Брадобреевы

                БРАДОБРЕЕВЫ               
                Рассказ               
               
 Определить точнее своё местоположение Макару мешала темнота. Боязнь навернуться от столкновения с неопознанным вовремя объектом, не позволяла Макару продолжить свой тернистый путь в спальню. Решимости не добавляло и осознание им степени своей интоксикации. Но с другой стороны, алкоголь будил в Макаре желание выказать перед супругой всю силу своего брутального характера. В упорной борьбе этих двух взаимоисключающих тенденций в душе Макара прошло несколько минут. В итоге конфликт противуположных стихий, разрывавших сущность Макара на части, деливших весь мир его на мирно посапывающего возле своей миски одомашненного пса и в клочья, в клочья растерзывающего свою добычу свирепого волка, завершился включением света в спальне и выходом на арену нашего повествования Ольги Львовны Брадобреевой. Замешательство на лице Макара отразилось вполне. Он готов был бежать, но вязли ноги. Он готов был звать на помощь, но немели губы. Он понял, что обречён, он понял…               
 На утро Макар, со всеми характерными последствиями, для души и тела, принятия на грудь чрезмерных доз вызывающих эйфорию напитков, имел довольно жалкий вид. Ольга Львовна неустанно возвращалась к теме вчерашнего дня, что не прибавляло веры в будущее и вообще веры в благополучный исход всего своего существования на Богом созданной планете Макару Брадобрееву. Пессимизма ему хватало, а вот креатива по части выхода из пут, оплетённых вокруг его ног Ольгой Львовной, не предвиделось. Распаляя себя всё более и более, Ольга Львовна постепенно входила в состояние восточно-сибирского шамана, распекающего своего идола за оскудение рек рыбой, за оставление леса зверем и даже за бесплодность баб в родном селении. Макару была не в новинку экстраполяция женой всего своего недовольства жизнью на него. Но он крепко держался за пословицу "бережёного бог бережёт", а потому не возражал. Роптал же про себя, не смея в открытую обнаружить своего неудовольствия сентенциозными замечаниями жены. Диспозиция час от часу ухудшалась. Затёртый в угол, в самый дальний угол гостиной комнаты, многократно превосходящим его по силе противником, он был похож на кроткое парнокопытное, смущённое разверзшейся прямо перед носом пастью безжалостного, беспощадного хищника. Дверь из западни была перекрыта мощным корпусом Ольги Львовны, обойти без телесных повреждений который не представлялось возможным. Оставалось одно:  выслушивать ни лестные отзывы коллег о хорошо сделанной работе, так повышающих профессиональную самооценку трудоголика, и ни любвеобильные арабески знойной восточной красавицы, вызывающих в груди у счастливца ответные надежды на нескучную ночь, а нестерпимое жужжание электродрели, занявшегося в неурочное время ремонтом, соседа. Среди ошмётков растерзанного тела и достоинства застал Макара вступивший в свои законные права вечер. За окнами потемнело, голова гудела меньше. Ольга Львовна собиралась на работу, на ходу пичкая Макара предостережениями о недопустимости повторного совершения преступления. Он, согласно заведённому обычаю, понимающе-виновато кивал головой. Но внутри, в глубине души, чувство вины незаметно сменялось желанием воспользоваться сегодняшним отсутствием жены по полной…
 Капитальная фигура пожизненной спутницы Макара закрыла за собою дверь, с мыслью наутро убедиться, ещё до захода в само помещение, в наличии у мужа совести. Преуведомлённый о сём щелчком замка, Макар так и не осмелился нарушить границ, положенных ему не стесняющей себя в средствах воспитания Ольгой Львовны...