Колокол зимы

Опять в растерянности руки,
мозги и шапки – набекрень,
глаза испытывают муки,
превозмогая ночь и день,

чьи безотрадные картины
плетет таинственный паук,
вращая бытности турбины,
он обращает мысли в звук –

скупой, унылый и протяжный,
воспетый слякотью дорог,
разоружающе-сермяжный,
что изнурительнее склок.

Он расползается повсюду,
как ток, сосущий провода,
и добавляет к «слабым буду»
бескомпромиссное «всегда»!

И всё же мир не безнадежен,
воздвигнув горн из синевы,
ветра, чей голос непреложен –
кристально чисты и трезвы,

нить суетливости сковали,
переплавляя хилость в медь,
что стала тверже синей стали,
приобретя и навык петь.

Так под ветров студеный танец
рождаюсь я, – паук страшись!
Дрожи столицы недоглянец
и ты – пронзительная высь!

Ведь с колокольни звездной башни
объемлю всё – небес силач:
дорог с бульдозерами шашни
и паука, что сразу в плач.

Настало времечко, коль слово
легко слетает с языка,
грозя всему, что бестолково,
за ним нетленная река

всё нарастающего звона
в ушах в преддверии зимы,
освободившего от стона
неприхотливые умы.

Ну а затем снежинок свора,
я же безмолвствую: «Страна,
внимай мелодии простора,
чьё имя свято – Тишина!»