К вершине он стремился...

К вершине самых первых он бежал, стремился.
Всю жизнь свою от края и до края положил
На то, чтоб маленький завет его из детства сбылся -
Чтоб о нужде, обидах, несчастливом детстве он забыл.

Чтоб дети во дворе над ним не издевались,
Что, мол, хиляк сопливый, ростом меньше всех,
Чтоб девочки к его очкам и скрипке не цеплялись.
Хотел он, чтоб во всём сопровождал его успех.

Слова родителей он на всю жизнь запомнил:
Настойчивость и устремленность лишь плоды дадут,
Без этого фальшивый труд нкнужный и никчемный,
Натужные усилия все даром и без цели пропадут.

Он шел к заветной цели, не щадя ни сил, ни время.
Отказывал себе порою даже в мелочах.
Тащил за пятерых надуманной работы бремя,
Но был всё так же в заурядных батраках.

Пока не появился шанс перед царицей отличиться.
Так получилось. Женщина заметила его талант.
Она как раз умела этой жизнью насладиться:
Она увидела, что от природы он поэт и музыкант.

Она ценить могла талант, незаурядное уменье.
Она в нем разглядела тонкость струн души.
Перевернуло его жизнь одно её веленье.
Его достаток ждал. Он перестал считать гроши.

Признание, народная любовь, овации, поклоны,
Успех, восторженность вскружили голову ему.
Он грелся славою своей в лучах чужой короны,
Поверив абсолютно в исключительность свою.

От этой веры стал поэт душою чёрств и гадок,
Непринуждённо обижая близких и родных,
Своих поклонников брезгливо называя стадом,
С души отжав добро, оставив себе жмых.

За это стал допущенным читать стихи элитам,
Стал приглашенным развлекать он высший свет.
Уже привык и откликаться на: Эй ты там!
Поди сюда, душевное прочти нам что-нибудь, поэт!

Все больше на заказ писать стихи старался,
Хвалебные, парадные, ласкающие слух.
Непринужденно от голодного искусства отказался.
На этом и талант его особенный протух,

Испортился, задох, ушел на уксус кислый.
Исчезли в рифмах высь, гармония и красота.
Стихи его на Музе дряблой плетью свисли.
Безлепестковым пустоцветом отцвела его весна...

Безликим стал поэт. Посредственностей много,
И без него достаточно дешёвых и тупых шутов.
Им ссы в глаза. За это их не судят строго.
И он стал заурядный, но не честный баснослов...

И всё бы хорошо, но нет гармонии на сердце.
Оно не спит, тревогой непонятной жжет в груди.
А настоящие стихи как будто спрятаны за дверцей:
Пытаешься открыть её, но ручку не найти.

И дальше хуже - лицемерие, триумф и слава,
Известность, алкоголь, неискренность и пустота,
Слащавые стишки, как кисло-сладкая приправа,
Что ко всему подходит, и с вином, и без вина.

О настоящем и хорошем он не пишет боле.
Покинула его та сумасшедшая болезнь,
Которая лила ему стихи, когда он был на воле,
Которая вязала днём и ночью ему песнь.

Закончилось, оборвалось его простое чудо.
Не стало ни поэта, ни стихов, ни высоты.
Он стал художником великим, но от слова "худо".
Завяли на скамейке полевые летние цветы...