О Пушкине - 3

Не собирался Пушкин и вовсе на Кавказ,
Но видно так судьбе угодно было,
Иначе многое не смог бы написать поэт.
Любил испытывать он свой характер
И часто безрассудные поступки совершал.
Вот Пушкин гуляет по берегу Днепра,
Увидел рыбаков, приставших к берегу на лодке,
Её у них он попросил и сел на вёсла.
Десяток взмахов и он уже на середину выплыл,
Потом разделся вдруг и в воду прыгнул.
Ещё стояла холодная весенняя погода
И ледяной ещё тогда вода была,
Купаться было совсем уж рановато.
А к вечеру поэту стало плохо, разболелась голова,
Он с кресла едва мог подниматься,
Он весь пылал, скрутила поэта лихорадка.
Слуга беспомощно руками разводил,
Он лишь послал кого-то известить Раевских.
Много раз в походах генерал бывал
И что такое лихорадка знал хорошо.
Он утром с сыном пришёл к больному
И лекаря они с собою привели.
А Пушкин уже в бреду метался,
Был очень бледен и слаб поэт.
Врач осмотрел его, неважно было дело
И генерал решил, что нужно ехать на Кавказ,
Больного они с собою повезут на воды
И с этого момента Пушкина Раевский под опеку взял.
Писал потом об этом времени поэт,
Что он почувствовал впервые, за много лет,
Что он находится в заботливой семье,
В кругу друзей, в домашней обстановке,
Давно забытой, непривычной и желанной…
Раевский был ему словно отец,
Поэт не видел в нём героя двенадцатого года,
Он полюбил в нём человека с прекрасною душой.
Вот на исходе мая карета перевалила перевал,
Открылись у них перед глазами водные просторы
И юная Мария к морю побежала,
А волны, пенясь, равномерно о берег бились.
Бежала Мария вслед за волной
И убегала от неё, когда пыталась та её догнать.
А Пушкин со вздохом за Марией наблюдал:
     «Как я завидовал волнам,
       Бегущим бурной чередою
       С любовью лечь к её ногам.»
Осталась неразделённой любовь поэта к юной Марии
И, может, именно её пронёс он через жизнь,
А остальное всё – и дети, и жена,
Что ж, должен был он просто жить, как все…