Разные мысли

                Рассказы о Дыренкове, я полагаю, не закончатся с этим
         сборником. В каком-нибудь подвале в тайнике найдут спрятанные
         Прасковией Алексеевной бумаги, а лет через 100
         рассекретят архивы, и какой-нибудь будущий пока еще не
         родившийся классик донесет до своих современников то, что не
         положено знать ни жене, ни детям Николая Ивановича Дыренкова.
         И, возможно, лишь праправнуки узнают, что был, дескать, в ХХ веке
         изобретатель Всея Руси и, что он за какие-нибудь
         десять лет, что удалось ему поработать, наворотил столько,
         что разгребать, да не разгрести нескольким поколениям, но
         кажется мне, что эти поколения  «других людей» все же сгинут в               
         истории, а  Н.И. Дыренков все же останется. Но и нам, грешным,
         пусть мало, но известно об одном из самых Великих творцов всех
         времен и народов, и спасибо за это клеветникам, которые вот
         уж 75 лет истирают свои перья, если бы не они, я бы многого не
         знал. Им все доступно, и тайны тоже, а у нас в России всё
         тайны, да секретов нету. Но все же, как-то странно хранили наши
         тайны от нас самих, будто искали чего-то, будто не все тогда
         выгребли, 13 октября 1937 года.
                То вдруг подсядет в электричке к Ирине Николаевне, а было
         это в шестидесятые годы, подвыпивший попутчик, да и начнет пьяный
         разговор. Да вот незадача: пьяный, но не пахнет от него, бутылка
         лежит на сидении закрытая, да вина в ней нет. Побалагурит,
         побалагурит «случайный» попутчик, да как взорвется: «Что ...?
         Научили молчать!»         
                А то приедет вдруг журналистка из Рыбинска Клара Хромова
         с журналистским заданием написать статью о Н.И.Дыренкове, а это
         уже в семидесятые,- да не простую, а к юбилею Великой Октябрьской
         социалистической революции, да не в простой газете, а аж
         в самой «ПРАВДЕ». Ну, тут уж откровениям и воспоминаниям
         предела не было, все переворошили: и Рыбинск, и революцию, и
         ВСНХ.
                Клара даже документы из самого КГБ  принесла, стенограмму
         пребывания Н.И.Дыренкова в Москве и  его работе в ВСНХ в 1918
         году. Документы, вы сами понимаете, из какого-то ящика  выпали и
         нашлись случайно.
                Такие «гости с родины» у нас в доме бывали,
         к отцу нашему приезжали, мужу Ирины Николаевны, он тоже к
         секретам имел отношение. Как чего донос какой, или не дай бог
         родственник вдруг за границей объявится, так сразу принимай
         дорогого гостя из деревни Сидоровичи, а там за откровениями
         какие-то моменты и раскрыться могут.
                Что искали Клара и другие, точно не знаю, но ведь и мы
         сами искали хоть что-то. Ирина Николаевна перерабатывала огромную
         информацию,  по крупицам собирала: где случайное слово, где кадр
         на телевизионном экране и, наконец, вышла на конструктора
         тепловозов П.В.Якобсона К встрече с Якобсоном готовились,
         надеялись узнать хоть что-нибудь, но ничего, кроме разочарований,
         она  не принесла. В своей книге «История тепловоза в СССР»
         Якобсон без всяких ссылок использовал материалы  Дыренкова, его
         статьи и разработки,  да за разговором разоткровенничался и
         поведал, что у него с довоенных времен хранятся проекты
         Дыренкова, которые  были присланы к нему якобы на независимую
         экспертизу, и это как  раз пришлось на момент ареста Николая
         Ивановича, и он, чтобы не навлечь на себя беду, решил молчать.
         После смерти Якобсона «гости с родины» куда-то пропали - архивы-
         то, видать, нашлись.
                К. Хромова была поощрена: получила комнату в Москве,
         прописку, привезла к себе мать из Рыбинска, неоднократно
         публиковалась в  «ПРАВДЕ».
                Но и мы кое-что узнали о Николае Ивановиче.
         Узнали, что не пропали все же его труды в тепловозостроении,
         что было много попыток его  замыслы реализовать, но ничем они
         не кончились, эклектическая смесь несовместимых технических
         решений не могла позволить создать что-либо существенное,
         газогенераторный тепловоз не состоялся. Удивляет, однако, та
         деликатность, с которой Якобсон уходил от использования
         проектов Дыренкова при создании последней версии
         газогенераторного тепловоза уже после войны. На этом фоне
         совершенно разительно выглядит тот плагиат, который невозможно
         даже при желании скрыть, когда речь идет о создании первых
         послевоенных отечественных магистральных тепловозов ТЭ-1 и
         ТЭ-2 - диаметр цилиндра был выбран, например, 254 мм, а ведь
         это десять дюймов - сверхточная копия американских
         локомотивов, но Сталинскую премию  2-й степени Якобсону все
         же дали.      
                Однако стоит ли уж так уничижающе оценивать П.В.Якобсона?
         А мог ли он откровенно и объективно писать о Дыренкове? Кто
         знает какой «дамоклов меч» над ним висел? В истории тепловоза
         у него, у Якобсона, особое место. Это он представлял тепловоз
         Ломоносова на конкурсе в 1925 году, когда профессор Ломоносов
         отказался лично участвовать и покинул Россию. Якобсон имел
         честь противостоять самому Гаккелю, и в достопамятном конкурсе
         тепловоз Ломоносова был признан равным тепловозу Гаккеля.
         Но как ни играла судьба Якобсоном, среди пионеров и
         первопроходцев он как-то ни прижился – наверное, в душе он все
         же оставался вечно вторым.
 
                Интерес к творческому наследию Дыренкова Н.И.,
         выказанный за многие годы, пусть даже в самых
         уродливых формах, прежде всего, свидетельствует о том
         невероятном значении, которое предавалось разработкам,
         которыми он руководил, но, несомненно также и то, что поиск
         носил весьма конкретный характер: ведь невозможно же искать
         неизвестно что чуть не сорок лет. Стало быть, было известно
         чего именно не хватает, и был человек, который владел
         информацией. Это В.А.Малышев - ученик, дипломник Дыренкова,
         он был одним из посвященных, был ознакомлен со многими важнейшими
         разработками в транспортном машиностроении и, конечно, с
         газогенераторными энергетическими установками для локомотивов
         был организован поиск наследия Н.И.Дыренкова, но лучше бы он
         сам сумел бы повторить то, чему его научили, но он не смог.
         Не смог не только для линейной работы на железных дорогах но
         даже для бронепоездов нового поколения. Зенитно-артиллерийские
         комплексы железнодорожного базирования подчинения РВГК, одна
         из задумок Дыренкова, а бронепоездов этих было более двухсот(!)
         для охраны стратегических объектов в глубине обороны, требовали
         использования более совершенных локомотивов, чем паровозы.
         Применять дизельные   тепловозы было невозможно - топлива
         не хватало и для танков.
          Нужен был газогенераторный тепловоз. Он был нужен и
   после войны, когда едва ли не четверть автомобилей и тракторов
   нашей   страны работало в газогенераторной версии, но на
   железных дорогах с газогенераторной тягой ничего не получалось.
   Он еще пригодится, этот тепловоз, ХХI век все расставит на свои
   места. 

        Не хотелось бы изображать себя пророком, но автор этих строк потратил около тридцати лет на переписку с целью привлечь внимание руководителей самого высокого уровня к использованию газогенераторных технологий в народном хозяйстве. Несмотря на потраченное время, появление газогенераторной станции на космодроме Плисецк, и то, что 16 декабря 2006 года пуск этой станции по Первому каналу телевидения представлял лично Президент
России г-н В.В.Путин, были полным откровением.
      
        Однако отдадим должное Малышеву, он сыграл огромную роль
   в создании техники вооружений во время Великой Отечественной
   войны и в  организации атомной промышленности уже после войны.
   Полагаю, доносов он никаких не писал, просто проходил по делу
   свидетелем. Уже после войны и после смерти Сталина Надежда
   Николаевна Дыренкова случайно встретила на улице Грановского
   В.А. Малышева - тогда уже Первого заместителя  Председателя
         Совета Министров СССР. Она от удивления потеряла дар речи и
         не могла ничего спросить, а он от растерянности и чтобы
         избежать разговора, бегом бегал по палисаднику,  только бы
         ничего не сказать. Иногда случайная встреча с прошлым может
         стать большим испытанием, чем организация производства танков в
         прифронтовом Сталинграде.
                А может быть, это тетя Паша уволокла из кабинета
         Николая Ивановича тепловоз? В это трудно поверить. Тепловоз – это
         десятки тысяч(!) чертежей, многие тома сопроводительной
         документации, - все это под подолом не унесешь и под кроватью не
         спрячешь. Другой разговор - переписка с тем что бы отвести удар
         от друзей, соратников, учеников. Какая-нибудь заветная папка с
         потаенными мыслями, а мысли Николая Ивановича были далеко, очень
         далеко на тех самых «недосягаемых орбитах», о которых говорил
         Ефетов. Он много раз встречался с К.Э.Циолковским,  разрабатывал
         дирижабли, а на  стене его кабинета прямо перед  письменным
         столом висел золотой барельеф с изображением Икара, летящего
         к солнцу…
                Удалось ли Прасковии Алексеевне изъять часть архивов
         Н.И.Дыренкова или нет, история умалчивает. Если да, то свою войну
         против НКВД она выиграла. Если тетя Паша что-то спрятала, то
         спецслужбам делать нечего.
                Однако утраченные архивы сыграли неожиданную роль в
         судьбе детей Николая Ивановича. Дыренков вины своей не признал
         и супруга его разделила его судьбу, а вот дети остались на
         свободе - они ведь   могли знать, где тайник, и в какой-то момент
         вывести на него. Но операция НКВД - КГБ длиной в сорок лет не
         удалась. Так, сам того не ведая, Николай Иванович спас своих
         детей: не будь в них надобности, сгинули бы они в дебрях ГУЛАГА,
         и некому было бы  передать векам память о нем. 
                Попытка освобождения Н.И.Дыренкова тоже может быть как-
         то связана с исчезновением части архива. Сталин "ценил", когда
         ему кто-то умудрялся противодействовать в его сатанинских
         игрищах, да и хитрость на Кавказе всегда ценили. Ну а в качестве
         мести  за дерзость и непокорность - вечное забвение.
                Что бы ни искали, главная часть архива все равно не
         будет найдена, та часть, которая  осталась в его голове. Голова
         его дороже всех его творений, потому что все, что он успел
         создать - это ничто по сравнению с несозданным, по сравнению с
         тем, что он мог бы создать.
                Где он сложил голову свою, неизвестно - пропал безвести.
         Но однажды во время строительства Байкало-Амурской
         магистрали, еще при разведывательных работах, был найден самолет,
         разбившийся в те далекие 30-е годы. На месте аварии сейчас стоит
         памятник Первопроходцам БАМа. А может быть это тот самый
         самолет, о котором вспоминал Пшеничников?  В ответ на все
         наши запросы - молчание. 
                И все-таки мне хотелось бы найти то, что спрятано.
         Там наверняка что-нибудь удивительное: может быть, личная
         переписка, которую он спрятал, что бы не пострадали те люди, с
         которыми он был в контакте, может быть, духовное завещание,
         обращение к  нам, может быть, охранные грамоты к патентам России,
         США и Англии с подписью Ее Величества Королевы Англии, проекты
         невероятные, что-нибудь да есть, непременно. Но главное - душа
         его не найдет упокоения, если вместе с ним в безвестности
         исчезнут  последние мысли его.      
                Трагедия величайшего конструктора ХХ века в каком-то
         смысле позволяет ответить на вопрос: а зачем все же уничтожать
         первотворцов, и зачем все же передавать совершенно неоправданно
         и незаконно их достижения другим людям? Ну, в самом деле, вот
         репрессирован какой-либо ракетчик, идет следствие, его обвиняют
         в том, что по его вине страна отстала от  врагов и находится
         в опасности. Что будет делать этот ракетчик? Он будет доказывать
         свою правоту, он будет давать расчеты, выкладки, приводить
         всевозможные доказательства превосходства своих достижений.
         Следствие идет месяцами, а порой и годами, время есть, возникают
         новые проекты и даже изобретения. И куда все это потом девается,
         пропадает что ли? Да нет, это превращается в «мудрость партии»,
         раскладывается по папочкам, нумеруется, инвентаризуется и в
         архив, а потом какой-нибудь партийный вождь, вроде Маленкова,-
         куратора авиационно-космического комплекса, будет порциями
         передавать эту  экспроприированную интеллектуальную собственность
         следующим, а партия будет позиционировать свою ведущую роль.
         Каково, однако, дьявольское изобретение(!): найти изобретателя,
         создать ему условия  для реализации его идей, а потом его
         уничтожить, предварительно высосав из него все его мозги с
         потрохами! Интересно, когда, на  какой тайной вечере пришла в
         голову эта мысль? А для пущей коллективизации интеллектуальной
         собственности создать особую науку - АН СССР, пользуясь которой
         удавалось так блистательно захоранивать действительных творцов
         под спудом повторных исследований под  клевету и улюлюканье
         холуев и клеветников. И с этой своей людоедской ролью наука
         справилась блистательно.
                Коллективизация интеллектуальной собственности – это
         главное из всех преступлений  Сталина и КПСС. Лишь немногие
         как-то сумели этому противостоять, хоть как-то бороться. Н.И.
         Дыренков защищал не только свой труд, свою семью, он защищал
         самое главное, что им было создано, а главным был ВПК,
         «государственный институт генеральных конструкторов», первым из
         которых он был сам. Он создал самую созидающую структуру,
         когда-либо существовавшую на земле, соединил несоединимое –
         блистательную систему творцов без границ и экономику  Социализма.   
         
                Об изобретателе Дыренкове еще много чего напишут,
         но хочу несколько  слов сказать о нем как о человеке.
         Родился он в г. Рыбинске в 1900 году в семье рабочего-
         железнодорожника.
                Несмотря на трудную жизнь, судьба была милостива к нему:
         в детстве он ничем не  болел, рос очень здоровым и сильным,
         выглядел старше своих  сверстников. Природой был одарен
         невероятно. Двенадцати лет от роду сумел руководить постройкой
         дома, в те же года начал заниматься судомоделированием, изготовил
         копии пароходов что ходили по Волге, на удивление горожанам
         запускал свои модели на городском пруду - одну белого цвета,
         другую розового. Так раскрашивали свои пароходы две волжские
         пароходные компании  «Кавказ и меркурий» и «Самолет». 
               
              Был он очень силен и духовно, и физически, что особенно
        проявилось в трудные и для его семьи и для страны годы. Своей
        силы  он побаивался, своих детей никогда даже не шлепал –
        опасался нанести  травму. Однако воспитывал их экстремально,
        уже в Одессе как-то взялся их обучить плавать. Не мудрствуя
        лукаво, посадил их в шлюпку, увез в открытое море, да и в воду
        кинул. В тот же день они уже самостоятельно плавали. Потом и Ира,
        и Коля стали хорошими пловцами, ездили верхом, стреляли, прыгали
        с парашютом, как и положено было всем Ворошиловским стрелкам того
        времени.
                В Ленинграде в 20-е годы славился своей физической
        силой знаменитый такелажник Федор Гликин. Занимался он установкой
        оборудования, перемещением грузов, был изобретателем в своем
        деле и работал всегда один, применяя разнообразные
        оригинальные приспособления. Однажды два изобретателя
        встретились, и между ними состоялась схватка на руках, как
        теперь говорят по «армрестлингу». К удивлению всех
        присутствующих в первой попытке победу одержал Николай 
        Иванович, а проигравший Гликин тут же принес бутылку водки
        в качестве приза победителю. Эта бутылка так и осталась призом –
        Николай Иванович никогда ничего не пил и не курил. Впоследствии
        они иногда встречались в противоборстве, и надо сказать, что
        чаще побеждал Гликин, но первое состязание, как это часто
        бывает, запомнилось всем надолго. Свою машину Николай Иванович
        обслуживал порой без домкрата: приподнимет за бок, да бревнышко
        подпихнет и готово.
                Когда дома вспоминали о настоящих трудностях, то речь
        порой заходила о невероятном голоде, который охватил Поволжье
        в 1918 году. Люди облик человеческий теряли, детей ели, или на
        произвол судьбы бросали, не в силах найти еду. В доме Дыренковых
        было много детей, целый детский сад. Сам Николай Иванович
        метался по соседним областям в поисках хлеба. Стало полегче,
        когда пришла помощь Фритьофа Нансена. Дыренкова даже премировали
        за спасение голодающих мешком муки, но вот брата своего
        младшего Алексея уберечь не смог тот умер от недоедания.
               

                Клевета витала над ним всегда. Уже тогда в 1918 году
        рассматривалось дело о даче(?) взятки, но надо помнить в какой
        стране мы живем, у нас на Руси «от тюрьмы, да сумы не зарекайся».
        В тот раз сам В.И.Ленин вмешался, из тюрьмы освободил и на
        «Восточный фронт» «Уполномоченным по техническому обеспеченеию»….
               
                Рыбинск - ведь это столица бурлаков. Десятилетиями
        тащили они против течения баржи с хлебом в Рыбинский затон, где
        скапливалось все хлебное богатство России. Говаривали, что от
        случайной спички в России мог начаться голод. В те времена
        Рыбинск сравнивали с другой хлебной столицей - Чикаго.
        В каком-то смысле Н.И.Дыренков был бурлаком идти против всех
        и даже против «товарища Сталина», вытаскивать против течения
        великие дела -  тут в самом деле надо иметь силу бурлацкую и
        нрав тоже.
               
              Трудно, очень трудно найти какой-либо значительный
        эпизод, который наиболее полно охарактеризовал бы личность Н.И.
        Дыренкова, но все же нельзя не вспомнить его пребывание в ВСНХ,
        где он целую неделю работал, участвовал в заседаниях с правом    
        совещательного голоса, после которых большинство местных
        СНХ были переорганизованы по принципам, отработанным в Рыбинске.
        Тогда ему, кстати говоря, беспартийному, было предложено занять
        пост заведующего Отделом машиностроения ВСНХ, что в нынешней
        иерархии соответствует уровню министра, а ведь было ему тогда
        неполных 18 лет. Инженер Дыренков отклонил это предложение,
        убедил всех не отрывать работников с мест. Я даже не знаю, что
        важнее для оценки личности этого человека: то, что ему была
        предложена В.И. Лениным высокая должность, или то, что он от
        нее отказался, судите сами. Через месяц с небольшим
        он принял не менее важное назначение Уполномоченный по
        техническому обеспечению Восточного фронта, по существу
        заместитель М.Фрунзе по техническому обеспечению, столь
        впечатляющим было тогда его появление в ВСНХ в апреле 1918.
        Именно при развертывании Восточного фронта, как нигде во
        время революции проявилась определяющая роль техники. Восточный
        фронт стал действительной школой военного искусства, именно
        тогда пришло понимание необходимости полной механизации
        и моторизации армии, что в конечном итоге вылилось в создание УММ
        РККА.
             
              Жену свою, Наденьку, любил с отрочества, женился рано,
        ревнив был необыкновенно, да и как не ревновать – была она очень
        хороша собой. Один из друзей детства, впоследствии известный
        художник, добился учебной командировки в Италию только чтобы
        нарисовать ее портрет.
         
               Мужа своего Надежда Николаевна любила и его маленький
        портрет хранила даже в доме престарелых, где заканчивалась ее
        жизнь.
               Вместе с ней лежали еще две женщины: тетя Наташа – врач
        партизанского отряда, и баба Таня – ответственный сотрудник НКВД.
        Вместе им пришлось прожить самую важную часть жизни и встретить
        смерть. У них было время все сказать друг другу – душу-то отвели.
        Накануне Нового 1988 года я пришел к бабушке и принес ей угощение:
        конфет поинтересней, мандарины…. Той рукой, что двигалась она
        начала делить угощения на порции и рассуждать в слух.
               - Ты познакомься с соседями моими. Вон Наташка – из
        партизан, врач партизанского отряда, а вон у того окна – Танька –
        мразь из НКВД. Ты знаешь, она тут понарассказывала нам про себя.
        В молодости она мужикам-то сильно нравилась, да и сейчас посмотри
        кожа-то, как у девчонки, а ведь ей за восемьдесят, она и сейчас
        красивая какая. Ты, вот что, угости-ка Наташу… И Таньку то же
        угости, но только … в последнюю очередь, ведь к ней не приходит
        никто – одна, совсем одна…
         
             Надежда Николаевна была человеком верным и преданным, и не
         только мужу своему, за которого приняла все муки, какие только
         бывают, но и друзьям своим – со своей подругой по гимназии Шурой 
         она  переписывалась до последних дней жизни. И воспитанников своих
         она тоже никогда не забывала: любила вспоминать про Тимура
         Фрунзе, Наташу Крестинскую и, особенно, Артема Сергеева. Как-то
         раз, читая статью в газете про достижения генерала артиллерии
         Сергеева, она начала вспоминать довоенные годы: Артем-то частенько
         у нас бывал под любым предлогом: то задача не получается, то еще
         что, с Колькой-то он в одном классе учился, а Ирка-то у них
         пионервожатой была. Сядет, бывало, и с Ирки глаз не сводит – очень
         уж она ему нравилась.
         
               В словах этих преувеличения вовсе не было.
          Когда мне довелось встретиться с Артемом Сергеевым, и когда он
          понял кто я такой, то сразу меня спросил: «Ира жива?» А ведь
          пятьдесят лет прошло с той поры!
         
               А вот Ваську Сталина бабушка не любила, порой его частушки
          вспоминала: «Припух ваш тухачик-пухачик…» Это как вы понимаете
          про Тухачевского. Папенька сочинял, а сыночек по школе разносил.
               
                В семье никто никогда не знал, что дед был военным
          инженером, и Артем Сергеев не мог этого знать, бывая в семье
          Дыренковых. После встречи с Артемом Сергеевым я не раз задавался
          вопросом:   откуда он мог знать то, что не было известно нам?
           Может быть, он знал это как военный человек высокого ранга? В
           моих  поисках встречались люди гораздо более высокого уровня,
           чем  Артем Сергеев, но им ничего не было известно о «военном
           инженере Высшего  Ранга» Николае Ивановиче Дыренкове. Приемный
           сын Сталина   мог об   этом узнать в семье, где воспитывался.
           Это обстоятельство  дает окончательный ответ о том, кто был
           Дыренков, ну и, конечно, многое дополняет к портрету самого
           Сталина.
 
                Для родных и близких Николай Иванович был первопроходцем
           тепловозостроения, но вот только приговор удивлял «… за
           вредительство в танкостроении». Только в 1978 году в БСЭ вдруг
           нашлась запись: «танк Дыренкова»! Кто позволил? Кто осмелился?
           А  может быть, сам ХОЗЯИН пошутил, об этом история умалчивает.
           Ну а  если это была шутка-загадка товарища Сталина, то могу
           доложить, что разгадка найдена, и, что, быть может, хотя бы один
           из живших на земле творцов, который за свои свершения был наказан
           вечным забвением, все же   вернется в нашу историю, несмотря
           на то,  что наказание это для Дыренкова и после смерти
           Сталина строго исполняли и верные «ленинцы», да и творцы
           гласности, демократы, недалеко ушли.
      
                Сразу после войны было издано много книг, которые
        потом пришлось из библиотек изымать, а вот 52-й том БСЭ как-то
        проскочил. Официальная биография Н.И.Дыренкова заканчивается
        1918-м годом, все остальное: хотите  верьте, хотите нет.
       
                Маомао, дочь Дэн Сяопина, написала в своих воспоминаниях
        о Мао Цзэ Дуне.
                - Мао Цзэдун навсегда останется великим человеком,
        сильным  человеком. То, о чем он думал, то, что он делал,
        невозможно постичь  обычным людям, они не могут судить об этом...
               
                Может оно и так, конечно, раз уж ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО история раз
        за разом продуцирует то одного Великого Кормчего, то другого,
        которым так нравится являться своим подданным то «тигром»,
        то «обезьяной», как любил философствовать Председатель Мао.
        Да, многое могут себе позволить те, кого мы называем тиранами:
        вершить судьбы, разрушать семьи, казнить и миловать, ...
        все что их душеньке угодно, но все же есть то, чего им не
        позволительно!
               Непозволительно в туалете на даче отсиживаться,
        в шоке якобы быть, когда война, когда уже взят Минск, когда пол
        Украины захвачено.… Но нам и здесь повезло. Да не Гитлера
        Сталин испугался, хотя возможно и его тоже, а своих друзей-
        упырей партийных, которые должны были придти к нему в логово
        и отрезать ему башку. Ведь Молотов уже объявил, что началась
        война, и что Победа будет за нами, а стало быть, он, Молотов уже
        стал первым лицом в стране. Но все эти партайгеносцы так
        любили своего главного вурдалака… Да и потом, война была впереди,
        а это очень большая кровь, на всех должно было хватить,
        а они так любили ее запах.
               
               Сталин вторым подойдет к микрофону 3 июля и начнет свою
        речь, где ему придется цитировать Молотова, что бы все подумали,
        что это он, Сталин, надоумил Молотова сказать, что «победа будет
        за нами». Мало кто помнит эту речь Сталина. Уже забыли, как
        дрожали его руки, что ложка звенела в стакане, зубы клацали об
        стекло от волнения, да и речь свою он начал как проповедь:
        «Братья и сестры», и только следом: «товарищи и друзья». Помнят
        эту речь в другой редакции, Сталин свою речь повторно записал.
        Для истории она должна звучать по-другому и начинаться по-другому:
        «Товарищи и друзья», а уже потом «братья и сестры»,- да и голос
        должен быть другой, торжественный, твердый, значительный.
        Время от времени именно эту речь то там, то сям воткнут то в
        телефильм, то в телепередачу. Он и с того света, из кремлевской
        стены дурит русский народ вот уже шестой десяток лет. А может
        быть, не в Сталине тут дело, может это народ такой…