Майн Кайф. Коллекция.
В Плакиасе на Крите летом ковер из нарциссов. А у нас трын-трава!
А.В. Герман
Альберт Юнусов проснулся от резкого толчка. Состав поезда очередной раз дернулся и застыл без движения. Как будто заснул кратковременно посреди дороги. Из далека с нарастающей мощью и силой приближался новый толчок и от этого ощущения все сжималось внутри пружиной. К этому невозможно просто привыкнуть даже за две недели. Бах. Вагон тряхануло судорогой Святого Вита. Кто-то там с отстойника пригнал еще парочку платформ, разогнал их, как положено с горки и влупил в самую жопу состава, который двигался от самой Германии через Польшу, а теперь где-то на границе с Украиной и Белоруссией сортируется для дальнейшего следования. Вокруг стояла кромешная темень и только возня его двух сослуживцев во главе с майором, давала понять, что он не один. Свет от карманного фонарика жестко ударил в лицо и ослепил на пару секунд.
- Спишь, сучонок?! – Огрызнулся майор и пнул кожаное кресло, подобранное на свалке перед отъездом, своим начищенным до блеска сапогом. – Где мы? – Потом добавил, раздвигая ворота теплушки со скрежетом.
- Кто спишь, я **** такой спишь! – Ответил Юнусов, растирая сонные глаза. – Где-то у границы по ходу.
- А ну, обойди объекты и пробей почву, пацан! – Приказал начальник разведывательного подразделения, а ныне главный сопровождающий четырех платформ с БТР-ами и ящиком из под снарядов РПГ, наполненного до краев всякой всячиной. Видели фильм Тарантино, где главные герои, постоянно заглядывают в саквояж, из которого что-то светится, и никто не знает, что, но все догадываются…там что-то очень ценное? Здесь примерно тоже самое. Юнусов только однажды краем глаза заглянул в содержимое. Взгляд был, как у Винсента Веги. – Вроде все на месте, но я все равно охуеваю! - В те 90-ые россияне не особо были испорчены изобилием товаров, даже самых необходимых. А тут просто клад. И этот клад предназначался для обмена. Как у индейцев с конкистадорами во времена завоевания Южной Америки.
Альберт вскинул автомат на плечо и спрыгнул с теплушки на гравий, затем шагнул в сторону состава, где находились объекты, боевые машины, транспортируемые в город Николаев для списания. Обойдя с важным видом, охраняемые платформы, Юнусов закурил сигарету Мальборо и обратился к полякам в униформе, снующими между вагонов.
- Эй пан, где мы? Какой город или станция?
- Джень добри, а гдзи тчеба, хлопаки? – Отвечал работник с молотком в руках, косясь на военного русского с Калашниковым за спиной и полным боевым комплектом.
- Украина, Николаев, блин.
- granica wkr;tce, a co masz?
- А это тебя ваще не ****, пан. – Ответил Юнусов грубо работнику и двинулся к теплушке. Он знал, что их побаиваются служители железной дороги. Еще бы не боялись человека с оружием. Для него практически дембеля Западной группы войск и хулигана, натворившего совсем недавно со своим подельником Александром Ивановым, уроженцам Одесской области в окрестностях Магдебурга…это путешествие как глоток свежего воздуха, а еще маза от дел темных. Казалось бы, не из меркантильных интересов совершено было, но сам факт? Обокрасть представителя капиталистического мира! Хозяина известного пивного завода оставили без коллекции драгоценных кубков. Собирал пол жизни бедолага, а расстался невзначай как-то. Себе парни ничего не взяли. Все забрал литеха – авантюрист по жизни, зато они повеселились на славу.
- На дело пойдете, парни? – Поинтересовался лейтенант из пехотного батальона по фамилии Аверин. Он на сто процентов знал, что эти два охламона из разведроты не откажутся от данной затеи похулиганить где-то за пределами части после двух недель, проведенных на губе, да еще и под покров ночи совершить некую диверсию против немцев. Кто бы отказался? Расчет был верен.
Предполагалось той же ночью сделать вылазку в сторону пивного завода с известной маркой на земле Саксонии Анхальд. Снарядились, как положено в маскировочные халаты и прибором ночного видения. Из оружия только штык ножи и взрывпакеты. На всякий случай. Выходили через восточную часть подразделения, то есть через свинарник, перед этим опоив предварительно его персонал. Хрюкали к двадцать четырем ноль ноль все представители фауны. Кто-то даже пытался завязать контакт с самой красивой маткой, но был неуклюж…в своих притязаниях. А еще ходили слухи. И вот на тебе подтверждение. Поэтому Альберт исключительно избегал поедание свинины в столовой. – Извращенцы! Скотоложцы, твою мать.
Расстояние между воинской частью и пресловутым пивным заводом в несколько километров преодолели бегом. На подходе к территории никто даже не запыхался. Старший в этой шайке глянул на часы и посмотрел в прибор ночного видения.
- Теперь самое интересное. – Заметил он и пополз на брюхе куда-то в сторону от цели. – Там есть люк в подземную коммуникацию. За мной. – Прошипел Аверин и махнул рукой.
Люк найти было не сложно в траве. Поднять его без шума было сложно. Он весил килограмм двести. Они оглянулись на охраняемую часть завода и застыли на пару минут. Колючая проволока вдоль всего забора и свет, разрезающий темноту примыкающей к нему земли навевали ужас. Вранье. Конечно же интригу. Диверсанты по очереди нырнули под землю, оставляя люк открытым. Лаз уходил глубоко вниз и шел с разветвлениями.
- Куда дальше, товарищ лейтенант? Не видно не зги. – Промычал Сашок.
- Щас посмотрю по карте, не бзди. – сказал Аверин и развернул планшет.
- О как все серьезно! – заметил Альберт, заглядывая через плечо командиру. – А я вот стесняюсь спросить…откуда у нас подобные документы?
- Ну, во-первых, разрешите, а во-вторых, меньше знаешь, лучше спишь. – резанул Аверин. О чем потом еще долго сожалел. А пока они продвинулись вдоль по темному туннелю, в поисках выхода на предприятие по изготовлению волшебного напитка. Высота туннеля не превышала метра, поэтому двигались согнувшись пополам. Замок на двери, выходящей в подвал здания пришлось подпилить. Это заняло еще пол часа. Далее вся троица проследовала на верх по этажам в полной темноте. Всего этажей оказалось пять. На одном из пролетов они обнаружили стопки пустых коробок, которые командир распорядился взять с собою.
- А какой нам нужен то? – спросил хохол, закончивший на гражданке ветеринарное училище и, по его словам, кастрировавший не один десяток бычков в вверенном ему хозяйстве.
- Нам нужен четвертый, там находится офис хозяина. – Ответил литеха и включил фонарик. Он подошел к настенному ящику с ключами от всех дверей и уставился на комплект беспорядочных связок. – И кто говорит, что у немцев во всем порядок? Где теперь искать нужный?
- Берем все. – Предложил Юнусов и открыл дверцу. – Там разберемся!
Гремя, связками ключей, они подошли к заветной двери и первым стал подбирать нужный, Аверин.
- Подсвети, хули стоишь истуканом? – Обратился он к хохлятскому кастратору.
- И откуда вы знаете про коллекцию, товарищ лейтенант? Цэ шо не якась не темныця?
- На экскурсии был три года назад. В знак дружбы с Советским Союзом.
- А может так попробовать? – Спросил шёпотом Юнусов и вышиб дверь ногой.
- Ты охуел? – Растерянно спросил Аверин, заглядывая уже в просторный кабинет.
- Делов то?!
В помещении, как и в любом офисном, находился в центре огромный стол, а вокруг стулья из резного дерева и шикарные кресла из белой кожи. С одной стороны, возвышался аквариум литров на пятьсот с дивными рыбами и телек, встроенный в стену, а с другой шкаф от пола до потолка, наполненный кубками.
- Вот она-коллекция эта! Это то же, как все унести то? – Произнес завороженно Аверин и взглянул на бойцов, которых больше интересовало содержимое небольшого холодильника в углу.
- И чого тут тильки немае? – Произнес хохол, залезая с головой в чью-то заначку. – Вот тоби и горилка, ась! – Сказал он и достал бутылку французского коньяка.
- Эй, парни, вы чего? Надо бы поторопиться! – Взволновано прошептал Аверин. Он уже достал пару исключительных увесистых кубков с серебряной отделкой и инкрустированных драгоценными камнями.
- Цэ справа почекае трошки. – Ответил Сашко и подмигнул Юнусову. Тот бесцеремонно выхватил дорогую посуду у командира и поднес на разлив. Янтарная жидкость наполнила коллекционную тару. Раздался музыкальный звон от чоканья бокалов и Сашок поинтересовался у своего боевого товарища.
- А що друже твий дид воевав?
- Мой дед Максум прошел всю войну до Берлина.
- А мий сгинул пид Польшею. – Заявил хохол и намахнул содержимое залпом. Юнусов тоже не заставил себя долго ждать, употребив благородный напиток из драгоценного кубка. Они присели друг против друга и закурили, продолжая разливать коньяк. Альберт пошукал еще в холодильнике, обнаружив бутылку фанты и шоколад.
- Вы че тут посиделки устроили, забыли, где находитесь? – Верещал Аверин, крутясь волчком вокруг произвольного пикника. – Совсем страх потеряли? Еще и курите «Приму» здесь, сука!
- Да пошел ты! – Рявкнул Юнусов. – Не видишь солдат отдыхает. Ты пока начинай без нас. Мы присоединимся позже. У нас еще пол пузыря есть.
Вспотевший от волнения командир, понимая всю безвыходность ситуации, продолжил доставать из шкафа кубки и упаковывать в коробки.
- Наверно по четыре коробки получится на брата. – Рассуждал он и трясущимися руками при свете луны разглядывал диковинные фужеры с гербами.
- Ага и еще по одной в зубы! Не жадничай, командир. – Подметил Альберт будучи уже в изрядном подпитии. Затем он и Сашко все-таки принялись помогать лейтенанту. Они молча укладывали кубки, обертывая в офисную бумагу и запечатывая в коробки, обертывая скотчем. Каждый думал о своем. Аверин с облегчением оглядывался на занятых делом бойцов и считал, что его пронесло. – Ну выпили парни, ну пошутили, с кем не бывает? Главное дальше без шума и пыли. – Как же он ошибался.
Командир глянул на часы, на двенадцать коробок, приготовленных к марш броску на несколько километров по пересеченной местности в ночное время и еще на две угрозы империализму в маскировочных халатах, шатающихся возле рыбьего дома. Хохол и татарин погрузились в созерцание мутного аквариума. Оттуда из темноты на них глазели не менее странные существа с выпученными глазами. Напавшая на Сашко икота не давала шансов выразить свои впечатления вслух, а Юнусов только и смог вымолвить, что эти твари по ходу охраняют сокровище.
- Нам пора! – Скомандовал литеха, собравшись наконец то мыслями. Он взвалил на себя тяжелую ношу и сделал пару шагов к выходу.
- Пора бы и пывка попить-ити, итить. – Смог выразить свое намерение превознемогая икоту, Сашко.
- Какое пиво, бля? Вы че ваще охуели?! – Истерил Аверин. – Нам еще ****овать до части с этим барахлом. Скоро светает!
Но два бойца, не обращая на него никого внимания пошли по этажам в поисках пива. Пока Аверин выносил коробки к лестничному пролету, они обошли весь четвертый и поднялись на пятый, вышибая бесцеремонно все закрытые двери. В одном из кабинетов они притихли и не было слышно их дальнейшего передвижения. Мокрый от пота и волнения Аверин, оставил свои драгоценности и пошел искать подельников. Их он обнаружил в стенах лаборатории. Эти двое, не найдя пива в здании, так как оно хранилось на складах, решили поживиться в кабинете химии и пробирок. Среди огромного количества колб и баночек с разного рода и цвета жидкостей, предназначенных для выявления качества, изготовляемого напитка, они обнаружили спиртосодержащую. И теперь дегустировали ее сидя в белых халатах, как два профессора. Хохол и татарин чокались двумя длинными пробирками и о чем-то мирно беседовали, будто весь мир вокруг отсутствовал.
- Охуеть не встать! Вы решили здесь коньки отбросить? – Выразился Аверин, тыча в емкость, в которой плескалось не менее двух литров жидкости сомнительного содержания.
- Спирт епта! – Сказал Юнусов и опрокинул мастерски колбу с горячительной отравой.
- Зараз допьемо и пидемо, начальник. – Ответил на замечание Сашко. – Ни торбуетеся ви так.
Далее Аверин просто сел тихо в углу и стал поскуливать. Юнусова стошнило в рукомойник несколько раз до спазмов. Он стоял, согнувшись пополам над умывальником, упершись обеими руками в края, все его тело дергалось в конвульсиях. Потом он ненадолго замер и со словами – Не плохо погуляли. – стал умываться, обильно поливая себя холодной водой на голову. У теревшись клетчатым белоснежным полотенцем, прошел к столу, за которым храпел Сашко. Видно ему было не почем это ядовитое пойло, если на гражданке, по его же словам, они выгоняли спиртосодержащую жидкость из столярного клея.
Альберт развернул журнал, лежащий на рабочем месте немецкого химика и полистав немного записи на понятном ему и ненавистном языке, достал черный маркер из органайзера и произвел надпись на лицевой стороне из двух слов.
Майн Кайф.
Затем разбудил напарника. Сашко глядел на него со стеклянными глазами, не понимая где находится. Заметив полную колбу, потянулся к ней дрожащей рукой, но был остановлен аккуратно, с легкой небрежностью дорогого друга и сослуживца.
- Пора за дело, дружище! Погуляли и будет с нас. Да заберем мы ее с собою! – Заявил Юнусов, тыча в стеклянную тару. – Вот тебе орудие возмездия. – Сказал торжественно татарин, ломая с яростью деревянный стул на две части. Вышли две весомые клюшки. Одну из них он протянул хохлу, качающемуся, как удаву с пересохшим языком. А сам начал крушить лабораторию, беспощадно расшибая колбы с разноцветными составами и ингредиентами. К нему присоединился Сашко с остервенеем, разбивая вдребезги стеклянные шкафы и их содержимое. В кабинете распространялась едкая диффузия от смешения химических составов, где-то даже зашипело и задымилось. В углу командир остервенело рвал на себе волосы с маской полной безнадежности на лице.
Когда с варварским погромом было закончено и ломать было уже нечего, двое бойцов спецподразделения Советской армии, разорвали белые халаты на подшив воротничков и двинулись к выходу. На территории пивного завода возникло какое-то движение и включился сигнал тревоги.
- Делаем ноги, истеричка! – Прорычал Юнусов командиру и пнул сапогом под филейное место. Все трое закинув груз на плечи, устремились в сторону подвала. Молниеносно, преодолев этажи здания, нырнули в туннель, а там, скинув коробки, тащили за собой, гремя драгоценным стеклом по его узким коридорам. В ушах лупило похмельным дерьмом, виски лопались от давления и духоты подземелья. Больше всего мучила жажда. Все происходило, как во сне и требовало анализа намного позже, даже забыть хотелось сию минуту это краткое путешествие за пределы сознания, молодого и неокрепшего.
Тяжеленный люк захлопнули, приподняв, как пушинку, а затем на полусогнутых преодолели расстояние в несколько километров до части, ведь уже почти светало. Свинарник дрых всем составом из животных и полуживотных, любителей сала. Даже истопник валялся возле поленницы дров в крепких объятиях морфея. Напрягали только собаки, выпущенные в ночное время блюсти за порядком. Четыре немецкие овчарки бродили по периметру и могли поднять лай в любую минуту, не говоря уже о возможности покусать диверсантов с награбленным барахлом.
- Что будем делать, товарищ лейтенант? –Поинтересовался Альберт Юнусов.
- А значит теперь, товарищ? Ушлепки. Чуть всю операцию не загубили блять! – отозвался командир.
- Так собаки и до нашего сала на жопе доберутся! Сдается мени, что хана нам, хлопцы. – Промычал Сашко. – Сгубят не за грош суки.
- Я предлагаю безумный, но, по-моему, единственный спасительный план, ребя. – Сказал Юнусов, разглядывая в прибор ночного видения территорию свинарника. – Надо устроить небольшой шухер и под это дело проскочить в расположение части. Сколько у нас взрывпакетов?
- Пять. – Ответил Аверин и выложил их на траву.
Тем временем один из свинопасов по имени Иннокентий Власов, зачмыренный еще во времена карантина и сосланный жить рядом с представителями не отличающихся чистоплотностью и прожорливостью своей, очнулся в каптерке и заметил на столе не допитый пузырь водки. Опрокинув стакан огненной жидкости в себя, почувствовал некоторое облегчение и пробивающийся сквозь серость и убогость смысл бытия оного. Отряхнув кальсоны от пепла и окурков, Кеша заглянул на себя в треснутое зеркало над умывальником и ужаснулся. На него смотрело чучело с взлохмаченными волосами не понятного цвета, напоминавшими больше перья дохлой вороны или сломанной старой щетки для подметания брусчатки. Засаленное лицо, перемазанное копотью и еще каким-то дерьмом только из далека, напоминало человеческое. В оттопыренных разнокалиберных ушах торчали опилки, перемешанные со свинячьими фекалиями. Пригладив волосы мокрыми руками, такими же грязными, как и все остальное, брызнул на себя «Шипром», а в рот выдавил пол тюбика зубной пасты. Полоская, желтые зубы и глядя в свое отражение, заставил себя улыбнуться. Так улыбаются наверно демоны, существующие этажом девяносто девятым ниже перед балом Сатаны. Иннокентий вспомнил в сей предрассветный час об одном незаконченном деле и брызнул вторично в свое рыло фонтаном терпкого одеколона, позаимствованного у истопника Гриши.
Он выудил из-под подушки замятую и потрепанную фотографию Саманты Фокс и проследовал в святая святых его потерянного мира, где пахло также как у подмышек верблюда, сдохшего неделю назад в безводной пустыне. В свинарник. Обитатели данного хозяйства захрюкали радостно при виде хозяина и начали толкаться своими тушами, пробираясь в первые ряды, высовывая как можно выше свои слюнявые пятаки с клыками. Кеша искал в толпе единственную – матку трех лет отраду с самыми длинными лохматыми ушами.
- О нашел! Моя Жанна! – Весело произнес он и растолкал остальных сородичей, которые уже прочувствовали свою нынешнюю ненужность и отстранились, чтобы заняться своими делами, коих у свиней было предостаточно на такой большой территории.
- Иди ко мне моя милашка! Иди к папочке. – Произнес влюбленно свинопас, накидывая кожаную самодельную сбрую на предмет своего обожания. Он загнал матку в отстойник, наклеил скотчем фото на ее розовую двухсоткилограммовую тушу и сглотнул остатки водки.
- Ну чем не свидание? Ах да, я сегодня без цветов мадам! Но вы не будете против надеюсь? – Начал прелюдию Кеша, наматывая на руки ремни от уздечки. Свинья уже вошла в раж вместе со своим воздыхателем, когда раздался оглушительный взрыв прямо за спиной. Любовные утехи сменились паникой и всеобщим смертельным ужасом в свинячьем королевстве. Жанна подпрыгнула насколько ей позволяло грузное тело в верх и рванула из-за гона в стремглав помчавшись через весь отстойник, одноэтажный барак и проломив ворота свинарника устремилась в сторону части, таща за собой грязного извращенца Кешу. Под это дело троица диверсантов проникла в расположение полка совершенно не замеченными. За первым оглушительным грохотом последовали еще четыре по периметру хозяйства, напугав не только, заснувшего среди дров истопника, но и караульных, что несли службу в эту ночь. Кругом раздавались крики – Немцы, немцы нас окружают! Всем в ружье!
Кроме сошедших с ума четырех овчарок, бросившихся в рассыпную, беспорядок наделала свинья, пересекающая строевой плац с прицепившимся телом человека. За час до подъема переполошился весь состав краснознаменного подразделения от рева бегущей галопом свиньи и растерзанного гонкой Иннокентия, скулившего от непоправимых ранений. Их догоняли двое сержантов с дежурным по полку майором Громовым.
- Что за ***ня творится здесь? – Поинтересовался командир полка на КПП, решивший сегодня встать по раньше чтобы провести внеочередную тревогу. Прапорщик дежуривший на главных воротах только, проводивший тревожным взглядом целый кортеж полиции, пролетевший в сторону пивного завода, стоял заикаясь и теребя засаленный френч перед командиром.
- Не могу знать товарищ полковник, по ходу нападение на нас совершено не понятными лицами.
- А там, что? – Рявкнул офицер, указывая на плац.
- Говорят свинья сбежала, останемся без антрекота и отбивных. – Ответил блаженный прапор и застенчиво стал шаркать мыском сапога по брусчатке.
- А ну дежурного сюда, ебучий рот! Полк поднять по тревоге!
- Слушаюсь!
В этой всеобщей суматохе никто не даже не обратил внимание на бегущих троих воинов в маскхалатах и кучей коробок. Приняли скорее всего за движение спецподразделения малой группой, спасающей имущество по тревоге. Уж больно сосредоточенны и суровы были их лица.
Последовавшая дальше к восьми утра делегация немцев во главе с бургомистром и шефом полиции округа земли Саксонии Анхальд в полк, явно дала понять, что нападение на владение уважаемого человека каких-то вандалов, связано с представителями Советской группировки или ее отдельных лиц. На что командир трижды краснознамённого гвардейского полка товарищ полковник Рочев, заявил, что он в свою очередь не позволит каким-то нацикам проникать в вверенное ему подразделение и нарушать покой и дисциплину, такую хрупкую и ненадежную, как его личная жизнь, твою мать! Он провел делегацию в лазарет и показал на жертву ночного беспорядка.
- Глядите, что случилось с бойцом. – Указал полковник, затыкая нос платком, так как разило от свинаря нещадно.
- Это что человек вообще? – Подивился шеф полиции Отто Винер, морщась от смердящего и раненого на всю голову бойца красной армии, перебинтованного с ног до верхней части тела, на которой носят пилотку. Даже наложенные повязки с мазью Вишневского не могли перебить ужасную вонь. Только одни глаза моргали тревожно у единственного в палате пациента, так как рот ему на всякий случае заклеили предварительно во избежание лишних, неуставных звуков.
- Да это наш лучший специалист по выживанию! – Отрапортовал Рочев. – Таких щас не делают больше! Пострадал бедолага при выполнении особо важной миссии… скрывался, сливаясь с природой…ну и некоторыми животными. В засаде короче находился несколько дней. Выслеживал диверсантов, желающих проникнуть на территорию в самом незащищённом месте подразделения!
- А-ааа! – Протяжно и с долей смутного понимания слов командира полка произнес Бургомистр.
- *** на! – Урезонил Советский офицер. – Так, что давайте без лишних заявлений. Мы друг друга надеюсь поняли?
- Wir haben Sie verstanden! – ответили в один голос немцы и поспешили удалиться с нескрываемой долей сомнения.
1992 год. Товарный поезд движется из точки А-станции Магдебурга в сторону точки В – город герой Николаев. Было принято решение начальствующим составом не без вмешательства особого отдела Западной группы войск, о том, что сопровождать платформы с боевыми машинами в количестве четырех единиц, будут сопровождать трое бойцов с командиром данного подразделения, майором по званию. Всех по очереди вызывали в соответствующий комитет, шерстя всю подноготную, вплоть до судимости каких-либо из родственников.
Прошли все четверо. В назначенный день погрузились в теплушку, которая станет пристанищем на следующие две недели. Продукты в виде сухого пайка, а также кое-какие овощи на случай возможности приготовить в пути. Арсенал оружия. Три автомата Калашникова с тройным боекомплектом и тот самый ящик из-под РПГ, набитый до верху ништяками из зажиточной Восточной Германии; пиво, водка, коньяк, сигареты и еще много чего, что отсутствовало на прилавках Советского Союза. Для ускорения процесса сдачи военной техники в городе Николаев, так как подобные процессы у местных, то есть союзных республик, занимали от недель до нескольких месяцев.
Для удобства данного путешествия со свалки из окрестностей Магдебурга было доставлено кресло Людовика шестнадцатого. Вру конечно. Кресло великолепное кожаное, но более поздней эпохи. Итак, бойцы собраны, маршрут известен. Между двадцатью ноль ноль и нолями состав должен был подхватить теплушку с охраняемыми объектами. Здесь на транспортной линии все было обусловлено во времени. Так уж повелось. Поэтому к такому процессу жизненному, как поссать или же сделать по-большому, сопряжены с большим риском остаться где-нибудь в незнакомой и не совсем дружественной стране, возможно без документов и элементарного знания языка. А так в общем классная складывалась командировочка в марте месяце на поезде, следующим на родину мать, хоть и ненадолго.
Первая сложность, с которой столкнулись сопровождающие в этом изнурительном и незабываемом путешествии – это отсутствие печки. Дымоход значит присутствовал, а устройства для поддержания элементарного тепла и приготовления пищи не было в том единственном типа жилом вагоне. Украли вовремя сортировки через три дня где-то по пути. Но перед этим случился не большой конфуз. Однажды утром майор изъявил желание похлебать горяченького после многократного употребления содержимого солдатских пайков.
- У меня жуткое несварение, парни! Желудок выворачивает наизнанку. А еще запор у меня критический. – Заявил начальник разведки, которому было уже под пятьдесят, и он страдал к тому же от излишнего веса. Николай Васильевич Коноплич обладал сверхмощным спокойствием по жизни, монотонным голосом с кваканьем гласных и каким-то переформатированным армейским жаргоном с философским оттенком.
- Самое сложное в этой жизни руководить, итить! Видеть значит картину в целом и рассчитывать на имеющиеся ресурсы. – Заявил командир и потянулся, разминая мышцы. – Иванов, приготовь казан, овощи и тушенку. Будем пытаться создать жидкий шулюм-булюм в этих сложных бляха муха условиях. Юнусов, Альбертик!
- Слушаюсь, товарищ майор!
- Тебе лично собрать дрова и найти место недалеко от поезда, чтобы развести костер и в случае чего быстро… нет… молниеносно оставить позицию и присоединиться к вверенному нам охраняемому объекту без потерь живой силы и ...Короче, Ляшенко, заступаешь на пост и свистишь, если что, а я пока вон в те кусты, понятно?!
- Так точно, товарищ майор. Только вы аккуратнее там, паровоз может в любую минуту тронуться!
- Не умничай, солдат! Я просраться не как не могу, который день. Будь на стреме пока. – Заявил начальник. Он снял все имеющиеся ремни заранее, расстегнул пуговицы, размял газету до мягкого шелеста и побрел в ближайшие заросли акации. Как только его голова скрылась в густой листве, состав неожиданно дернулся. Майор выпрыгнул из зеленки будто его ужалила ядовитая змея. Одной рукой держа штаны, а другой с газетой он толи пытался подать знак, а толи…
- А ну задержи его! – Орал майор, вылезая из кустов.
- Как это? – Отвечал растерянный Ляшенко. – Дать очередь что ли?
Но состав, сделав рывок в несколько метров, остановился, как вкопанный. Все молча принялись доделывать начатое, а майор вернулся в кусты. Его лысая башка нервно крутилась во все стороны пока он тужился, вызывая истерический смех у подчиненных. Паровоз дергался так три раза, заставляя нервничать все честную компанию. Юнусов пока не стал разводить костер, а складывал дрова в теплушку, приглядывая за обстановкой. Сашко сидел в кресле перед ведром с водой и чистил картошку, хихикая над происходящим. После очередного ложного движения майор окончательно расслабился и сидел, не высовываясь. Он конкретно взмок от невыносимых потуг и без пантовых дерганий. У него уже почти все получилось, когда, состав поехал, медленно набирая скорость. Многие наверно смотрели фильмы, где герои запрыгивают в уходящий поезд? Там происходит все легко и непринужденно. Но не в этом случае.
Подбирая на ходу лямки от штанов, спотыкаясь на жутком гравии, тучный бедолага с красным лицом, жутким выражением, полного ужаса и позора, догонял свой вагон, цепляясь несколько раз неудачно за ручки и поручни теплушки, наконец то был пойман двумя парами рук. Грузное тело повисло в воздухе и еще пару томительных и тревожных секунд болталось на ветру.
- Тащите меня, ребятушки, тащите! – Орал панически майор, жалобно глядя в глаза солдат. – Пропадете без меня…или я без вас!
В результате тело начальника зашвырнули в теплушку, где он с грохотом упал на пол. И очень вовремя, так как вдоль железной дороги пошли столбы и знаки на очень близком расстоянии.
Стояла ясная погода. Голубое небо и плывущие по нему белые пушистые облака, подгонял легкий ветерок. Тепло в воздухе, которое чувствуешь кожей, это яркие лучи солнца, пробуждающие все вокруг, это неповторимые нежные ароматы цветов и благоухающие плодовые деревья. Перед глазами мелькали станции, города и природа, оживающая этой ранней весной. Юнусов сидел в кресле перед открытыми воротами теплушки и курил. На коленях лежал заряженный автомат. Рядом стояли, снятые кирзовые сапоги с поверх, накинутыми на них портянками. Его часы в карауле подходили к смене. Время после обеденное. Товарищи по оружию дрыхли на нарах и мирно храпели. Поезд двигался без остановки с той самой неудачной попытки что-либо приготовить. В животе урчало нещадно и хотелось чего-нибудь жидкого и горяченького. От этих сухих галет и рисовой застывшей каши уже тошнило.
- Почему не по уставу? – Пробубнил Коноплич, пробуждаясь первым.
- Ноги потеют товарищ майор.
- А зубы не потеют, солдат, так отвечать?
- Жрать хочется, бля! Может попытаемся еще раз?
- Попытаемся, но без меня! – Осадил командир и протер сонные глаза. – У меня все колени в синяках и ссадинах до сих пор.
А паровоз тем временем сбавлял ход, проезжая большую развилку. Наличие множества полос и переполненность автомагистрали, пролегающей вдоль железной дороги, говорило о том, что поблизости большой город. Состав остановился на открытой местности, не считая пары кустов и оврага, переходящего в мелкий ручей.
- Отличная поляна, товарищ майор! Есть где руки помыть и приготовить шулюм-булюм. – Доложил Юнусов и спрыгнул вниз. – Ляшенко, присмотри за оружием. Я к подойду к тем местным аборигенам и поинтересуюсь по поводу стоянки. – Сказал Альберт, двигаясь к толпе рабочих в желтой униформе. Их было человек десять и среди них один явно выделялся, как старший. Он и почище выглядел, и каска была другого цвета.
- Guten tag, sag mir niht dass dieser Zug lange stehen wird? – Обратился Юнусов парню с рацией.
- Wahrscyeinlich eine stunde oder mehr, russisch?
- Danke, ja russisch. – Поблагодарил солдат и пошел быстрым шагом к своим.
- Ну что там? – Спросил Сашко.
- У нас есть час, как минимум, разжигаем костер и поехали. – Скомандовал Альбертик и вывалил дрова на шпалы. В шагах пятнадцать определил место, где установить казан и стал разжигать сухие ветки. Когда огонь достаточно оживился, подвесил посуду с водой над пламенем и открыл четыре банки тушёнки. Вода вскоре закипела и к процессу подключился Сашко, который с Ляшенко ходил на ручей принять душ из холодной воды с пиявками. Рожи их во всяком случае были довольны и счастливы. Оба были раздеты по пояс. Верхнюю часть формы они простирнули в ручье. Майор тем временем находился на шухере и сторожил оружие, часто выглядывая из вагона и поблескивая на солнце своей лысиной.
- Теперь и моя очередь освежиться. – Сказал Юнусов и побрел к водоему. – Можете уже закидывать овощи, кухня в вашем распоряжении. – Добавил татарин, поглядывая на группу рабочих, копошащихся на рельсах. В руках у них были кирки, лопаты и здоровенные кувалды. Немцы занимались своим делом по устранению каких-то неполадок на дороге и только бригадир дефилировал вдоль полотна с любопытством, глазея на русских. В казане бурлило и шипело, обдавая ароматным запахом говяжьей тушёнки окрестности. Все были в предвкушении отобедать наконец то чем-то существенным за последние дни. Даже майор свесил свои бледные ножки с теплушки и насвистывал польку бабочку. Ляшенко стоя возле боевых машин напяливал уже высохшую гимнастерку с довольной рожей, а Юнусов после купания в ручье, нес скипевший чайник в вагон, когда вдруг состав неожиданно тронулся. Альберт было дело дернулся к костру, но был остановлен командиром.
- Прыгай сюда, сержант! Иванов, бросай казан, догоняй поезд! – Орал майор, истерично размахивая руками.
- Не брошу я харчи не за что! – Отвечал Сашко, срывая раскалённый котел с огня голыми руками. Он его приподнял на уровень груди двадцати литровый чугунный казан полный бульона и попытался сделать пару шагов, но толи ожог пересилил болью чувство голода, а толи безнадежно удаляющийся состав поезда. Солдат бросил с ненавистью котел на землю под смех уставившихся немецких дорожников.
-Да какого *** блять?! – Вырвалось у него от негодования. – Что делать то? – Задал опять вопрос не понятно кому Сашко и пнул посудину сапогом. Он бросился догонять паровоз с криком раненой чайки. Своих товарищей он уже не слышал от шума колес, только видел, как они отчаянно махали ему. Пробежав пару километров и потеряв из виду состав, встал на рельсах, отхаркиваясь и матерясь. Через пару минут он продолжил свой путь то ускоряясь, то падая на рельсы в истерике. Остаться черт знает где без документов и элементарного знания языка-ничего себе перспектива. А майор еще обещал домой отпустить на один день. – Сука такая!
Пройдя еще с километр, он заметил стоящий состав поезда и побежал во всю прыть. Когда поравнялся со знакомыми вагонами, был абсолютно насквозь мокрым от пота и счастливым. Ему помогли залезть во внутрь, так как ладони представляли собой один сплошной ожог.
- Что будем делать товарищи? – Задал вопрос начальник разведки, косясь на стонущего хохла. – Посудины то у нас теперь нет, а ехать еще ****ь, как далеко?!
- Что вы предлагаете? – Поинтересовался Юнусов.
- Забрать хозяйство в зад, епта.
- И кто пойдет? На меня намекаете?
- А что, ты язык знаешь, не заблудишься. Возьмешь с собою документы на всякий случай и вещь мешок с пайком. Догонишь епта! – Предложил шеф.
- А можно я автомат возьму с собой? С ним я точно не пропаду! – Спросил Альбертик.
- Охуел? Ага, ты еще КПВТ забери с БТР-а? Давай шементом туда…и обратно пока паровоз яйца чешет.
- Ну бля авантюра, однако! – Сказал Юнусов и спрыгнул с поезда. Он побежал легкой трусцой в обратном направлении, думая о том, что по приезду в Николаев, этим двум шнырям предстоит попасть на побывку домой, а ему не светит. Далеко больно. Начались томительные минуты ожидания. Он засек время. По его подсчетам вышло около пяти километров.
Он сориентировался с местом по тем же дорожникам, копошившимся на рельсах и дымку от догоревшего костра. Юнусов обнаружил казан в кустах. Как ни странно, почти полным. Почесав репу, попробовал приподнять посудину.
- Не это не реально, сука! – Ругнулся он и посмотрел на дорожников, которые с любопытством его разглядывали. – Хули вылупились? Konnen sie mir helfen?
Через час Коноплич первым услышал странный звук, приближающийся по дороге. Когда все трое повыскакивали наружу, то заметили, как к ним приближается дрезина с Юнусовым на борту и котлом жратвы. Транспорт сопровождал бригадир дорожников с ценным подарком для русских. Немец с татарином выгрузили буржуйку и расстались, крепко пожимая друг другу руки. Путь продолжился более комфортно.
Где-то по пути на территории Польши, в окрестностях Люблина, во время очередной стоянки в теплушку пожаловал прапорщик Галушкин судя по погонам из военно-воздушных сил Восточной группы войск. Молодой прапор представился старшим службы обеспечения и перешел сразу к делу. Он знаком показал двум сопливым рядовым в новой форме с синими погонами ждать на улице и обратился к Конопличу.
- Тут должны к вам две платформы подцепить на следующей станции с новенькими КАМАЗами. Они проследуют до Белоруссии. В Бресте перецепят их.
- Ну и? От нас то что тебе надо? – Поинтересовался майор, поглядывая на рыжие усы завхоза, которые шевелились над верхней губой, будто приклеенные.
- Так это…сопроводить бы надо груз. У нас лишних людей нема, всех на передислокацию срочно отправили.
- У нас свой груз имеется не менее важный. Зачем нам лишний головняк? У меня тоже всего трое бойцов. Как быть?
- Да тут ехать то…я парни в долгу не останусь! Короче есть куры с десяток и петух, яйца и говяжий окорок. А еще молока бидон могу дать.
- Какие куры? Жара какая стоит, глянь! – Возмутился майор, но так театрально, что даже сидящие в сторонке и слушающие молча диалог его подчиненные чуть не поверили. Они заскрипели от злости зубами и нервно закурили. Столько жратвы мимо кассы не могло пройти!
- Так они живые!
- Кто живые?
- Куры, ебтыть.
- Ты охуел? Из моего выгона курятник хочешь сделать?
- А че…в любой момент хлоп и супчик, хрясть и жареное мясо, а то и целиком. Только яблок в жопу натолкал и лимончиком полил.
- Кому яблок в жопу?
- Так курице, ебтыть. Ну так что? Согласны? – Не унимался прапор.
- А что в машинах? Пусто? – Захотел уточнить майор, чтоб не было потом недоразумений.
- Густо! Вещи там офицерские и всякое барахло личное.
- Ну ладно. Годится. Давай своих курей. – Согласился майор под общий шум оваций и одобрений. – И будильник не забудь!
- Какой еще будильник? – Спросил растерянно прапор, покидающий теплушку.
- Петуха, епта! – Напомнил Коноплич. – У меня что-то часы наручные барахлят после догонялок с поездом, а этого товарища мы есть не будем аж до самого Петербурга, извините за мой юмор.
- Главное, чтоб груз был в целости и сохранности, а с птицей делайте, что хотите. – Ответил Галушкин и свистнул своим янычарам, чтоб подгоняли тележку с кудахтающим грузом. Видно заранее рассчитывал на удачный исход дипломатии.
Ближе к вечеру, когда паровоз стремительно набирал ход, оглушая окрестности гудком, когда дневная жара сменилась на прохладу и аромат весенних садов окутывал своим пробуждением, в теплушке запахло жаренным цыплёнком, томящемся на противне. Вокруг буржуйки прогуливались беззаботно курицы и клевали рассыпанные крошки, не замечая пропажу и отсутствие одной своей подружки. С подружкой разделался сержант Ляшенко, которому выпала короткая спичка при спорном выборе палача. С кухней уже разбирался Юнусов, так как у Сашко еще не зажили руки.
- Ляшенко, дружище, а девчонка то у тебя есть? – Поинтересовался Альбертик, дрессируя петуха под дулом автомата.
- Есть конечно, Леночкой зовут.
- Нырнешь к ней, когда приедешь? – Завистливо спросил татарин и подмигнул Сашко. – Кстати, как петушка назовем? Он че тут без имени прохлаждаться будет?
- Нырну не нырну, не ваше собачье дело. – Ответил недовольно Ляшенко, которого в части дразнили Мишлен за его неповоротливость и женоподобную фигуру с выпученными боками. – Будильником его назовем.
- Не, будильником не канает. – Заявил Юнусов. – Это предмет неодушевлённый. Лучше Петей его кликать будем. Петюней. Как?
- Так тоже не годится! – Возразил хохол. – У меня отчество Петрович.
- О, Петрович, еще лучше! Смотри он весь в тебя – грудь колесом, осанка бравая и пилотка набекрень. – Воскликнул Юнусов, хватая петуха обеими руками и поднимая его высоко над головою. Птицу будто первый раз в жизни охватил трепет и восторг от полета. Петух расправил сизые крылья, выпучил глаза и вытянув шею вперед, такой издал протяжный звук, что заложило в ушах. Куры тут же попрятались под нары. Видно это у них был сигнал опасности или еще какая команда – типа строиться всем под лавкой. В армии чего только не увидишь. Сашко данный расклад с погремухами стал сильно напрягать, и он схватился за штык нож. Кого он хотел порешить больше птицу или товарища никто не узнал, потому что, в процесс включился начальник.
- Вы че, индейцы, ваще нюх потеряли?! – Заорал громче петуха Коноплич, что ему свойственно не было. – Устроили тут балаган. Петрович так значит Петрович! Все баста на этом. Вон поезд тормозится, Ляшенко в караул, а вы двое пе… на выход, найдите хлеба. Будем ужинать! Да и воды принесите! – Скомандовал майор и занял позицию возле входа.
На дворе стояла темень и только несколько фонарных столбов освещали улицу Польского хутора или придорожного частного сектора. Кругом брехали собаки, пахло черемухой и растопленной баней. Двое красноармейцев выдвинулись в поисках провианта и воды, стуча по ходу во все двери. Они уже не ссорились, а более того задумали вместе пробить почву у местных на счет спиртного и для этого втихаря накидали полный вещь мешок говяжьей тушёнкой. Дом, в котором им открыли, находился как раз напротив крайней платформы, где от любопытства ерзал Мишлен. Сашко ему молча показал на мешок и сделал жест щелчком пальца в кадык. Ляшенко заговорщицки подмигнул, оглядываясь по сторонам.
- Czego potrzebujesz? – Спросил хозяин дома, подозрительно косясь на двух пришельцев.
- Пан, меняем тушенку на горилку! – Тихо произнес Юнусов и показал банку. – Может он не понимает нас? А ну ты ляпни что- ни будь на хохлацком ему. – Предложил татарин.
- Да все он бачет. – Ответил Сашко. – Гля шо вин минжуется? Вин чегось друго хоче.
- Не понял ни ***! Эй, пан, мясо ням ням? – Напряженно заряжал торг татарин, вертя у поляка перед лицом гостом с коровьей башкой. Но хозяин двора смотрел куда-то в совсем другое место.
- A te samochody sa twoje? Potrzebuj; tych k;;. – Заявил поляк возрастом лет пятидесяти. К нему вышел явно по младше сын и повторил более понятно. – Колеса, пан, нуженш, вон те. – И показал на КАМАЗы.
- Можем два! – Заявил татарин и повернулся к Ляшенко. - Че стоишь, сымай запаски побырому, а то поезд уедет. Останемся без бухла! – И обратился к полякам, вынимая пятилитровый бутыль. – Сюда полный налей, хорошо?
- Добре. – Ответили пшеки и молодой исчез с тарой в доме, а тот, что по старше полез помогать Ляшенко. Все понимали, что действовать надо быстро. Когда обмен произошел, мешок с тушёнкой закинули в БТР, а бутыль с горилкой чистой, как слеза пронесли по-тихому в теплушку и закинули под нары. За удачный торг хитрый поляк налил по кружке солдатской братве и отрезал на закуску кусок буженины и сверху кинул три домашних каравая только что испеченных. От крепости напитка першило в горле и текли слезы. Это были слезы счастья. Время близилось к полуночи, так что майор не просек всех махинаций с незаконным бартером, а нажравшись курятины без хлеба, тихо дрых на ярусе, попердывая не стесняясь. Употребить решили на следующий день, так как от целого стакана залпом разморило всех троих. Состав тронулся будто родной, когда глаза уже закрывались и сон валил нещадно. Даже куры уселись по углам вместе с Петровичем, не издавали звуков. Под стук колес и плавную раскачку вагона, обитатели курятника видели счастливые сны.
На следующий день, вернее раннее утро Петрович разбудил всех петушиной сереной троекратно. Пробуждение от неожиданности было просто жутким. Петух, забравшись на буржуйку, как самое высокое место, отдельно стоящее, пропел высокую серенаду или команду подъем, топчась на недоеденных костях своей подружки. Он еще пытался расклевать хлебный караван, оставленный неприкрытым у стола, когда Коноплич угрожая пистолетом, пытался объясниться с нарушителем спокойствия.
- Вы же сами хотели будильник!? – Прояснил ситуацию Юнусов. – Че теперь за терки с птицей?
- Ничего я такого не хотел. Это в нагрузку досталось! Кто ж знал, что он такой шыбутной зараза. – Ответил майор немного успокоившись.
- А вы по ходу городской, товарищ майор?
- А ты по ходу урка недоделанный? По фени тут ерзаешь! – Заявил начальник. – Привлекался поди на гражданке?
- Все мы не святые, однако. – Ответил Альбертик и раздвинул двери теплушки. – Проветрим, а то воздух спертый.
- Птицы улетят, мудила! – Рявкнул майор.
- О бля! В натуре полетели… - Ответил татарин, глядя на кур, мирно сидящих на полу в полном анабиозе. – Скоро Брест, парни. Вон и надписи знакомые на русском.
- Готовьтесь все в караул, а я здесь пригляжу. – Заявил Коноплич и поджег хворост в печке. – Пьем чай, кофе и по местам.
Станция перед Брестом была большая. До города героя еще пятьсот километров по карте. Бойцы после легкого завтрака разбрелись по платформам охранять объекты, а начальник руководил курятником с полной самоотдачей. Раскрошил хлеб курам в дальнем углу и сидел в кожаном кресле с аристократической физиономией, попивая кофе с Петровичем. Петух ни на шаг не отходил от Коноплича, приняв его очевидно за предводителя. Как пес сидел в ногах и наблюдал окружающую обстановку. Птицы в один момент, как с ума сошли. Начали кудахтать и клевать майору сапоги, взлетая на пол метра даже пытались угодить в кисти рук.
- Че за на ***? Петрович, твою мать! Твои телки от рук отбились? – Обращался Коноплич к петуху на полном серьезе. Но Петрович только небрежно клюнул в чашку и отвернулся от человека. – Какой умный, сука! – Воскликнул майор. – Да им же воды надо! Понял, принял намек. – Заверил он принялся искать воду. Под нарами обнаружил бутыль и набултыхал в небольшую алюминиевую кастрюльку где-то наполовину. Птицы только и ждали, чтобы утолить жажду. Они кинулись скопом, создавая хаос в потреблении жидкости без особой очереди. С чувством исполненного долга и таком не однообразном явлении, как распознавание птичьего языка жестов, майор присел на свое место и закурил сигару, припасенную для неординарных случаев. – А че, я же живу уже столько лет с маразматичной курицей и не че?! Понимаем друг друга! Но ты Петрович, все равно поработай над их поведением, ты понял? – Обратился Коноплич к петуху, который культурно ждал своей очереди, чтобы утолить жажду.
Когда истлело пол кубинской сигары, человек заметил странное явление… Курицы валялись на полу в хаотичном беспорядке, судорожно подрыгивая лапками. А у кастрюли застыл полном недоумении Петрович. Он поглядывал на непредсказуемый падеж своего гарема и размышлял микроскопическим петушиным мозгом. – Толи пить мне, толи не пить? – Но жажда пересилила сомнения, и он окунулся в миску. Сделав несколько глубоких глотков, отошел от посуды и неуверенной походкой подошел к предводителю. Он произнес у ног майора, что-то типа «Ку-Ку» и пал неповторимостью пронзенный.
- Это че мор какой-то голубиный, бля? – Сделал вывод Коноплич, но где-то в глубине души осознавал, что окончательные выводы делать еще рано. Он заглянул в птичье пойло и принюхался. – ****ь капать! Это же самогон чистейший. Эти индейцы значит пронесли в расположении горилку и решили употребить ее безнаказанно? Ну я им устрою, сука! – Решил майор и выудил на свет остатки горилки. – Да тут еще литра три, как минимум! Ах чем черт не шутит, и я попробую. – Решил начальник разведки и налил себе полную чарку. Огненная жидкость проникла в пищевод и обожгла приятно внутренности. – Ладно грубить с этим не будем. – Решил майор, поглядывая на бездыханный курятник. - Перельем все в канистру отдельную, а в бутыль нальем, как полагается воды. Пусть теперь поухмыляются недоумки! – Сделал окончательный вывод Коноплич и продолжил курить сигару, наслаждаясь тишиной.
Просвистел гудок, отправляющегося поезда. Ничего неподозревающие бойцы вернулись в теплушку и увидели странную умиротворяющую картину. Птицы лежали в углу вагона вместе с Петровичем и не подавали признаков жизни. Кто знает, как они вообще спят? Может именно так?
- Да хай з цими птахами, давайте употребим ужо! – Предложил Сашко, говоря шепотом. Вон и начальник спыт вже давно.
- Ну наливай, коли яки смелый. – Предложил татарин, подставляя крынку.
Сашко достал бутыль и набулькал каждому по верх самый.
- Не чокаясь. – Решил за всех Мишлен и первым хлебнул до дна. За ним следом и остальные. Когда вода проникла в желудок, открытый для совершенно других продуктов, всех передернуло.
- Наебали, суки! – Выразился Юнусов. – Да как так-то?
- И ничего не наебали! – Сказал Коноплич, зевая с яруса. – Отличная горилка. Идите спать, товарищи. Еще один шаг в сторону… шкуру спущу, лично с каждого!
До Бреста докатили без приключений, избавились от КАМАЗов и продали блоками сигареты местной братве за рубли, так как двоим счастливчикам предстояло попасть домой. От кур избавились уже в Николаеве на распределительном пункте, чтобы попасть ближе к железнодорожному вокзалу, Коноплич лично распихал птиц по рукам молодых сотрудниц ДЕПО. Петровича решили пока оставить в составе боевой группы на случай форс-мажорных обстоятельств. Прибыли на станцию в четыре утра. Майор распорядился, чтобы БТР-ры отстегнули от страховочных тросов и личному составу заняться разкомлектацией техники, а сам созвонился в восемь утра с дирекцией завода по поводу утилизации. Его хотели, как и положено выставить в длинную очередь на месяцы вперед, но майор произнес длинный список контрибуции из зажиточной Восточной Германии и на том конце сильно засомневались. Через пол часа подкатил армейский УАЗ-ик с целой делегацией. Представители военно-промышленного комплекса города Николаева заглянули дружно в волшебный ящик из-под РПГ и ахнули. Соответствующие документы подписали тут же, не отходя от кассы, загрузили в машину заграничные подарки и ретировались. Двоих украинцев майор подозвал к себе и торжественно выписал увольнительные на сутки.
- Чтоб без приключений там! – Заявил начальник разведки. – И без домашних харчей не возвращайтесь. Свободны. А ты дружок, полезай в кузовок! – Обратился он к Юнусову.
- Что за несправедливость, шеф? Я один за всех буду тут отдуваться?! – Огорченно сказал татарин и поник головою.
- Это тебе за шуры-муры с дочкой Пастора и ее подружкой. – Ответил майор. – Привет тебе от особиста Мыльникова. Думал все забудется, пройдет, как с белых яблонь дым?
- Да, как так-то? – Размышлял вслух Юнусов. – Карма, сука такая настигла в самый неудачный момент.
- А ты подумай более позитивно. В дисбат не попал, по-моему, ходатальству?
- И то ладно. – Согласился старший сержант из Башкирии и пошел грустно, повесив голову в сторону, списанного металла. Предполагалось цельный день откручивать приборы с машин и переписывать инвентарные номера на жаре. Он вспомнил, как его с группой из двадцати пяти человек отправили под Рождество в гости к Пастору города Шонебек. Древний Костел из двух шпилей был виден из любого конца города, тем более из четырехэтажной казармы. Юнусов каждое утро любовался его красотами и величественностью. Он и представить себе не мог, что когда-либо окажется там, на самом верху, в одной из башен, чтобы поправить рождественские елочки и гирлянды. Лишь по счастливой случайности или скажем не счастливой…его определили в группу из-за отсутствия отца в семье. Как это не прискорбно? И как это наивно полагаться на такой выбор судьбы? Но в любом случае, он был рад выйти в город, за ворота и колючую проволоку, за повседневную рутину солдатской жизни и окунуться с головою в католический праздник Рождества Христова.
Их привели к собору строем под выпадающий нежными хлопьями первый снег. Открылись высокие ворота со скрипом и на пороге появился служитель. Тот самый Пастор Себастьян. Пожилой мужчина высокого роста в черной одежде. Он поприветствовал гостей и проводил в храм, где в полной мере открылось богатство, величие и монументальность готического стиля. От внутреннего убранства рябило в глазах. Все сверкало золотом и серебром до самого купола. Священник поднялся по ступеням к месту, где находился шпильтиш, укрытый от зрителя расписным балконом с ангелами и объявил, что будет играть Баха. Немецкий старинный орган ожил, выдавая такую гамму, проникающих под кожу звуков, что стало не по себе. Всю конструкцию венчал огромный католический крест, расходящийся лучами во все стороны. Он будто вибрировал и вводил в некий транс. Душа вырывалась из тела и распадалась на миллионы частиц, затем воссоединялась где-то уже под куполом, танцуя с ангелами. Наружу просились слезы и восторг проникал в каждую клеточку. На миг показалось Альберту, что он здесь совсем один, что вселенная свернулась в маленькую трубочку и дышит ему через уши.
- Очнись, дружище. – Сказал рядовой из его роты по фамилии Постнов и тронул легонько за плечо. – Ты где?
- Где, где? В Караганде, твою мать! – Ответил очнувшийся Юнусов, прикрывая рот ладонью. – А куда это все намылились?
- Так это на шпиль, поглядеть окрестности с высоты птичьего полета. Пастор всех повел на верх. Не тормози, блин!
На шпиле, Альберт испытал еще один оргазм от восхищения со словами. – О МАЙН КАЙФ! На что пастор среагировал неоднозначно. Он потрогал тыльной стороной ладони лоб Советского солдата и смущенно попросил поправить покосившуюся елочку на оградке.
- Du bist ein seltsamer kerl.
- Может быть? Не знаю.
Затем, когда все покинули собор и растерянно прогуливались во дворе, Пастор предложил пройтись к нему в особняк. Это было полной неожиданностью. Намечался фуршет! Дом из двух этажей с мансардой располагался в трех минутах ходьбы от собора. Здание выстроенное в стиле «Фахверк» отличалось простотой стиля и минимализмом и исключительно из натуральных материалов. В глаза бросались массивные балки, составляющие деревянный каркас темного цвета. Все остальное отштукатурено и покрашено в белое.
В доме было тепло и уютно. Горели свечи в серебряных массивных подсвечниках. На первом этаже располагалась просторная гостиная, переходящая в кухню. За множеством столов уже сидели молодые люди предположительно из прихода, вышеупомянутого Пастора. Юнусова усадили в компанию двух девиц и парней чуть старше школьного возраста. Они представились, как Инес Штольц и Диана Дитц, а как звали молодых людей, Юнусов не запомнил, вроде одного Клаус. Тот больше всех восхищался дружбой народов и не забывал подливать кофе, заваливая стол безумным разнообразием пирожных и кексов. Но Альберта угощения мало интересовали, он третий раз за день улыбался, как блаженный, уставляясь бесцеремонно на девушку по имени Инес. Фрау являлась подругой дочери Пастора Себастьяна. Она смущенно глядела на бойца Красной армии через очки в тонкой золотой оправе и подмечала его пурпурные щеки. Они беседовали весь вечер не отрываясь друг от друга. Из иллюзорной реальности их вывел старший группы, уполномоченный сопровождать в волшебный мир Рождества, прапорщик музыкант полкового оркестра.
- Я все конечно понимаю… но свидание окончено. – Заявил он, деликатно наклоняясь над столом, одевая белоснежные перчатки.
- Как уже пора? – Изумлено пропел Юнусов.
- Фильм про Штирлица смотрел?
- Не понял?
- Что не понял? Здесь тебе точно не светит! Скоро обратно за колючий забор, а там бесконечная тоска и мастурбация!
Через неделю в гарнизон заявились представители от Пастора его святейшества Себастьяна с приглашением посетить его особняк товарища Юнусова и еще до кучи одного солдата, побывавшего на первой встрече. Командир полка и замполит Коршунов были в бешенстве.
- Он же татарин? Какого *** он забыл в католической церкви? – Возмущался полковник.
- Тут все не просто! – Подмечал замполит. – Здесь дела амурные по ходу?
- ****ь капать! У меня под носом ****ства не потерплю, а то еще и дезертирство в придачу! А ну вызови его сюда. Пусть с ним особист погутарит.
- Так все-таки выпустим его? На встречу. Может конфликт возникнуть с духовенством Шонебека. – Предложил Коршунов.
- Это да. Но в последний раз или я за себя не отвечаю.
Весь день Юнусов провел в металлической тесной коробке, откручивая оборудование. Под конец, разозлившись, стал отламывать их монтировкой.
- За что мне такое наказание? Дали бы хоть город посмотреть? – Возмущался Альберт, чумазый от машинного масла и внутренней копоти. Ближе к шестнадцати Аллах услышал его молитвы. За БТР-ми пришла техника для погрузки, и он с майором отправился на завод избавляться от груза окончательно. Петровича закрыли в теплушке под замок.
Пока Коноплич передавал технику по накладной, Юнусов слинял с глаз долой. Он узнал, где душевая на предприятии и спокойно удалился, чтоб привести себя в порядок. За две недели первый раз стоял сорок минут под струёй горячей воды и пыхтел от удовольствия. Совсем потерявшись во времени, явился на пункт сдачи объектов со стыренным махровым полотенцем на голове.
- Ты где был, язви тебя корень? – Предъявил начальник.
- В баню ходил, товарищ майор. – Ответил, улыбаясь татарин.
- Бросил меня одного на произвол судьбы?
- Да ладно, будет, вам! Идите тоже яйца всполосните!
- Куда идти? Покажешь дорогу?
Вечером того же дня Юнусов побрился, привел в порядок форму афганку и ходил, пыхтя мимо шефа, маяча перед ним своей недовольной физиономией.
- Че ты мылишь мне зенки, сержант? – Поинтересовался Коноплич. – Угомонись уже!
- Дайте хоть город посмотреть? Дела то сделаны.
- Тебя отпускать боязно. Опять куда-нибудь вляпаешься? Опять же патруль шныряет по улицам.
- Все будет норм! – Заверил Юнусов. – Ну пожалуйста! Я осторожно, как Штирлиц.
- Бля! Ну что с тобой делать? Иди уже, но, если попадёшься, трибунал тебе обеспечен гарантирую.
- Спасибо, шеф! – Воскликнул Альберт и кинулся собираться на прогулку. Вытащил заначку из кальсонов в виде червонца и поглядел ее на свет. – Не густо. Все эти чмыри забрали.
Затем достал две пачки Марлборо и зажигалку Зиппо. Разложил по боковым карманам. На брызгался майорскими духами, натер бляху и сапоги до блеска. Уже перед выходом, оглянулся на шефа и остановился в раздумье. Начальник спал после трудного рабочего дня и хлопот. Юнусов схватил петуха в охапку и двинулся ускоренно в сторону вокзала в приподнятом настроении. Петрович решил очевидно, что его повели на прогулку и не сопротивлялся, а вертел своим клювом, разглядывая прохожих. Еще было светло на улице и люди прогуливались вдоль прилегающего сквера, наслаждаясь великолепной погодой. Альберт точно не знал куда идти. – Все равно куда, лишь бы подальше от железной дороги с ее шумом и бесконечным запахом угля и дыма. – Он остановился посреди площади, перекинув Петровича с одной руки на другую, закурил сигарету. Пыхнув пару раз, покрутил головой, выбирая направление.
- А спичек у вас не будет? – Раздался чей-то голос из-за спины.
- У меня только зажигалка. – Ответил Юнусов парняге в серой кепочке, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов.
- О спасибочки, старик, а то у нас с этим делом беда! – Поблагодарил местный, прикуривая папироску.
- С каким делом?
- Да со спичками. В магазинах их нема. А ты откуда такой красивый? Да еще и с птицей? Украл поди?
- Мы из Германии прибыли, а простите за невежливость… не угостите меня папироской, а я вам Марлборо.
- Да держи конечно. – Предложил парень. – Меня Гришей зовут, а тебя?
- Альберт. Как тут у вас со спиртным?
- Как и везде. Отпускают в одни руки не больше литра и в определенное время. А что? У тебя вообще какие планы?
- Ну хотел город посмотреть и немного расслабиться.
- Петух тоже участвует? Алкоголь можно достать в частном секторе.
- Его Петрович зовут. Сгодится на обмен, если что, в виду ограниченного количества наличности.
- О, братуха, щас все устроим. Жди меня тут на углу пять минут!
- А ты куда?
- Тачку пригоню. – Ответил Гриша и исчез в кроне деревьев.
Ровно через пятнадцать минут возле ожидающего Юнусова, пыхтящего крепкой папироской остановился желтый автобус Икарус, визжа тормозами. Двери распахнулись перед ним, и его новый знакомый махал руками, приглашая на борт.
- Че застыл? Поехали! – Зазывал Гриша.
- С птицей в транспорт нельзя! – Заявил водитель. – ШУТКА! Держись крепче! – Заявил он стал вилять по дорогам на немыслимой скорости под музыку «Сектор Газа». На улице смеркалось, так что посмотреть достопримечательности во время этого сумасшедшего полуночного рандеву, не было ни какай возможности. Юнусов выпустил из рук Петровича, которого шатало в проходе общественного транспорта, как в шторм.
- Все приехали! – Обозначил Шумахер. – Давайте по шустрому, а то у меня смена заканчивается.
- Дай ему пару сигарет и пошли. – Сказал Гриша нетерпеливо. – Да парочки хватит! За пачку Марлборо он тебя в Киев увезет. – Заверил новый знакомый и повел Альберта тропинкой к дворам частного сектора. Они стучались в двери, где горел свет. Один хозяин подсказал, где искать и проводил взглядом странную парочку с петухом. По указанному адресу топилась баня и на улице разговаривали люди. В темноте было не разглядеть лица.
- Вечер добрый, хозяева! – Начал диалог Гриша.
- Ви хто таки будите? – Ответил женский голос.
- Мы горилку ищем. – Включился Юнусов.
- Е тильки водка столична. - Заявила барышня, разглядывая незнакомцев.
- Братишка из армии прибыл. Надо бы литр!
- Полтинник будет. – Отвела хозяйка и протянула руку.
- У нас есть червонец, петух и пачка Мальборо. – Предложил татарин.
- А ну покажи птицу. Коля, нам пивень потрибень?
- Бери, Гала!
- Беручи.
- Чего?
- Давай птицу, глухой, ась? Николаша, вынеси литр.
- Пока Петрович! – Кинул на прощание Альберт и затолкал в штанины две бутылки водки. – Променял друга на горилку.
- Чего ты там бормочешь? – Переспросил Гриша. – Нормальный обмен.
- Да я так… сентиментальный очень.
- Не гони волну. Сейчас поедем ко мне в офис и расколдуемся. Потом я тебя на дискотеку отведу. Там такие гарные дивчины, будешь на расхват поди.
- Что правда?
Они приехали в центр города и автобус припарковался возле ворот какой-то школы.
- Здесь мой офис. – Заявил Гриня, показывая владения.
- Не понял?
- Ремонт делаю в спорт зале, штукатурю, крашу… и живу временно здесь. Жена выгнала из дома. Сволочь такая. А может я сам ушел не помню. Короче располагайся. – Предложил присесть прям на крыльце учреждения. Юнусова это насторожило, на что Гриша очень убедительно заявил, что еще и сторожит на пол ставки.
- Прямо здесь?
- А что романтика же? Вот сад, вот цветы, вот свет от фонаря! Щас за закуской сбегаю. – Перечислял новый друг. Он удалился в коридор школы и вернулся с брикетом плавленого сырка, пакетом сушек и двумя гранеными стаканами.
- И все?
- А чего еще надо для счастья?
- Ты страдаешь минимализмом, брат, а я закусывать привык хотя бы килькой. Ну запивать на крайний случай.
- Вот ты какой привередливый! Сейчас компот принесу из столовой. Устроит?
- Вполне.
Они уговорили ноль пять, закусывая твердыми сушками и прокисшим компотом. Юнусов явно захмелел и полулежа оперившись на гипсовую вазу с бархотцами, курил папироску, о чем-то серьезно размышляя, пока Гриша показывал боевые искусства детворе. Он пару раз падал, крутя пируэты в прыжке, издавал шипящие звуки, а потом руками изображал восточного дракона. Малышня посмеявшись вдоволь разбрелась по домам, а неутомимый ниндзя откупорил второй пузырь.
- Вздрогнем?
- А может на дискотеку?
- Мы еще не дошли до кондиции. – Сообщил Гриша и выпив залпом стакан опять сделал какой-то нелепый выпад руками, выпуская с шумом воздух из легких.
- Ну ты точно теперь дракон! – Заметил Альберт. – Огнем дышишь. – А далеко идти?
- А ты куда собрался?
- На танцы, блин. У меня уже все троиться перед глазами.
- Пять минут развалочным шагом. Щас мигом… - Определил школьный сторож и глотнул с горла. Юнусова аж передернуло всего, и он с трудом поднялся на ноги. Они вышли за угол и Гриша, проблевавшись в кустах, одной рукой указал направление, другой он держался за дерево. В далеке виднелся свет и слышна была музыка. – Не обманул значит. – Подумал Альберт, ускоряя шаг. Когда до увеселительного заведения оставалось каких-то сто метров, на их пути повстречался грейдер одиноко стоящий на обочине. Самый обычный экскаватор с опущенным в траншею ковшом и стеклянной кабиной. Мастер восточных единоборств обогнал Юнусова и с диким воплем в затяжном прыжке атаковал фронтальное стекло машины, ударяя кулаком. Как в замедленном действии все произошедшее крутилось перед глазами Альберта. Рухнувшее на осколки прозрачное окно, падающий Гриша с окровавленной кистью, народ обернувшийся на громкий и вопиющий инцидент и даже мимо, проходящий патруль с собаками. Оставалось только линять во дворы и хорониться пока кипишь весь не уляжется. – Как же уляжется? Такое? ****ец какой-то! Вот погулял блин! Возвращаться к поездам? Или что? Город смотреть в таком виде? Даже петуха стало жалко. Хотя наверно топчет новый гарем? А мне как бы узнать куда двигаться? – Выйдя на освещенную улицу, он обнаружил возле дороги мотоцикл с люлькой и двух парней, копошащихся в моторе.
- Не подскажите, как пройти в библиотеку? – Промычал турист из Германии.
- Чего? – Злобно ответил один из ребят.
- Пардон, я хотел узнать, где железнодорожный вокзал? Я заблудился!
- А это тебе в ту сторону. Далеко будет!
- Вся ночь впереди. – Ответил Юнусов и побрел в указанном направлении. Он шел около часа с перекурами и рассуждениями вслух о смысле жизни. Пару раз его сильно крутануло, но он держался как мог. Так или иначе, но он опять вышел к этим знакомым мотоциклистам и присел на бордюр, обхватив голову руками. – Я по ходу круг дал? Мистика какая-то!
- Ничего, браток, мы тебя сейчас подкинем. – Сказали парни, обреченному пьяному солдату. – Прыгай в люлю! Они довезли его до вокзала и разбудили. – Дальше дорогу найдешь?
- Да разумеется, спасибо вам. – Поблагодарил Юнусов и устремился к поездам, где стоит их теплый вагон и еще можно немного поспать. Он с полузакрытыми глазами зашагал к намеченной цели и опять сильно промахнулся, вышел где-то намного дальше. Рельсы во все стороны. – Куда идти? – Он закурил, раздумывая и качаясь на ветру, когда услышал знакомый звук скользящей по рельсам дрезины. Рабочие тормознулись напротив него и удивленно разглядывали.
- Заблудился что ли?
- Так и есть. Подкиньте до вагона пожалуйста.
- Запрыгивай, солдат!
Тогда на кануне Нового года, старший сержант Юнусов зашел в штаб полка и робко постучал в дверь особиста части.
- Войдите. – Ответили из кабинета. Казалось этот голос может распилить пополам на расстоянии.
- Разрешите?
- Присаживайся боец. – Сказал капитанского звания уполномоченный промывать мозги. Он курил сигарету и пепел долго не стряхивал. Особист изучал что-то в красной папке и не обращал внимание на вошедшего. – Значит любишь шуры-муры разводить? Можешь пока не отвечать. Не оскорбляй мой разум. Тебя, как добросовестного солдата отправили чай с кексом попить, а ты решил мосты наводить с гражданским населением. Чем ты их там очаровал так, что они тут толпой пороги обивают? Пусти козла в огород…Значит пойдешь в сопровождении лейтенанта Москаленко в субботу. Ешь тортики, запивай кофеем и не ****и лишнего. От этого много зависит. Если ты там кому-то в любви клялся… скажи разлюбил мол, что Родину больше любишь. Понял? Можешь пока не отвечать! Был у меня тут один хитрый татарин, только я хитрее.
- А что с ним?
- С кем?
- Ну с тем татарином?
- Женился на моей дочери. Пришлось. Иначе амба! Не спрашивай только счастливы или нет. Это не твое дело. Первое и второе, когда я дал тебе команду базарить?
- Прошу прощения. Интересно стало.
- А какие у вас отношения с замполитом полка, извиняюсь спросить?
- Да ни каких отношений. Пару раз вы****ил нас из клуба и все.
- А ничего странного за ним не замечали?
- Типа?
После возвращения из далекой командировки в Союз тучи над Юнусовым и Ивановым стали сгущаться. Все произошло изначально из-за решения кого-то там сверху определить время службы для бойцов, призванных после 1991 –го года, не два, а полтора года. Начались стычки между дембелями и черпаками. Кто с кого деньги будет брать. Настроенная годами система начала рушиться. Под замес попали эти двое. Состоялся показательный суд и дальше губа на две недели. В то время, как спецподразделения отбыли на маневры на крупнейший полигон в Европе, Юнусов и Иванов торчали в отдельных каменных палатах, забытые напрочь всеми. Сидя по ночам и дрожа от холода, они мечтали, как на гражданке найдут всех причастных к этому исходу. Ночи были холодные, а шинели не давали. К тому же нары часто не отстегивали. Со временем наладилась поставка харчей из офицерской столовой и сигареты проносили без шмона. Начальник караула с погонялой якут, который издевался над обитателями гауптвахты, получил строгое внушение от одного генерала, родом из солнечной Башкирии. Он предупредил якута, если тот будет измываться, не давая спать и закидывать хлоркой камеры, то сам отправиться туда, где бубенчики от холода стынут.
- А почему погоняло у тебя якут?
- Так это моя народность – якуты мы!
- Значит я тебя сука в Африку отправлю, чтоб ты протух от жары!
Все плохое когда-нибудь заканчивается. Вышли, помылись и побрились. Погоны сняли, перешли в пехоту. Тут два отставных сержанта никому не подчинялись. Бродили целый день по территории части, занимаясь своими делами. Сашко пропадал в котельной у земляка, пропивая марки. Юнусов торчал в библиотеке и перечитывал всего Теодора Драйзера. Кто бы подумал, что в воинской части есть подобные книги. Беспокоил только замполит батальона Коршунов, который не спускал с них глаз. Страшный был человек с садистскими наклонностями. Он мог зайти в расположение казармы не замеченным, заткнув рот дневальному по этажу и потом заглянуть в туалет, где как обычно кто-нибудь курил. Он хватал неудачников за шиворот и толкал рожей в засранное очко и спускал несколько раз воду, отбивая надолго пускать дым в неположенном месте. Если не дай бог, кто-то в дневное время валялся на кровати, в него летели со свистом табуретки для начала, а затем экзекуция продолжалась в виде избиения хромовыми сапогами пока кровище не начинала хлестать в разные стороны. Никто не жаловался так как майор мог обставить все иначе. Меньшим злом являлась гауптвахта, где изощренные пытки могли продолжаться неделями, а худшим дисциплинарный батальон, куда он отправил с десяток солдат не унявших свой пыл. До дембеля оставалось пара месяцев.
Одним прекрасным дождливым утром после завтрака Юнусов забежал в чайник – солдатский магазинчик, чтобы прикупить сигарет Chesterfield. От Примы уже тошнило. Заплатив две с половиной бундесмарки, попросил еще спички. Свою Зиппо он где-то посеял, а может мыши ночью стянули. В пехоте все тырили. В любое время. Выйдя наружу прикурил и оглядываясь пошел в курилку. Его окликнул Сашко.
- Слышал новость? – Начал он, протягивая свою клешню за пачкой сигарет.
- Отвали, стрелок, кури Гуцульские! – Ответил Альберт, убирая сигареты в нагрудный карман. – Какая новость?
- Вот ты, жопа!
- Это не новость.
- Солдат сбежал со второй роты. Ночью по ходу с наряда сдриснул и штык-нож с собой прихватил. С утра одного не досчитались. Прошерстили весь полк, всех земляков.
- Не русский значит. А ты дружище можешь без хохлацкого акцента базарить?
- Таджик. Могу, епта.
- И че?
- Так сейчас всех свободных на поиски отправят за гарнизон. Пойдешь? Или в библиотеке отираться будешь?
- Пойду как же. Прогуляюсь. Что-то я совсем закис уже.
- Отлично. Я тогда за фляжками с водой. Встречаемся на плацу.
- Плащи захвати, мудила! Дождь зарядил надолго, хоть и теплый.
Их группа во главе с лейтенантом Аверином выдвинулась в западную часть на поиски беглеца. Пройдя через КПП, вышли за ворота и рассредоточились шеренгой по команде. Слева поле, за ним город. Справа лес, за ним кладбище, за кладбищем заброшенные дома. В городе подключена была на поиски местная полиция.
- Двигайтесь по двое или по трое, ищем, смотрим, с местными не ссоримся, если что пуляем сигнальную ракету. – Инструктировал Аверин. – Кто потеряется или отстанет, встречаемся здесь через четыре часа. Кто обнаружит, если повезет этого индейца, получит отпуск. Дембелей это не касается. Им если только на местную барахолку в сопровождении, чтоб тряпки модные прикупить.
- А если будет сопротивляться? – Спросил кто-то из шеренги.
- Тогда с наркозом, но не переборщить. – Ответил старший группы. – Все отставить базар. Вперед мои янычары! А вы двое от меня не на шаг! – Рявкнул Аверин Юнусову с Ивановым.
- А то че? В угол поставишь?
Старое кладбище хоть и заброшенное, больше напоминало сквер с оградками и дорожками, лишь кое где поросль дикой травы пробивалась сквозь брусчатку. Массивные склепы готического стиля, сплошь усыпанные прошлогодними листьями и ветками, отличались размерами и формами. В некоторых можно было спокойно поместиться троим, на некоторых не было решёток и замков. Здесь можно было бы спрятаться на время, но кому взбредет в голову такая идея? Здесь среди упокоенных душ, всё-таки веяло холодом и было жутковато. Причем на некоторых могилах кроме ангелочков и каталитических распятий, присутствовали странные персонажи, как на соборе Парижской Богоматери. Черти, одним словом.
Пройдя в глубоком молчании территорию кладбища, вышли на открытую местность. Группа разбрелась на несколько километров. Кто-то пошел через лес, кто-то шерстил здания брошенных складов, принадлежащих когда-то фермерам, а основной состав двинулся к оставленным жителями домов еще двадцать лет назад. Постройки прошлого века не плохо сохранились снаружи, только дворы поросли бурьяном. Плодовые деревья кое-где цвели в полный рост. Юнусова стала напрягать эта компания и он незаметно метнулся в сторону обследовать крайний дом. Поднялся по ступеням и пнул дверь ногой. Заколоченная досками конструкция поддалась и со скрипом открылась. – Сюда можно было проникнуть и через окна. - Подумал он и обследовал помещение. Мебель, стулья даже столовые приборы находились на своих местах. Лишь повсеместный слой пыли говорил, что обитатели давно покинули жилище. Альберт прошел по комнатам и вылез через террасу. Следующий дом также обшарил, но ничего не обнаружил, ни следов и чьего-то присутствия, кроме гнетущей тишины и молчаливых фотографий на стенах. Дождь на улице усилился, барабаня крупными каплями по черепичным крышам. Юнусов, озираясь по сторонам, выбрал строение готического стиля с витражными окнами из двух этажей и проник внутрь. Он не хотел чьей-либо компании из сослуживцев и тем более Аверина. Кто-то посвистывал в далеке в надежде, что он отзовётся, но Альберт игнорировал, скрывая свое присутствие в стенах старого дома. Он обследовал первый этаж и присел на кожаном диване в гостиной. На круглом массивном столе посередине стояла ваза с засохшими цветами. Венские стулья расставлены на четверых персон, которые будто растворились минуту назад. Чтобы было посветлее, Юнусов раздвинул жалюзи и закурил. Обратил внимание, что на комоде в рамочке стоит чья-то фотография. Протерев пыль ладонью, увидел лица двух пожилых людей. Мужчина в темном костюме и шляпе стоит, положив руку на плечо, сидящей женщине. Фрау явно не была похожа на немку. Ее лицо больше напоминало цыганку или венгерку. Длинные седые волосы были зачесаны назад и прикрыты магеркой. Облачена была женщина в длинное до самых пят роскошное платье, на котором виднелись драгоценные украшения в виде бус и колье. На вид ей казалось лет семьдесят или больше.
- А ты модница, бабуля. – Произнес вслух Юнусов и поставил фото на место. Уж больно пугал ее суровый взгляд, застывший много лет назад, как будто ей запретили улыбаться.
В старом потухшем камине, Альберт обнаружил увесистый аксессуар для чистки с серебряной ручкой, взял его в руки и размахнулся. – Сгодится для обороны и защиты против демонов. – Произнес он и продолжил обследовать дом странных хозяев с этим прибором. В зале на стене заметил ржавый дюпель, а под ним след на обоях от ружья и сабли. – Да вы ребята не промах, как я посмотрю. Что у вас еще интересненького? – Обратился к призракам дома Юнусов. Между просторной кухней и вентажной лестницей на второй этаж находилась массивная дверь, на которой висел мощный замок. Ключ Г образной формы от него болтался на крючке рядом. – Ну и дела? Кто-то ищет пропавшего солдата, а я приключения на свою жопу. – Прошептал Юнусов и зачем-то огляделся по сторонам. Затем снял с крючка ключ и вставил его в замок. Вздохнул глубоко, будто собирался нырнуть в прорубь и повернул со скрежетом против часовой стрелки два раза. Замок отстегнулся и с грохотом упал на пол. Вновь воцарилась тишина. Юнусов потянул за чугунную ручку и открыл дверь. За ней темнота сплошная. Видно только деревянные ступени, уходящие вниз. Альберт вернулся на кухню, сгорая от любопытства, стал шарить по углам в поисках свечей или фонарика. На окне он обнаружил старый подсвечник с наполовину сгоревшими восковыми свечами и керосиновую лампу в железном корпусе. Встал выбор на чем остановиться. Подсвечник был увесистый и очень тяжелый. Такой удержать не легко. Может загореться ли древняя лампа? – Думал он, доставая спички. Чиркнул и поднес к фитилю, заранее покрутив ручку регулятора и взболтнув содержимое. Фитиль не сразу, но вспыхнул. Альберт убавил пламя и довольный собой широко улыбнулся. – Работает! Далее со светом от лампы проследовал в подвальное помещение, осторожно ступая по хрупким ступеням. Внизу кроме паутины и сырости, Юнусов обнаружил запечатанные бочки с непонятными надписями, ячейки с элитными марками вина в слое пыли и кучу ремней и лошадиных сбруй, украшенных предметами из меди и латуни. Украшения в виде оберегов различной геометрической формы. Альберт поставил лампу на лестницу и рассматривал шести и восьмиконечные звезды, продетые искусно в упряж. Среди прочих имелись стяжки в форме сердца и льва. Рядом расположились седла из кожи, состоящие из двух полок, которые соединялись между собой двумя изогнутыми перекладинами. Вместо попоны был использован овечий войлок, вырезанный художественно. А еще на полках подземелья хранились банки с законсервированным мясом, непонятного происхождения и ягоды в виде варенья и компотов. Очевидно запасались годами бюргеры, пока трасса между Магдебургом и Шонебеком не вильнула в сторону. На дубовой бочке с обручами возле цокольного окна, стоящей единственно горизонтально, Альберт увидел колоду карт Таро. Перед емкостью висело зеркало, которое сразу и за зеркало трудно было принять. Скорее это напоминало плоскость, помутневшую с годами, изготовленную из чистого серебра. Паутина и влажность делали свое дело. Юнусов заглянул в отражение, но увидел только расплывчатый силуэт. Плюнул в самый центр и растер рукавом. Засияло. Затем Юнусов резко отпрянул назад, так как показалось будто с той стороны кто-то на него посмотрел с интересом. Удивленный взгляд исчез в пустоте. – Да ладно! – Произнес Юнусов и унимая возникшую дрожь в руках, заглянул за плоскость. Зеркало плотно крепилось к стене. – Меня такими фокусами не напугаешь! – Сказал Альберт громко вслух и дотронулся до пыльной колоды карт. Их должно быть семьдесят восемь в Таро. Только лишь он хотел взглянуть на их цветовую палитру и текстуру, как из темного угла выскочила огромная мохнатая серая крыса и уселась на дубовой бочке. Размерами она была с два локтя, просто немыслимо. Хозяйка подвала с красными глазенками и прозрачными усиками подергивала мордашкой и обнюхивала гостя. Юнусов стоял, замерев перед ней, вспоминая, что увесистый печной аксессуар остался на верху. – А теперь что? Эта тварь позовет своих друзей и хана тебе, татарин! Еще не известно каких они будут размеров? Может эта самая маленькая особь? – Так он размышлял, стоя истуканом, поймав столбняк, пока крыса не обернулась на зеркало. Ее серые ушки ходили ходуном, будто принимая беззвучную информацию, а затем она, встав на одну лапку резко хлестанула своим хвостом по колоде карт. Картинка вылетела из общей стопки и упала к ногам сержанта Юнусова. Это была карта с изображением повешенного вниз головой человека за ногу. – Значит в чем-то застрял. В себе? Депрессия? Пора взглянуть на вещи и мир под другим углом, совершенно по-другому. Ничто не происходит раньше времени. Возможно пауза возникла именно потому что у тебя возникли какие-то долги перед прошлым. Пришло время их закрыть вернуть, разобраться с этим вопросом, чтобы спокойно идти дальше…Не понял? Кто это мне диктует? – Воскликнул Юнусов, поднимая карту с пола. Но крыса глядела в зеркало. Ее спинная сторона тела выглядела рыжевато-бурой с различно выраженными серыми и охристыми оттенками. – Стоит спиной ко мне, значит вообще меня не боится? – Подумал Альберт, сомневаясь в натуральности происходящего. Но мохнатая тварь, как бы в подтверждение мыслей человека резко обернулась и сделала выпад, цапнув Юнусова за указательный палец со словами на венгерском. – Даром только за амбаром! И скрылась в потемках. От неожиданности и острой боли, Юнусов присел на корточки и зажал кровоточащий палец. Зеркало помутнело облаками и стало на миг чистым светом. За тем на нем проявились буквы и текст на непонятном языке. От полученной инъекции человек вдруг осознал смысл послания.
«Обретешь вскоре мудрость, но перед этим упадешь глубоко на дно. Оттуда лучше видно!»
Он не помнил, как выбрался наружу. Просто стоял щурясь на свет, выглянувшего солнца и тупо не воспринимал обращения окруживших его солдат. Пробка в ушах лопнула и звук вернулся.
- Пока он где-то дрых, ми знайшли курятину консирвах. – Хвастался Сашко. – Дивись и вино! Можно на обид неходити.
- А сколько время? – Спросил Альберт.
- Вот ты поц, татарин, ми дезертира зловили, а ти десь харю плющив? На тоби обличчя немае, ти здоровий?
- Все в порядке. Идем обратно? А где пленный?
- Щаз токи старшего дождемся. Він відкушував консерви німецьку і тепер в кущах дріщет.
- А нахера вы эту дрянь с собой тащите? – Спросил Юнусов, глядя на полные мешки.
- А що пропадати буде? А чурка геть пов'язаний лежить.
- Оно пропало уже лет двадцать назад, хотя вам хоть *** на лбу рисуй, вы все равно по-своему сделаете. Так?
- Переможців не судять ти в курсе?
Вечером того же дня бойцам, учувствовавших в поимке беглеца, объявили благодарность и объявили выходной на завтрашний день, исключая даже наряды. Выходной им нужен был, как воздух! Дристали все без исключения.
Иванов сей участи избежал, так как свои запасы отдал земляку в котельную. Теперь он в казарме хвалился татарину порно журналом, изъятым где-то в ходе прогулки.
- Дивись які сиськи у цих дівчат?
- Скоро на вечернее построение. Подшиваться не будешь? – Поинтересовался Альберт.
- Який ти нудний татарин. Я ж дембель. – Отвечал Сашко и тыкал пальцем в голую негритянку. Их окликнул дневальный.
- Иванов, Юнусов к замполиту!
- Куда? – Хором спросили бойцы.
- В кабинет. – Ответил молодой шнырь и удалился.
- Ну все амба! – Только произнес хохол и поник.
- Если заставим себя ждать будет еще хуже! Эта тварь сегодня дежурный по части. Вставай уже!
- Мы же последнее время не косячили? Че ему треба от нас? – Не унимался хохол.
- Крепись, старик, а вось пронесёт. – Успокаивал Альберт, у которого тряслись поджилки. Они проследовали до кабинета главного садиста гарнизона и робко постучали в дверь.
- Входите уже! – Гаркнул майор Коршунов.
- Вызывали? – Спросили дружно бойцы и вошли в кабинет.
- Дверь закройте на ключ! – Скомандовал замполит.
- Ну все ****ец нам. – Прошептал Сашко.
Майор восседал в своем кресле с довольной рожей. Перед ним находился длинный дубовый стол и стулья по краям. Он жестом показал присесть. Но двое бывших старший сержантов не решались и шагу ступить ближе к тирану.
- Я сказал ко мне, бандерлоги! Сидеть, вашу мать! – Рявкнул замполит и стукнул по столу. Две фигуры поплыли на встречу и присели с поджатым очком. – Расслабитесь, я сегодня добрый!
- Как это понимать? – Рискнул спросить Юнусов.
- Вы че, ваще отмороженные? Завтра же девятое мая.
- Мы в завязке, товарищ майор. Ни ни… - Заявил хохол и уставился в потолок.
- Щас я вас расколдую! – Заявил Коршунов и выудил из тумбочки бутылку французского коньяка и три рюмки. Хохол с татарином переглянулись.
- Провокация. – Шепнул Сашко.
- Точно. – Подметил Альберт.
- Я вам там пошушукаюсь! А ну взять рюмки. – Скомандовал замполит батальона, протягивая тарелочку с нарезанными дольками лимона. Бойцы взяли в руки хрустальные приборы и застыли. Теперь должен был родится тост? Не иначе. Тост последовал из уст майора. Краткий и емкий. – За победу!
Выпили, закусили. Тостующий повторил, освежая стаканы. Молча и с удовольствием намахнул вторую, а после присел и вытаращил зенки на бывших разведчиков.
- Как докатились до такой жизни?
- Че?
- Как спрашиваю, докатились до такой, сука жизни? Я за вами давно наблюдаю.
- Что вы имеете в виду? – Спросил осмелевший Юнусов.
- Сначала пьяный дебош на полигоне устроили, затем шашни с местной фрау. Я молчу про рэкет с подчиненных и товарищеский суд. Теперь в пехоте терки мутите. Что от вас еще ждать? Да я шучу, епта! Успокойтесь. Эти гандоны еще пожалеют, что таких ребят списали. Правильно? – Обратился к задумчивым бойцам майор.
- Так точно, ваше высокоблагородие! – Выстрелил хохол и в наглую налил по третьей. Озябший давеча татарин, посмотрел на Коршунова, на товарища и выпил предложенный коньяк.
- Будь что будет!
- Вот на таких и держится армия! – Заявил замполит и обнял крепко сержанта Иванова. – Теперь, ребятушки на построение! Проведем вечернюю поверку и в люлю.
Два бывших разведчика выходили из кабинета окрыленные. Они теперь в полном авторитете. На поверку вышли, дыша на всех перегаром в наглую, расстегнув ворот. Ремни висели чуть ли на яйцах.
- Нам теперь все по ***! – Заявил Сашко.
- Ты еще закури в строю. – Предложил Альберт. – Странно это все как-то? Не находишь?
- Все просто заебись, старик. Осталось меньше месяца.
После построения и вечерней поверки майор отвел Иванова в сторону и о чем-то втирал минут пять, затем удалился строевым шагом. Братва перед сном выкуривала в беседке с пепельницей-урной по одной и травила старые анекдоты. Юнусов кайфовал на сон грядущий, перечитывая «Мастера и Маргариту», когда подбежал радостный хохол и заявил, что идет с майором в город. Мол тот с утра уезжает в штаб армии, а детей оставить не с кем. Жена его работает в магазине продавцом.
- Буду жрать ливерную колбасу и спать в белой постели! – Тараторил Иванов. – А завтра весь день буду мультики смотреть, понял?
- Чего уж тут не понять?! – Согласился татарин. – Пойдешь денщиком к генералу, а там и карьерной лестнице в гору.
- Завидовать – это грех! В курсе?
- Попутного ветра тебе в жопу! Завидовать удел рабского сознания. – Сказал Юнусов, вспоминая последнюю встречу с Инес. Тридцать первого декабря его вызвали на КПП после ужина. Прапор, который стоял дежурным, заявил, что к нему гости.
- Какие еще гости? Не понял?
- Да я в душе не ебу! – Ответил дежурный. – Приходи, а то разгоню всех на ***!
- Тихо, тихо, товарищ прапорщик. Как бы я тебя самого не разогнал!
На КПП было тихо. В смысле никого постороннего из офицерского состава. Юнусов осмотрелся и спросил, кто его ждет. На улице вечер. Скоро Новый Год и стол с газировкой и чипсами.
- Да вот же! – Показал прапор на стоящий мотоцикл Хонда вдоль дороги. На ней сидели двое в кожаной одежде и в закрытых шлемах.
- Не понял?
- А че не понятно? К тебе эти дамочки. Скажи, чтоб мотор поставили подальше. У вас есть не больше пяти минут.
Девицы скинули шлемы и встряхнули волосы. За рулем сидела дочка Пастора Себастьяна, а за ней несравненная Инес.
- Вот это номер!
- Еврей помер. – Резанул прапор.
- Какой еврей?
- Который думал, что татарина остановит.
- Мы пройдем в здание?
- Я же сказал. Пять минут у вас.
Девицы оставили байк за магазином и тащили вдвоем большую коробку.
- Guten abend meine Liebe hat mich vermisst? – Спросила Инес и поцеловала без стеснения солдата.
- Я тоже скучал, дорогая. Что в коробке? Слон?
- Es ist ein Geschenk f;r das neue Jahr von M;dchen.
- Как приятно, но не стоило. Вы ведь понимаете, какая мне грозит опасность?
- Ich werde dich lieben, egal was passiert.
- Что же вы со мной делаете, мадам? Это просто какая-то драма складывается? Пройдемте в помещение. Здесь довольно холодно.
- Ich habe Ihnen einen Abschiedsbrief auf Russisch geschrieben. Lesen Sie, wenn ich weg bin, und erinnern Sie sich an mich.
- Обязательно! – Ответил перевозбужденный Юнусов и поцеловал ее в долгий засос. Дочка Пастора хлопала в ладоши и прыгала от счастья. Наверно священник католической церкви Шонебека не был снобом и затворником, поскольку девушка выросла с характером.
Дежурный по КПП забежал, извиняясь перед дамами, теребя фуражку со словами. – Пора!
Спортивная хонда с наездницами сделала почетный круг, визжа протекторами и сигналя одновременно, скрылась в ночи, оставляя влюбленного солдата грустить в одиночестве. Одиночество длилось не долго. Кто-то прошарил про свиданку татарина и караулил целым стадом у клуба, ожидая развязки. Вся доблестная рота разведки. Юнусов, не ожидая подобного, все-таки взял себя в руки. Он открыл подарок торжественно и раздал содержимое братве. Себе оставил только сигареты и бутылку джина. Письмо он нашел на самом дне и прочитав, от кого, убрал в нагрудный карман. Его он прочтет позже, когда останется один.
На следующий день Юнусов сидел в одиночестве за столом библиотеки с книгой Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюель», когда к нему явился товарищ Иванов в растрепанных чувствах и не знал с чего начать разговор.
- Что случилось, дружище? На тебе лица нет.
- Я даже не знаю, как сказать?
- Ты опять акцент потерял?
- Да я тут чуть девственность не потерял! – Заявил Сашко, уходя в себя.
- Это как это?
- Элементарно. Поужинали, посмотрели кино. Решили, что пора спать ложиться. А он мне заявляет. Квартира маленькая. Спальня одна. Там жена с детьми ляжет. Нам с тобою вдвоем придется на диване расположится. Я ему хорошо. На диване, так на диване. Без задней мысли. Легли спать. Я уснул сразу, как убитый. Вижу во сне Лариску одноклассницу. Она с меня штаны снимает и говорит, так ласково – О мой генерал, где ваша шпага? А я ей говорю, какая шпага? У меня только рапира и то сантиметров двадцать. Ну дальше, как по Шекспиру… муси пуси и традиционная сцена с убийством. Только я просыпаюсь и чувствую, что руки товарища замполита меня гладят, а мочку уха покусывают.
- ****ь, старого ежа? – Воскликнул Юнусов. – Вот ты попал! Я боюсь дальнейшей интриги.
- Не какой интриги, сука! Слава богу, пассивный пидарас попался, только трогал.
- Что в итоге то?
- Я прикинулся спящим и не дышал будто. А он стонал и ахал у меня за спиной. Потом затих. Я теперь под водой могу долго не дышать.
- Мрачная история однако. Какой вывод?
- Пидерасты среди нас и скрываются под личиной жестокого тирана.
- Это точно сказано. – Подтвердил Юнусов. - Но все же?
- Если кому брякнешь, убью!
МАЙН КАЙФ
© Copyright: Маник Гатауллин, 2022
Свидетельство о публикации №122111206147
Свидетельство о публикации №122111206147
Рецензии