котовое

Человек приходит домой, а там
всё вверх дном, всё вдребезги-пополам -
в доме кот, позволено всё котам
разнести, добро превращая в хлам.
Опрокинуть это, а то порвать
на клочки, на тряпки, а это съесть.
Человекам радость - котова рать,
ты домой приходишь - а счастье здесь.
Вот оно взбирается на кровать,
желтоглазо пялится из-под век -
заходи, нет повода горевать,
я тебя приветствую, человек.
И прощаешь то, что повсюду шерсть,
что разбита ваза, разбросан корм,
что концерты в марте, подъёмы в шесть,
но зато заботиться есть о ком.
Так теплей в душе, веселей в дому,
ты садишься в кресло, берёшь кота.
С ним намного лучше, чем одному,
и выходит, всё это неспроста.

***

Дойдём до точки. Но перешагнём
границы зла в сумятице январской.
И что потом? Гори оно огнём.
Запоем пьём. Кота назвали Васькой,
совсем, как человека. Кот готов
служить для нас реликвией дворовой,
ловить мышей. Но в лучшем из дворов
непросто стать священною коровой,
тем более - ноябрь и снег стеной,
в задумчивости медленных усилий.
Иди ко мне, присядь, побудь со мной,
мой друг, мой человек, мой кот Василий.
Давай на равных пить, смотреть в окно,
ты бог почти - ловец, любовник, воин,
А я не бог. Дошёл до точки, но
кошачий опыт крепко мной усвоен -
нельзя спешить, всё просто и легко,
медлительно и выборочно, аки
летящий снег и даже молоко
в своём прямоугольном тетрапаке.
Ты кот, я человек, и мы равны,
но ты равнее. Может, и умнее.
Я пью за то, чтоб не было войны,
а ты за то, чтоб нам не знаться с нею,
поскольку на войне, как на войне,
тут главное - держись и не сдавайся.
Ты что-то знаешь? Может, скажешь мне?
Мой кот, мой человек, мой рыжий Вася.
Ты видишь, я дошёл до точки, я
смотрю на снег, чистейший и невинный -
в нём чувствуется тайна бытия,
и я с ним как бы связан пуповиной.
А ты, мой кот? Неужто связан с ним?
Победой ли, уловом ли, романом?
Ты так, мой рыжий друг, необъясним,
как чай вечерний с бубликом духмяным
за пять копеек - были времена               
до этой точки. Что-то преломилось,
но тот же снег в подрамнике окна,
медлительный, как божеская милость.
И ты опять ко мне на руки влез,
глазеть, как мы грядущее увечим...
Мой кот, мой человек, мой басилевс,
наследный царь со взглядом человечьим.

***

Снег растаял и листья последние смыл -
все ливнёвки забиты, но миримся с этим.
Это время боёв, потерявшее смысл,
достаётся от взрослых, взрослеющим детям -
парадокс, о котором не думал никто.
Но за встречей обычно приходит разлука.
Листьев нет, утекает вода в решето,
исчезая под крышкой чугунного люка.
Отгремело, выходят коты погулять,
балаболит сосед с постаревшим соседом.
Отражения лужам коверкают гладь,
распогодится скоро, согласно беседам.
Смыта кровь, и убитых уже увезли,
разбирают завалы, ругаясь негромко.
Тянет смертью людской от разрытой земли,
у осколка упавшего острая кромка.
Эта улица вымыта, люки полны,
захлебнулись листвой, поглотить не желая
липкий ужас, оставшийся после войны.
Стаял снег, а над ним - пустота нежилая,
отражённая в лужах. Дороги чисты,
но похоже, обстрелы начнутся аб ово...
А пока на прогулку выходят коты,
задыхаясь от запаха порохового.