Цветок жизни

Грань иллюзорна, и лезвие бритвы
Из стали толедской не может раздвинуть
Слиянья колоссов, прижатых друг к другу
Любовью извечной, в которой противясь
Исчадиям ада, рождается медленно,
Но неизменно, всё сущее, и окружается
Светом большого светила, плывущего
В лодке своей тростниковой по синей
Реке называемой небом.

Оттуда, где Хтон, наслаждаясь печалью
Темницы своей беспросветной, смеётся
И хочет, чтоб всё возвратилось обратно,
Прекрасный огонь на поверхность
Выходит и лижет своим языком
Нежно – красным творение бога иного,
Который, на радость луне-красоте круглолицей,
Мгновенно сваял две другие стихии,
Способные в муках рождать чудо жизни.

Под мощными крыльями ветра шального,
Который вздымаясь в своё поднебесье
Становится вдруг то ребёнком, то зверем
И сверху глядит на бескрайние дали
Земли первозданной, желая повластвовать
Вволю над нею, плескается море бескрайнее нежно,
Своей глубиною прельщая бесстыдно
Немого младенца, и хочет с ним танец
Исполнить любовный, ничуть не стесняясь
Соперницы тихой.

Но горе отчаянно плещущим волнам,
Когда свирепеет взрослеющий ветер
Морской наготою внезапно пленяясь,
Он рвёт на куски голубые одежды
И в страсти любви их бросает о скалы
И стонет и воет, как зверь в безрассудстве
К ответной любви призывая блудницу
А та, отдаваясь ему с наслажденьем
Над скромною Террой развратно хохочет
Испить приглашая напиток любовный.

От танца шального войдя в искушенье
Под звуки тамтамов гремящих повсюду
Земля раскрывая любви своей перлы
Огонь изрыгать заставляет вулканы
И пепел стелить для минуты блаженной,
Когда злой вампир подгоняемый страстью
Набросится сверху на юную деву и с нею
Сыграет коварную шутку, насытившись
Вволю любовью порочной.

Лишь в этой мистерии чувств и страданий
Где грани нет вовсе меж раем и адом
В любви триединой стихий первозданных
Цветок прорастает надежды спонтанной
И к Солнцу свои лепестки поднимая
Трепещет и молит его о спасении
Единственной жизни в бескрайней вселенной,
Которая станет позднее, великой,
Четвёртой стихией, подобной лишь богу.