестом сквозь сердце, словно кол.
В миг непроложности обетов,
Желая за добро добром.
Не слушала чужих советов,
Разбор судьбы оставив на потом.
Ты возродилась вскоре, снова стала православной,
Но не хватает что-то, всё не в масть.
Кровавый грех крещеньем данный,
Не даст взлететь, но и не даст пропасть.
И давит душу совесть злая,
За то, что сделали с страной.
И вера, что совсем чужая,
Нам никогда не дарит упокой.
Русь всё, когда то, восстановит,
Душа, оковы, сквозь столетия, отбросит прочь.
Соединит ту старую, что  с новой нам готовит,
Забросив нашу злобу в ночь.
Но не сейчас, рассвет ещё далёко,
И жмёт нам чуждая, не по плечу, «одежда».
За горизонтом, пусть пока и блёкло,
Остался свет, осталась лишь надежда.
И пусть укором, грустью и обетом,
Тем, для кого всегда была светла.
Ярит, сверкая златым светом,
Кровавым светом купола.