Сила эмоционального слова

Конец июня 1982 года.
Летний теплый день маленького провинциального городка. Во дворе на детской площадке бегают, шумят дети. У подъездов на скамеечках мирно беседуют соседушки, приглядывая за внуками. Из глубины двора доносится гул из мужских голосов и звонкие удары костяшками домино по деревянному столу. Воскресенье. Завтра будет новая рабочая неделя, а сегодня люди отдыхают в привычной для всех обстановке.
Дует легкий, не дающий особой прохлады ветерок, разнося аромат благоухающих цветов, с любовью посаженных на газонах под балконами пятиэтажек. Практически безоблачное, голубое небо вдалеке сливается с яркой зеленью лесов, густо покрывающих вершины Уральских гор. Окна в квартирах открыты нараспашку, из которых доносятся звуки знакомых всем мелодий музыкальной программы радиостанции Маяк для меломанов "мелодии прошлых лет", а так же разлетается и смешивается с легким шлейфом флоксов, космеи, календулы и других цветов, аромат свежей выпечки, пьянящий ягодный букет варенья и соблазнительный запах готовящихся блюд.
Наша пятиэтажка и соседняя – это два новых дома, которые заселили только год назад. Построены они среди частных домов и двухэтажных бараков почти на самом верху горы «Бутыловка».  Рядом с домом проходит окружная дорога, по которой время от времени проезжают редкие машины.
Квартира, в которой мы живем с бабушкой и со старшей моей сестрой, находится на пятом этаже. Окна кухни и нашей с сестрой спальной комнаты выходят на западную сторону во двор дома, а зал и маленькая комната бабушки на противоположную восточную сторону дома, где открывается потрясающий вид на весь наш город. Ниже по склону горы, прямо под нашими окнами располагается ПТУ, чуть ниже средняя школа, за ней пожарная часть, дальше два детских садика и совсем внизу огромный красивый городской пруд. Конечно, видно и крыши других домов, но они утопают все в зелени деревьев и не портят красивого вида. Дальше по горизонту за прудом возвышается гора «Косотур», так же покрытая кружевом смешанных лесов.
Я сижу в зале на диване, мучаясь от безделья, и жду вечера, чтобы встретиться с друзьями. Тихо играет радио, я прибираюсь в ящике со своими вещами, перелистываю любимые альбомы с артистами, перечитываю старые письма, рассматриваю открытки.  Бабушка в своей комнате то ли что-то штопает, то ли вяжет. Поскольку уже перевалило время далеко за полдень, солнышко ушло на западную сторону дома, оба балкона в квартире распахнуты и в зале становится не так душно от легкого сквознячка. С улицы доносится веселый щебет птиц и разные звуки домашней скотины из частного сектора.
Вдруг щелкнула входная дверь. Я с интересом выглянула в коридор, и увидела влетевшую, немного запыхавшуюся, счастливую сестру. Она быстрым движением сбросила на пороге босоножки, галопом пронеслась в спальню, там зашуршав своими вещами. Выскочив из комнаты, заглянула на кухню, затем выбежала в коридор к холодильнику. Быстро взяв из него что-то, убежала вновь на кухню. Я стояла в недоумении, куда она так торопится.
- Тань, ты куда собралась?
- Мы с ребятами поехали кататься на мотоциклах!
- Я тоже хочу на мотоциклах! Возьми меня с собой!
- Нет! Мала еще!
- Ну, Тань, пожалуйста!
- Для тебя там нет места.
- Ну, почему? Я тоже хочу!
- Обойдешься...
Мне было до слез обидно и завидно! У нас с ней всего два года разницы, мне уже 16 исполнилось, а она меня все еще считает «салагой». Я смотрела на нее с мольбой в глазах, а она со шлемом в левой руке и со свертком наспех приготовленных бутербродов в другой руке, быстро обулась и вылетела на лестничную площадку. Я выскочила вслед за ней и увидела, как она вприпрыжку стала сбегать по лестнице вниз. От безысходности я стала закрывать за ней дверь, но услышала ее голос:
- Оль, я приду поздно, на ночь закрой дверь, а запасной ключ положи под коврик, чтобы мне вас не будить звонком!
От этих слов мне стало совсем плохо! Обида взыграла во мне, слезы наполнили глаза, сильно защемило все внутри. Поскольку балкон в нашей спальне был нараспашку, я выскочила на него и посмотрела вниз. Под окном у подъезда стоял красивый мотоцикл, на нем сидел молодой паренек. В это мгновение из подъезда выбежала моя сестра, быстрым движением надев на голову шлем, устроилась на заднее сидение.
- Тань! Ну, возьмите меня с собой!» - закричала я на весь двор!
В ответ я увидела только, что сестра помотала головой и, обняв молодого человека за талию, они покатили по двору к объездной дороге.
- Чтоб, вы где-нибудь перевернулись! – с обиды закричала я им в след, но они уже меня не услышали. Мотоцикл, набрав скорость, быстро помчался в гору и скрылся за поворотом...
День и вечер прошли обычным образом. Укладываясь спать, я вспомнила, что нужно положить ключ под коврик для сестры. Так я и сделала.
Моя сестра работала продавцом в продуктовом магазине и утром в понедельник она должна была к восьми часам утра выйти на работу. Человеком она всегда была ответственным, работу свою любила, и прогуливать или уклоняться от работы было не в ее характере. Поэтому утром, когда я проснулась уже в девятом часу и увидела аккуратно заправленную ее кровать, у меня не было сомнений, что она тихонечко, стараясь никого не разбудить, ранехонько ушла на работу. Мне в это утро тоже нужно было идти на работу. Поскольку мы жили небогато, то возможность подработать в летние каникулы я не могла упустить. По окончанию девятого класса от всех учеников требовалось отработать «пятую трудовую четверть» в течение двух недель и по окончании взять справку об отработке, чтобы в сентябре предъявить ее в школе. Чаще ребята устраивались по профилю, который изучали во время учебы в УПК (учебно-производственный комбинат), но нам разрешали в каникулы сменить профиль по желанию. Поэтому я упросила сестру поговорить с директором магазина, где она работала, и меня взяли помощником продавца, только в овощной отдел. Продуктовый магазин был большой, по типу «самообслуживания» и занимал он весь первый этаж пятиэтажки. В нем было много отделов: молочный, колбасный, хлебный, бакалея. Также при входе были небольшие отдельчики по приему посуды (в то время бутылки из-под молока и банки из-под сметаны сдавались обратно в магазин) и отдел «соки-воды», где можно было купить на разлив стаканчик сока и купить разнообразную мелочь. В магазине был и винный отдел, но располагался он в конце магазина и у него был отдельный вход. А вот под овощной отдел места в этом здании не было, поэтому он располагался в пристрое соседней пятиэтажки через дорогу. Поскольку я была еще несовершеннолетняя, мой рабочий день составлял шесть часов и начинался он с десяти часов утра.
Понедельник начинался для меня как обычно. Приготовив завтрак, мы с бабушкой покушали, обсудили насущные дела, и я стала собираться на работу.
- Оль, а Таня-то где?
- На работе, конечно! Время уже почти девять.
- Так ее и вчера вечером я не видела, и сегодня она ко мне не зашла.
- Вчера она поздно домой пришла, а сегодня чуть не проспала, вот и убежала не попрощавшись.
Немного огорчившись, бабушка ушла к себе в комнату, а я отправилась на работу в наш с сестрой магазин, до которого мне приходилось добираться около двадцати минут. Закрывая за собой дверь, я машинально заглянула под коврик... и с изумлением достала оттуда ключ. Вот в чем дело, почему я ее не видела и не слышала... она, просто не ночевала дома!
Придя на рабочее место, я включилась в работу и начала выполнять то, что мне поручили продавец отдела и заведующая. Во время обеденного перерыва (магазины в те годы закрывались на перерыв с 13:00 до 14:00) к нам в подсобку пришла подруга моей сестры, продавец из соседнего отдела.
- Оль, привет! А что Таня заболела?
- Почему заболела?
-Так ее нет на рабочем месте.
От этих слов сердце внутри заколотилось, но я стала себя успокаивать. «Она не ночевала дома, — подумала я, — значит, могла утром позвонить на работу и отпроситься у заведующей, чтобы съездить домой, переодеться. А где же она ночевала? Может они всей компанией куда-нибудь укатили! – Промелькнуло у меня в голове».
- А может она отпросилась и выйдет с обеда на работу?
- Не знаю, может и так...
Мой рабочий день подходил к концу, и тут в магазин зашла близкая подруга моей сестры. Татьяна, так звали эту подругу, вчера вечером была в одной компании с моей сестрой и тоже каталась на мотоциклах с друзьями. Она мне и рассказала, что Таня попала в аварию и ее увезли в больницу. Как и где это произошло, она не знала, т.к. они разъехались по разным маршрутам...
- Оль, да ты не переживай! Ну, она просто немного ушиблась и сломала руку. Давай после твоей смены съездим в больницу и все узнаем!
- Давай, мне осталось несколько минут. Думаю, меня отпустят пораньше.
Дорога до «Горбольницы» была недолгой, три трамвайных остановки и там немного пройти в горку. Мы прямиком отправились в «Травматологию». На входе висели списки больных, находящихся на лечении, но моей сестры в них не было. «Значит, не успели еще ее вписать» - предположила Татьяна. Мы заглянули в окошко «Справочного», и медсестра, пролистав все списки, так и не нашла в них имя моей сестры. «А вы в «Хирургию» сходите, может у нее что-то посерьезнее перелома руки!» - посоветовала женщина. Мы отправились в соседний корпус, но и там Тани не было.  Из хирургического отделения нас отправили в «Кардиологию», сказав, что бывают осложнения при авариях, но результат был тот же. Пока мы ходили по кругу от одного корпуса к другому, стояли в очередях «справочных», ждали, когда нам поднимут все списки больных, прошло больше часа. Настроение у меня ухудшалось с каждой минутой. Тревога накатывала и бросала в холодный пот при каждом отказе. Мысли в голове путались. Глаза наполнялись слезами, комок в горле не давал без всхлипывания произносить слова...
- Тань, что делать? Где ее искать! Ты же говорила она в больнице!
- Не знаю..., мне так сказали...
- А вы, девоньки, сходите в «Морг»... Говорят, сегодня ночью с аварии привезли прямо туда двоих... И так бывает! – сказала вполголоса старушка, сидевшая в «справочном» терапевтического отделения.
У меня подкосились ноги, издав истошный вой, я чуть не рухнула на пол. Татьяна меня подхватила, и я, уткнувшись к ней в плечо, стала настраивать себя на поход в это чудовищное место. «Морг» располагался на отшибе от всех корпусов в какой-то «землянке», как мне показалось. Дверь была закрыта на замок, когда мы подошли к нему и дернули за ручку. На двери мелом было что-то написано, и внизу был написан короткий номер телефона. Татьяна предложила сходить обратно в больничный корпус, чтобы позвонить по этому номеру. Я не чувствовала ни рук, ни ног, а просто машинально, как привидение ходила за подругой сестры, когда она пыталась узнать, кто нам поможет разобраться в нашей ситуации. Сколько прошло времени, я не понимала, но оно тянулось и угнетало меня все больше и больше. Наконец, мы вернулись к той закрытой двери, простояв еще какое-то время, к нам подошла женщина и открыла дверь. Я вошла вслед за санитаркой первой, за мной следом вошла Татьяна. В маленькой полутемной комнате у стен стояли узкие столы, на которых лежали какие-то вещи. Пока санитарка открывала следующую дверь, мой взгляд упал на коричневый плащ, валяющийся на столе...
- Это Танькин плащ!!! – заорала я и вцепилась в него, прижав к себе.
- Оль, ты уверена в этом?
- Да-а-а-а... - рыдая, кричала я.
- Пройдите и посмотрите дальше, может вы ошиблись, — тихо сказала женщина, Татьяне и мне.
Но я уже не могла идти! Присев на корточки, прижавшись спиной к стене, уткнувшись в плащ, я рыдала и ничего не хотела слышать. Спустя какое-то время, я услышала голос Татьяны:
- Оль, очнись! Тани здесь нет! Слышишь! Ее нет среди мертвых!
- А где тогда она? И почему ее плащ здесь?
- А ты точно уверена, что это ее плащ?
Я вытерла глаза и начала рассматривать в полумраке плащ, который держала в руках. О, Боже! Он был только цветом похож на плащ моей сестры, а фасон был совсем другим! Я резко откинула его обратно на стол, и ничего не понимая, обняла подругу. Она приобняв меня за талию, вывела на свежий воздух и, глядя мне в глаза, еще раз утвердительно сказала, что Тани среди трупов нет!
- Оль, иди сейчас домой, выспись! Мама все выяснит сегодня вечером, и завтра я тебе все расскажу, что известно будет.
Мама Татьяны была инспектором по делам несовершеннолетних, и имела связь со всеми отделениями милиции. Мне ничего не оставалось делать, как пойти домой, ведь там меня ждала наша бабушка, которой уже было восемьдесят девять лет.
Придя домой, я постаралась собраться и, не подавая виду, что что-то произошло, стала объяснять бабушке за ужином, что в магазине очень много работы.
- Видишь, как я задержалась, а у Тани еще больше дел, она же продавец, а я только помощник продавца! Ты не переживай, инвентаризация будет идти несколько дней, поэтому мы будем приходить поздно. Ты нас не жди, ложись спать сама.
Чтобы не сорваться на слезы, делая вид, что очень чем-то занята, я скрылась в своей комнате.  Завалившись на кровать прямо в одежде, я молча рыдала в подушку несколько минут. Голова разламывалась от разных мыслей и картинок, которые я сама себе рисовала. Я понимала, что жизнь моя в июне 1982 года, скорее всего, подойдет к концу, потому, что жить я не смогу, одновременно потеряв всех моих родных людей. Я лежала на кровати с распухшим носом, отекшими глазами и рассуждала так:
«... Наш папка, почти уже четыре года находится в заключение и до его освобождения еще четыре года с лишним. Живет он на поселении в глуши Свердловской области, куда не ходит никакой транспорт, только летают самолеты малой авиации «Ан-24». Туда и письма-то идут очень долго.
Завтра мне сообщат, что Таня умерла и мне самой придется ее хоронить, папку не отпустят для этого, да и он не успеет, если ему даже написать об этом. Бабушка у нас очень старенькая, она и сама еле держится, после нескольких параличей. Пережить смерть внучки она не сможет, а значит, умрет следом за ней. И мне придется одной с этим справляться. Дальше, я напишу папке, расскажу, что произошло. Он человек горячий и пережить смерти дочки и матери ему будет не под силу. Он с собой что-нибудь сделает. Вот тогда я останусь на всем белом свете одна! А зачем мне жить одной! Я не смогу и не хочу! Тогда и я вслед за всеми умру, я просто повешусь (на тот момент, другого способа ухода из жизни, я сама себе не придумала)!»
Я села на кровать и стала смотреть по сторонам, осматривать свою комнату и рассуждать, где я смогу это сделать. Отопительные трубы в наших домах были вмонтированы в стены, но поскольку мы жили на пятом этаже, под потолком небольшие части труб с вмонтированными вентилями, выходили наружу. Вот тут я и смогу протянуть веревку. Я встала с кровати, подвинула к стене стул и хотела залезть на него, чтобы проверить прочность трубы. Но тут в дверь позвонили.
От неожиданности я подпрыгнула и тут же рванулась в коридор, чтобы открыть дверь. На пороге стояла незнакомая женщина, лет пятидесяти. Невысокого роста, простенько одетая, с сумкой в руках, немного запыхавшись, она тихим приятным голосом спросила:
- Девочка, ты Танина сестренка?
- Да, я.
- Ой, ну хорошо, что я тебя нашла! А то у всех спрашиваю, а они точно не знают вашего адреса. Танечка ведь разбилась на мотоцикле.
- Я знаю... Только я ее не смогла найти на горбольнице, весь вечер там по всем отделениям проходила.
- А почему на горбольнице? На метзаводе она теперь находится. Ночью ее к нам привезли с Севера-Запада (это такой район нашего города). Я там санитаркой работаю. Я как увидела ее, так и обмерла... Это ведь, говорю, Танечка, девочка продавец из нашего магазина! Я живу-то прямо в этом доме, где магазин, и Танюшу хорошо знаю. А документов-то у нее никаких не было, вот врач и попросил тебя найти и передать о случившимся!
- Спасибо, вам, что нашли меня и сообщили. Только подскажите теперь, где на метзаводе-то морг находится, а то я только там детскую больницу знаю.
- Да, бог с тобой, что ты говоришь! Какой морг! Она же в реанимации лежит! Живая она! Нога только у нее сломана сильно.
Я, наверное, никогда больше в жизни так молча не рыдала, как в те минуты. Мне хотелось орать на весь подъезд, кричать так, чтобы сестра, а может и папка, меня могли услышать! Но в соседней комнате уже легла спать наша бабушка, которая не должна была слышать моих рыданий! Я молча опустилась на пол лестничной клетки, обняв руками ноги этой женщины! Она меня пыталась поднять, но я не могла пошевелиться. С этой минуты я захотела заново жить!
Ночь я спала, как убитая. Утром, прямо на ходу во время завтрака, я начала выдумывать «правдивую историю» Таниного отсутствия.
- Бабушка, ты знаешь, Танька не захотела тебя утром будить. Ты слышала ночью звонок в дверь? Это она так поздно с работы пришла. А утром, сломя голову, поехала в Челябинск. Ее отправили на «повышение квалификации» от работы. Автобус-то идет рано утром. А ты еще спала. Так что ты не переживай, отучится и приедет, может еще старшим продавцом станет!
Конечно, бабушка не совсем мне верила. Задавала разные вопросы, чтобы меня подловить на вранье, но я мужественно «врала» и даже не краснела, придумывая разные отговорки. Съездив в магазин и отпросившись с работы на один день, я поехала на Метзавод в больницу, где в реанимации должна была лежать моя сестра. Пока я ехала на трамвае 15 остановок, в моем воображении вырисовывались картинки «реанимационного отделения». Поскольку, я была увлечена театром и кино с начальных классов, в голове всплывали кадры из фильма «Чудовище» — французской кинокомедии с Жан-Полем Бельмондо в двойной роли. Где он в роли каскадера, после неудачных трюков оказывается в больнице весь загипсованный, с кислородной трубкой в носу. В таком же виде я ожидала увидеть свою сестру: измученную, бледную, всю в синяках с трубкой в носу, потому что реанимацию по другому, я себе представить не могла. Но пройдя по коридорам больницы, найдя палату с надписью «реанимация», я увидела совсем другую картину. Палата разделялась на два бокса. Справа бокс был закрыт стеклянной дверью и оттуда доносился стон с характерным храпом. Я заглянула в левый бокс. Там лежало три человека, двое мужчин и моя сестра посередине. Их кровати были разделены только ширмами. Таня лежала на высокой ортопедической кровати, рядом стояла тумбочка и стул. Увидев меня, она весело улыбнулась, и спокойным голосом пригласила меня подойти к ней. Я была в изумлении. Никакой бледности на лице, синяков и трубок тоже не было. Только нога от бедра и до пальчиков была в гипсе. Она объяснила, что, напротив, в боксе хрипит «висельник», которого привезли ночью, и он им мешает спокойно спать.
Конечно, увидеть сестру живой, пусть даже с гипсом на ноге, после всех вчерашних переживаний, было огромной радостью! Долго находиться возле нее мне не разрешили, потому что пришла медсестра, чтобы ей ставить капельницу, но в общих чертах она мне успела рассказать, как все это с ней произошло.
... Компания собралась веселая! Все молодые, жизнерадостные! Вначале поехали на гору «Уреньга». Там с вершины открывается прекрасный вид на окружающую местность на десятки километров вокруг. Видны соседние горы, а также можно рассмотреть весь город Златоуст. Выбрав удобное место, сделали привал. Теплый, летний, горный воздух пьянил ароматами трав. Болтая на разные темы, поедая заготовленные бутерброды, много дурили, смеялись и не заметили, что солнце уже скрылось за горизонтом и на город опускалась ночь. Нужно разъезжаться по домам! Но как отказаться от возможности погонять по ночным дорогам! Заревели моторы, парни привычными лихими движениями оседлали своих железных коней, девушки устроившись сзади и прижавшись к спинам ребят, еще о чем-то говорили между собой. Все мотоциклы один за другим стали выкатываться на дорогу. Как только под колесами появлялся асфальт, каждый молодой человек начинал набирать скорость и их мотоцикл уже несся вперед по-ночному загородному шоссе.
«Вначале, впереди нас еще виднелись огоньки убегающих мотоциклов, но проехав немного, я поняла, что мы летим в полную темноту... - рассказывала мне сестра. - Вдалеке были видны огни города, и мы направлялись туда. Скорость была такая, что шлем, так мне казалось, не был одет мне на голову, а как будто летел за мной, зацепляясь только ремешком на подбородке. Луч от фары, рассекая ночную темноту, выхватывал по сторонам дороги, то столбы, то деревья. И вдруг резкий скрип тормозов, полная темнота и я оказываюсь, как будто в мягкой перине.... Очнулась я от голосов, знакомых и также совершенно мне не знакомых. Открыв глаза, я увидела рядом огромный камень. Буквально в нескольких сантиметрах от головы. Я лежала на боку. Попробовала пошевелиться, но резкая боль в ноге не дала мне повернуться. Снова провал. Скорая помощь. Больница. Операционная. Реанимация».

Каждый раз, вспоминая то время, я не перестаю винить себя в случившемся, вспоминая, как в порыве обиды и злости кричала вслед уезжающей на мотоцикле сестре эту страшную фразу «Чтоб, вы где-нибудь перевернулись!». Может, это было и стечение обстоятельств, но для меня это стало уроком на всю жизнь – «Слово, брошенное в минуту озлобленности или отчаяния, гораздо сильнее слова, произнесенного в спокойствии. Наши эмоции придают словам невероятную силу».
               
                12.11.2022