Реабилитация после случившегося

Шум вокруг меня всё больше сгущается, становится невыносимо оглушительным, сводящим с ума, разрывающим в клочья мозг. Я пытаюсь закрыть уши, но руки не слушаются, словно всё тело внезапно онемело, отказывается подчиняться моим желаниям. С огромным трудом разлепив глаза, я чувствую, как страх наполняет каждую клеточку моего тела, забирается под кожу, шипящей змеёй сворачивается в груди, оплетая сердце, не давая ему биться. Резкими рывками воздух покидает мои лёгкие, но на вдох сил не остается. Я плыву, голова кружится, как в центрифуге, к горлу подкатывает тошнота, болезненные спазмы судорог сжимают внутренности. Меня словно выворачивает наизнанку какая-то непреодолимая сила. Хочется кричать, звать на помощь, но я лишь раскрываю рот, как рыба, выброшенная на берег. Вместо крика получается беспомощное шипение.

Яркая вспышка всего на мгновение разрывает темноту, ослепляя, и снова непроглядная мгла окутывает меня, увлекая в свои прочные сети. Обрывки фраз, чьи-то голоса, совершенно незнакомые, чужие, лишённые эмоций, холодные, будто говорят не люди, а машины, роботы. Оглушительный писк, сопровождающий удары моего сердца. Боль пронзительная, сжигающая, испепеляющая меня изнутри. Болит всё. Ощущение такое, словно меня прокрутили через мясорубку и бросили догнивать. И вдруг спасительная тишина. Я проваливаюсь в бездну, парю среди звёзд, но знаю, что боль вернётся и будет ещё сильнее. А я не желаю, чтобы она возвращалась. Хочется никогда больше не чувствовать её...

Медленно выползаю из сна, сопротивляюсь поглотившей меня пустоте, стремлюсь вдохнуть свежий воздух полной грудью, но ощущаю лишь противный запах медикаментов и собственной крови. Горечь во рту становится сильнее, словно плоть гниёт изнутри.

С трудом открываю глаза, оглядываюсь по сторонам. Вокруг лишь пустота, белые больничные стены, ни единой живой души. Ни голосов, ни писка приборов. Из последних сил сползаю с кровати, шатаясь, доплетаюсь до двери, распахиваю её и делаю шаг. Передо мной длинный коридор. Редкие лампочки на низком потолке отбрасывают тусклые отблески на пол и стены, а между ними темнота, почти непроглядная, как чёрные дыры, поглощающие всё живое. Держась за стену, иду вперёд, с трудом переставляя босые ноги. Не знаю, куда иду и зачем, но продолжаю двигаться вперёд, понимая, что нельзя оставаться здесь.

Впереди появляется расплывчатый силуэт, неясные очертания мужской фигуры. Я скорее чувствую её, нежели вижу. И непреодолимо тянет туда, к этому мужчине, словно в нём сосредоточено моё спасение, словно только он способен вытащить мою душу из этой пропасти, которая норовить поглотить меня.

Но стоит лишь немного приблизиться к цели, как мужчина удаляется. Он не идёт, словно парит над землёй, уносясь прочь, сначала медленно, но с каждым мгновением всё быстрее.

Пытаюсь закричать, но из горла вырывается лишь судорожный хрип:

- Максим...

И мужчина слышит меня. Оборачивается и смотрит прямо мне в глаза, обжигая взглядом. Улыбается едва заметно, одними уголками губ, отворачивается и снова начинает отдаляться.

- Максим... - произношу чуть громче, но на этот раз он будто не слышит меня. Вот уже силуэт настолько нечёткий, что расплывается в бесформенное пятно, растворяется в очередной чёрной дыре - промежутке между лучами света.

Но я продолжаю кричать, надеясь, что он остановится, дождётся меня. Двигаюсь быстрее, превозмогая боль во всём теле. Колени подгибаются, падаю, стёсываю кожу до крови, но снова поднимаюсь и бегу, пока хватает сил. Тело подводит меня. И в очередной раз уже не в состоянии подняться... Лежу распластанный, на холодном полу, и вместо крика только сиплый стон: «Максим...» Прежде чем закрыть глаза, успеваю увидеть, как силуэт окончательно растворяется вдали. Смыкаю веки... Уплываю в темноту...

«Валера, сынок, иди обедать», - мамин голос звучит так звонко, притягательно, что мне хочется тут же сорваться и бежать в дом. Спрыгиваю с качелей и несусь, спотыкаюсь о брошенного в траву плюшевого слоника и падаю. Боль в коленке обжигает, и тут же на глаза наворачиваются слёзы.

«Валер, ну что ты так неосторожно», - сетует мама, присаживаясь рядом со мной на корточки и помогая мне подняться. – «Надо смотреть под ноги, когда бегаешь».

Нет, она не ругает меня, просто предупреждает на будущее, учит. Но разве кто-то учится на чужих ошибках? Только собственные шишки способны научить быть осторожным.

«Привет, семья! Папа дома!»

Оборачиваюсь и вижу отца. Папочка, как же я скучал по тебе! Тут же вскакиваю на ноги и, не обращая внимания на жгучую боль в коленке, мчусь к отцу. Он подхватывает меня на руки, я взмываю в воздух, заливаясь задорным смехом, и пытаюсь обнять папу за шею, но не могу дотянуться. Протягиваю к нему руки, но они цепляются за воздух, а счастливое папино лицо кажется так близко и так далеко в то же время. Он кружит меня, перед глазами всё мелькает, но так легко на душе. И хочется смеяться от радости ещё громче, до слёз, чтобы не терять это ощущение теплоты и уюта, которое дарят мне родители.

Щелчок заставил меня открыть глаза, но как же мне не хотелось возвращаться...

- Валер? – встревоженный голос прозвучал совсем рядом, и вдруг в поле моего зрения появилось лицо Георгия Стефановича, моего психоаналитика. – Ты вернулся?

«Господи, ну конечно вернулся! Или он считает меня совсем ненормальным, если думает, что я не могу выйти из состояния гипноза?»

Но это всё были только мои мысли, а вслух я произнёс, облизав пересохшие губы:

- Да, доктор. Я вернулся.

Сев, я опёрся о спинку дивана и попросил:

- Можно мне воды?

- Да, конечно.

Мужчина поднялся и подошёл к небольшому столику возле окна, налил из графина воды и подал стакан мне. С жадностью осушив содержимое, я вернул посудину врачу и обречённо вздохнул, закинув ногу на ногу – сеанс гипноза это только начало. Теперь доктор будет выворачивать меня наизнанку, чтобы выяснить ощущения после пережитого. Как же мне всё это надоело! Хочу вырваться из этой проклятой клиники для душевнобольных, куда меня упекли, даже не знаю за что.

- Итак, Валера, что ты помнишь?

«Да всё я помню! И нечего делать из меня умалишённого!» - опять мысли, и ответ:

- Мне было хорошо... там...

- Где, Валер?

- Дома...

- Ты был один?

- Нет, - задумчиво протянул я, мысленно пытаясь вернуться в свои воспоминания. – Там были...

- Кто, Валера? Кто там был?

«Чёрт! Может, хватит вытягивать из меня каждое слово тисками?!»

- Мои родители. Мама и... папа...

- Хорошо, - проговорил доктор Георгий. – И что было?

- Я упал.

- Упал?

«Господи, я что, не по-русски говорю?!»

- Да, упал, - мне удалось справиться с накатившим раздражением. – Когда бежал в дом.

- И что произошло?

«Чёрт, ну что происходит в таких случаях?! Как будто он не знает!»

- Мама меня утешала.

- Замечательно. Что ты почувствовал в тот момент? – не унимался мужик, пристально вглядываясь в мои глаза, словно сканируя, говорю ли я правду или выдумываю.

Прикрыв глаза, я попытался вернуться в прошлое, в котором только что побывал. В памяти снова всплыл образ мамы, склонившейся надо мной, взволнованно оглядывавшей мою рану, гладившей по голове, целующей в висок и стирающей слёзы с моих щёк.

- Что я не один, - проговорил я, не открывая глаз.

- Ещё что?

- Обо мне заботятся, за меня переживают, - слова давались мне на удивление легко, словно сами соскальзывали с моих губ. – А потом пришёл папа, и я бросился к нему. Мне было так хорошо... Я не хотел возвращаться...

- Но ты же знаешь, что не можешь остаться в прошлом навсегда, правда?

«Нет, он точно решил свести меня с ума! Конечно я знаю, что прошлого не вернуть. И остаться там не-воз-мож-но!»

- Да, доктор Георгий, - сказал я и опять вздохнул, всем своим видом показывая, насколько мне неприятна наша беседа. – Я хочу уйти, - негромко, но отчётливо добавил я.

- Ещё немного, Валера, - словно уговаривая капризного малыша, отчеканил врач. – Давай ещё раз вернёмся к твоим воспоминаниям. В тот день произошло что-то ещё?

Я нахмурился, отчаянно пытаясь сосредоточиться, и приложил указательные пальцы к вискам. Теперь, спустя несколько минут, я смутно помнил то, что видел во время сеанса гипноза, а уж о последующих событиях и речи быть не могло. Да и насколько реально помнить то, что произошло больше десяти лет назад? Мне тогда было года два с половиной, а сейчас тринадцать. Я вообще ни о чём думать не могу, только о том парне из выпускного класса. Чёрт, какой же он красивый! До сих пор не получается забыть его, мокрого, только после душа... Взъерошенные коротко стриженные волосы торчат забавным ёжиком, широкая загорелая грудь покрыта мелкими капельками воды, отражающими солнечные лучи, проникающие сквозь огромное окно раздевалки...

- Валера?

«Какой же он зануда, этот доктор Георгий!»

- Не помню... - выдавил я, скривившись.

- Ты устал?

- Да! – выпалил я, тут же ухватившись за высказанный самим врачом предлог.

- Придётся потерпеть и попытаться вспомнить, - настаивал Зануда. Вот, теперь только так и буду его называть. Про себя, конечно, иначе неизвестно сколько ещё мне предстоит провести в этой чёртовой клинике в качестве подопытного кролика.

Сосредоточившись, я всё же вызвал в памяти тот день. После обеда мы с родителями пошли в парк и гуляли там до самого вечера, а потом вернулись домой. Пока мама готовила ужин, мы с отцом крутились возле красивого, но уже старенького мотоцикла.

«Вот починим этого старичка и прокатимся по городу с ветерком!» - восхищенно пообещал папа, перебирая карбюратор. – «Подай ключ на восемь».

Я долго возился в отцовской коробке с инструментами, пока не отыскал нужный, но всё это время папа терпеливо ждал и с улыбкой наблюдал за мной. В глазах его светилась любовь...

- Чёрт, как же мне всё это надоело! – выдохнул я, нервно прохаживаясь по палате.

Мне до ужаса хотелось вырваться из замкнутого пространства, которое за несколько недель пребывания здесь я успел возненавидеть лютой ненавистью. Но главное – я просто не понимал, почему меня здесь держат? Кто все эти люди, которые приходят навещать меня, смотрят с плохо скрываемой жалостью? И все вокруг словно знают что-то неведомое мне. Будто они видят гораздо больше, чем доступно мне. Это одновременно и угнетало и раздражало. Хотелось курить...

- Валера, к тебе посетитель, - сразу же вслед за едва различимым даже в больничной тишине звуком открывшейся двери прозвучал мелодичный голос медсестры.
Я повернулся и наткнулся на её мягкий взгляд. Женщина была чуть старше тридцати, вся такая аккуратная, в наглаженной униформе, со смешной шапочкой на голове, такой же, как в апрельском номере "Плейбоя", которым хвастался мой школьный друг. Вот только я никак не мог понять, что он нашёл привлекательного в разглядывании голых девиц. Ну подумаешь, сиськи, что в них интересного? Вот если бы хоть одним глазком глянуть на раздетого старшеклассника... Спереди... Во всей красе...

Я тряхнул головой, и в мозгу промелькнула мысль: «Нет, Русик, с тобой точно что-то не так!»

- Привет, Валер, - поздоровался высокий и до безумия красивый парень, который приходил сюда почти каждый день. Вот только я так и не смог припомнить, где мы с ним познакомились и какого чёрта он таскается ко мне в эту богодельню. Ему заняться что ли больше нечем?

- Привет, - я вернул парню улыбку, но она вышла какой-то кислой.

- Ну как ты? – поинтересовался он, внимательно разглядывая меня.

- Как обычно, - ответил, пожав плечами, и забрался с ногами на кровать. – А можно мне прогуляться? – с надеждой в голосе спросил я у медсестры, которая как раз выходила из палаты. – Мне до чёртиков надоело сидеть взаперти!

- Я не знаю, Валера. Надо спросить у доктора Георгия, - ответила женщина, виновато пожав плечами.

- Зануда скорее удавится, чем выпустит меня отсюда хоть на полчаса, - проворчал я, скрестив руки на груди и нахмурившись, а чуть громче добавил: - Передайте вашему доктору Георгию, что если он не начнёт выпускать меня на прогулки, то я устрою голодовку!

Мой посетитель засмеялся, но тут же снова скис, глядя на меня с уже опостылевшей жалостью в глазах.

- Что?! – выпалил я, возмущённо взирая на парня. – Я сдохну тут! Никогда не думал, что скажу это, но... Хочу в школу! – крикнул я настолько громко, чтобы наверняка было слышно вне пределов моей палаты, больше походившей на тюремную камеру.

Парень удивлённо уставился на меня, как будто я сказал какую-то жутко глупую вещь. Ну конечно, кто в здравом уме будет рваться на занятия, если есть возможность прогулять, да ещё в таком санатории – чисто, тепло, кормят как на убой. Только мне уже надоело сидеть в четырех стенах и каждый день вести задушевные беседы в Занудой. Ну подумаешь, подрался. С кем не бывает? Да, их было больше, мне крепко досталось, синяки до сих пор не прошли. Но это всего лишь подростковая драка. Тоже мне невидаль!

- Чего уставился? – буркнул я парню. – На улицу хочу, в школу хочу! К людям хочу!

Но собеседник из моего посетителя был хреновый. Он просто смотрел на меня, как на ненормального, и не произносил ни слова, только открывал рот, как рыба. Как же мне надоело все!

- Добрый день, Валера, - мило улыбаясь, в палату вплыл Зануда. – Медсестра сказала, что ты хочешь выйти на прогулку.

- Конечно хочу! А можно? – с нескрываемой надеждой воскликнул я.

- Думаю, я могу позволить это, но при одном условии.

- Что угодно! – От нетерпения я соскочил с кровати.

- Всего полчаса. И ты не должен покидать сквер.

- Идёт!

- Сейчас принесут тебе одежду, переодевайся, а я пока поговорю с твоим другом.

Зануда кивнул Молчуну, и оба как по команде покинули палату. Через пару минут медсестра принесла мне джинсы, рубашку, ботинки и куртку, но, одеваясь, я продолжал следить за врачом и моим посетителем, которые сосредоточенно о чём-то беседовали.

- Не иначе, это переодетый в штатское санитар, приставленный ко мне в качестве тайного шпиона, - проворчал я себе под нос. Чем ещё можно объяснить то, что такой красавчик каждый день по несколько часов просиживает с малолеткой в дурдоме?

Оказавшись на улице, я вдохнул морозный воздух полной грудью, наслаждаясь долгожданными свежестью и прохладой. Под ногами весело похрустывал свежий снежок, а солнце приятно слепило глаза. Как же я скучал по всему этому! До боли захотелось просто завалиться в первый попавшийся сугроб, раскинув руки в стороны, и лежать так, пока мороз не начнёт пробираться под одежду.

- Слушай, у тебя есть закурить? – заговорщическим шёпотом поинтересовался я у моего конвоира, но тот покачал головой. – Чёрт! Ты точно переодетый санитар.

- С чего ты взял?

- Оу! У тебя голос прорезался! – воскликнул я, и парень смущённо отвёл взгляд. – Можешь мне объяснить, какого чёрта ты уже которую неделю таскаешься сюда? Я все понимаю, но неужели у тебя нет занятия поинтересней?

- Я уже говорил тебе, мы друзья. Потому и проведываю тебя.

- Друзья? – я недоверчиво глянул на парня. – А ты не мог подыскать себе друга более подходящего возраста? С чего вдруг тебе приспичило общаться с малолеткой?

- Валер, ты не... - начал было парень, но заткнулся на полуслове.

- Всё ясно, - вздохнул я. – Опять тайны, секреты... Ты такой же зануда, как и доктор Георгий.

На этом наш разговор завершился, и остаток отведённого на прогулку времени мы просто неторопливо прохаживались по аллее больничного сквера под пристальным наблюдением медсестры, которая подглядывала за нами через одно из окон первого этажа. Когда пришло время возвращаться в больницу, парень не пошёл со мной, а сказал, что ему надо по делам и свалил. Давно бы так. А то у меня уже закрались сомнения: а того ли они взяли? Врачи, в смысле. Со мной-то всё нормально, только, видимо, слишком сильно мне заехали по черепушке в той драке, практически ничего не помню. А вот с этим парнем явно что-то не в порядке...

- Валера, как ты себя чувствуешь? – как всегда, елейным голоском начал доктор Георгий сеанс психотерапии.

- Ужасно, - буркнул я.

- Почему? Что случилось? – спросил мужчина, но в его голосе не было и тени заинтересованности, словно он и без моих слов знал, что у меня внутри и почему мне так хреново. Однако Зануда всё ещё пристально смотрел мне в глаза, сканируя мой мозг.

- Можно подумать, вы не догадываетесь, что случилось, - проворчал я, развалившись в огромном кресле и закинув ногу на ногу.

- Моя работа – спрашивать, Валера. Ты же знаешь. А ты должен отвечать на мои вопросы.

- Не понимаю, с чего это вдруг, - пожав плечами, ответил я.

- Потому что иначе ты должен будешь провести здесь намного больше времени.

- Ладно, - во мне поднималась волна гнева и раздражения. – Хотите знать, что случилось? Я скажу! Мне до чёртиков надоела эта ваша богодельня. А ещё я не понимаю, что вообще здесь делаю! И вы мне надоели с вашими постоянными допросами и сеансами.

- Это понятно, - спокойно проговорил доктор Георгий. – А что ещё тебя беспокоит?

- Вам мало?!

Мужчина усмехнулся, всё ещё глядя на меня, и спросил:

- Какой сегодня год, Валера?

«Нет, он точно из меня хочет психа сделать!» - пронеслось у меня в голове. Однако столь простой на первый взгляд вопрос поставил меня в тупик. Я напряг память, чтобы сосредоточиться на вполне определённой дате, но ничего не вышло. Истина ускользала от меня, будто мой мозг не считал необходимым удерживать такую незначительную информацию.

- Валера? – окликнул меня врач, когда пауза затянулась, а когда я понял, что ответа на поставленный вопрос у меня нет, решил прибегнуть к наилучшему средству защиты – к нападению.

- Если вам так надо узнать, какой сейчас год, возьмите календарь! И нечего меня держать тут из-за таких пустяков!

- Валер, поверь, я спросил не просто так. Я прекрасно знаю, что ты не можешь ответить на этот вопрос. Поэтому ты здесь. И я пытаюсь помочь тебе, а ты сопротивляешься изо всех сил.

- Не нужна мне ваша помощь! – вскинулся я, но тут же немного успокоился и проговорил уже более тихим голосом: – Дайте лучше сигарету.

Ничего не ответив, доктор Георгий вытащил из нагрудного кармана своего ослепительно-белоснежного халата пачку «Camel» и протянул мне. Обрадовавшись возможности получить, наконец, столь необходимую для меня дозу никотина, я вскочил с кресла, выхватил сигареты из рук мужчины и вернулся на место. Однако тут же подумал о зажигалке.

- Смешно, - фыркнул. – Я уж было подумал, что вы и правда разрешите мне закурить.

- А почему ты решил, что я против этого? – с улыбкой поинтересовался Зануда.

- Мне что, огонь добывать из камня?

- Зачем же. Можно просто попросить у меня зажигалку.

- А самому догадаться сложно? – бросил я, гневно взирая на собеседника.

- Тебе надо научиться общаться с людьми, Валера, - поднимаясь из-за стола, поучительно произнёс доктор Георгий. Подойдя, он протянул зажигалку, потом прошёл через кабинет, достал из шкафчика большую пепельницу и подал мне, а я тут же поставил её на широкий подлокотник кресла. Закурив, с наслаждением глотал горьковатый дым, потом выпускал его - сначала ровной струёй, потом колечками, внимательно следя, как они растворяются в воздухе.

Когда затушил второй окурок, доктор Георгий снова заговорил:

- Валера, я бы хотел сегодня провести ещё один сеанс гипноза.

- Делайте что хотите, - недовольно, однако снисходительно буркнул я. – Вы ведь всё равно не отстанете от меня?

- Ты прав, не отстану. Но и действовать без твоего согласия не имею права. По крайней мере, относительно гипноза.

Я сел поудобней, вытянув ноги и положив руки на подлокотники, предварительно опустив пепельницу на пол, а доктор Георгий тем временем достал свой «волшебный» кристалл.

- Готов? – спросил он, а когда я кивнул, продолжил: - Смотри сюда.

Кристалл, поблёскивая в льющемся через окно солнечном свете, начал медленно раскачиваться, как маятник, постепенно увеличивая амплитуду. Я внимательно следил за ним, чувствуя, как тело начинает наливаться тяжестью. И вот уже я не могу пошевелиться, даже если и возникнет желание убежать. Голос доктора Георгия звучал далеко, словно сквозь толстое стекло. Я следовал за ним, всё больше погружаясь в свое подсознание, уплывая по волнам своей памяти, опускался на самое дно, чтобы вновь подняться на поверхность в одном из далёких дней, важных для меня.

Перед глазами начинают мелькать картинки. Один день сменяется другим, будто кто-то поставил плёнку на перемотку. Кадры проскальзывают в моей голове, вызывая острые ощущения, которые у меня не получается осознать, но эмоции накатывают снежным комом, нарастающим, угрожающим снести всё на своем пути. И чувство беспокойства уже не покидает, а лишь усиливается. Все внутренности стягивает тугим узлом, а сердце замирает от страха перед будущим. Ощущаю влагу на щеках, облизываю пересохшие губы, пытаюсь дышать ровно, но воздух застревает в горле, подкатывающая тошнота, усиливающийся горький привкус во рту, головокружение. Мир вокруг меня проносится бесконечным потоком воспоминаний: день за днём, месяц за месяцем. Вот уже мне девять лет... Десять, одиннадцать... Я лечу вперёд, оглядываясь по сторонам, узнавая друзей, с которыми общался когда-то, места, в которых когда-то бывал...

Но вдруг какая-то невидимая сила хватает меня за шиворот и отдёргивает назад. Я падаю на спину, и от удара перехватывает дыхание. Поднимаюсь, озираюсь вокруг. Позади моя жизнь, как фотоальбом, на страницах которого снимки и надписи под ними. А впереди темнота, беспроглядная, пугающая, огромная чёрная дыра, грозящая затянуть меня внутрь бездны, но что-то удерживает меня здесь, на границе света. И эта граница словно растворяется, теряется, я уже не могу чётко увидеть её.

Страх сдавливает грудь. Я отступаю на шаг, стараясь остаться в лучах тускнеющего света. А из бездны до меня доносятся голоса: мамы, сестры, отца и ещё чей-то, слабо различимый, но манящий. Я замираю, не в силах противостоять зову, влекущему меня. Мгла постепенно наступает, затягивая вихрем грядущего. Я кричу, пытаюсь удержаться на ногах, но срываюсь и лечу вниз, а подо мной пустота...

Щелчок. Открываю глаза, пытаясь понять, где я. Испуганно озираюсь по сторонам. Облегчённый выдох.

- Валера? – взволнованный голос доктора Георгия. – Выпей воды. – Мужчина протягивает мне стакан, но даже когда я беру его дрожащей рукой, не отпускает, поддерживает, пока жадными глотками пью, а вода стекает каплями по подбородку.

- Что?.. – выдыхаю я. – Что со мной было?

- Сегодня ты подошёл достаточно близко, - похлопав меня по плечу, проговорил доктор Георгий.

- Близко к чему?! – выкрикнул я, не в силах больше выдерживать пугающую неизвестность.

- Ты устал, Валера, - довольно резко произнёс доктор Георгий. – Отдохни, а потом мы поговорим.

Медсестра проводила меня в палату, уложила в кровать и сделала укол. Я провалился в темноту...

- Его подсознание блокирует определённую часть воспоминаний, - смутно услышал я голос врача. – Он застрял в некой точке, отказываясь идти дальше. Защитная реакция психики. Но если не сломать этот барьер сейчас, то дальше будет намного сложнее.

- Что это значит? – ещё один голос, смутно знакомый, но я не был уверен, кому он принадлежит.

- В жизни Валеры произошёл переломный момент, какое-то событие, перевернувшее его внутренний мир. И подсознательно он ставит блок именно на этот отрезок времени. Я не могу понять. Он доходит до тринадцати лет, а дальше стопорит воспоминания. Вы знаете, что с ним произошло?

- Нет. Мы познакомились недавно, а он не особо распространялся о своём детстве.

- И нет никакого способа узнать? Родственники, друзья...

- Возможно, Максим прояснит...

Меня словно прошибло током. Перед глазами взорвались сотни ярких вспышек, из которых всплывали нечёткие картинки, расползались яркими пятнами, вырываясь из подсознания, оживая, обретая объемность, становясь реальными.

Подвал... Крики и ругань... Кровь... Темнота и сырость погреба... Яркий луч света, ослепляющий до боли в глазах... Отчаянье, заполняющее каждую клеточку моего сознания... Последние крохотные искорки надежды растворяются в темноте...

Серебристый автомобиль... Парень выходит из машины... Глаза... Редчайшего изумрудного цвета... Сердце отчаянно колотится в груди, замирает, пропускает несколько ударов и снова несётся вскачь...

Баскетбольная площадка... Рывок, несусь наперерез двум подросткам, хотя знаю, что они собьют меня с ног, но не останавливаюсь. Я должен!

Горло сдавливает сильная рука... Не могу дышать, проваливаюсь в темноту... Крик сестры... Судорожно шарю руками по холодному полу, рукоятка ножа обжигает ладонь... Удар... Горячая вязкая масса окутывает руку...

Лезвие скользит по запястью... Удар... Крик брата... Отчаянное желание поцеловать... Тянусь к нему, прижимаюсь всем телом, касаюсь губами горячей кожи на шее...

Наслаждение, пронизывающее до кончиков волос... Счастливые глаза брата... «Считай это признанием...»

- За что пьём?
- За успешное окончание школы...
- Не то.
- За поступление?..
- Опять не то.
- А за что ты хочешь выпить?
- За нас, брат. За нас...

Я на сцене... Брат на пороге бара... Непреодолимое желание броситься к нему... Сдерживаю порыв... Медленно иду через зал, наполненный людьми...

Брат с перерезанными венами... Мерзкий запах крови... Паника...

Боль... Чувство вины, давящее, непроходящее...

- Я люблю тебя, Валер, и не позволю одному справляться с трудностями. Нас двое, мы вместе, и тебе придётся считаться с этим. - Это голос Максима...

Крик вырывается из моего горла, оглушая, возвращая в реальность, жестокую, наполненную болью. Несколько пар рук вцепляются в меня, придавливают к кровати, не дают вырваться. Резкая боль, укол, постепенно охватывающее успокоение... Перед глазами всё плывёт, растворяется в пустоте, сливается в одно размытое пятно... Голоса отдаляются и, наконец, стихают.

Твоя Галатея в латекс одета -
Чудо любви и проклятие света,
Сбросив оковы, сошла с постамента,
Снявши с лица черну шёлкову ленту.

Холодное сердце любить не умеет,
Холодные руки тебя не согреют,
Больно осколками ранит гранит,
Смертью во взгляде прекрасном манит.

Жаром охвачено сердце твоё,
Любишь, страдаешь, желаешь его.
Глуп и развратен, безумен и слаб,
Живого искусства безропотный раб.

Редкие фразы - сахар и мёд,
Сердце - гранит, холоднее, чем лёд.
Он совершен в своей красоте,
И ты покорился, отдавшись мечте.

Руки сжимают холодные плеть.
Любить и бояться, от страсти гореть,
Заставить молить, припадая к ногам,
О боли, и плёткой тот час по губам.

Ты слёзы позорные будешь ронять,
Творенье своё проклиная опять.
Но сердце не бьётся в холодной груди -
Ты раб. Ты бесправен. И тьма впереди.

Автор, неужто ты хочешь им быть,
Искусство своё продолжая любить?
Чем больше талант, тем сильнее удар.
Увы, не сбежать... Бессмертен твой дар.