в очереди

Подневольно,
                отсчёт будет верным
Стрелок жизненных вечности считано.
Остановится время и с грустью
Оборвёт струны лиры старинной.

Жизнь — отрезок
                и, как ни крути,
не растянется,
                в круг не сомкнётся.
Я б свою — сохранила в яйце,
Но яйцо надо мной лишь смеётся.

Горя может быть много,
                как моря.
Счастье кажется мелким,
                как лужа,
нам всегда его мало.
                Однажды
стану частью в иной мир идущих.

И, столкнувшись
                с бредущими тихо,
к эпилогу  двигаясь слажено,
боковым — замечаю…
                неважно,
плачь, не плачь, грех всплывает,
                а как же?…
 
В кровь изодраны локти,
                колени,
и ползёт  по плечу восковая,
безобразно-прозрачная тень.
Не стряхнуть и не скинуть плечами.

Не отдать,
               поделиться бы можно,
но, скорее, никто не захочет
разделить нашу горькую ношу,
что  делами созрела
                и прочим.

Мысли скручены,
                в волосы впутаны.
Мозг, как грецкий орех,
                щёлк,
                и что же?
Был нормальный вчера,
                а сегодня —
до предела, без слов…
                непригожий. 

У кого-то обветрены губы,
               у кого-то обуглены руки.
Безразлично... 
                Мы люди, не Боги.
Все мы будем потом — на ладони.

Пред вратами Рая и Ада.
Мы разделимся
                — очередь длинная.
Кто-то вверх,
              кто-то вниз принимается.
Обе лестницы с виду непыльные.

И тогда
            в сапогах иль босая
я узнаю, что дали в награду:
Сверху
           слышится звон колокольный,
а внизу
             — стон геенны сжигающий.