Война и мир. гл. 1-3-15а и 1-3-15б

1-3-16а

Со свитой верных адъютантов
Кутузов шагом «шёл» вперёд,
Хотя — и «покорён талантом,
Кто создал план, вкусив весь мёд».

Проехав полверсты с колонной,
С охраной опытных стрелков,
Он — с неуверенностью полной,
Но, всё ж, к несчастью был готов.

Опять он сделал остановку
Подле развилки двух дорог,
Не быть ему, чтоб сбитым с толку,
Не дай тому случиться бог!

Туман уж начал расходиться;
Пока не точно, в двух верстах,
«Изволил враг вдруг появиться»,
С проклятьем нашим на устах.

Внизу, налево, становилась
Уже слышнее вся стрельба,
И в пику планам — очутилась
Для нас — тяжёлая судьба.

Уже внизу, перед горою,
И прямо по самой горе,
Стоят, готовые все к бою,
Ещё на утренней заре;
 
Французы, и уже с приказом,
Атаковать союзный фронт,
Тем более, как этим часом,
Наш был не фронт, а лишь подход.

На лицах выразился ужас,
В подзорную смотря трубу;
Мы — не спеша, и чуть натужась,
«Как будто раскатав губу»;

Успеем встретить и собраться,
Создав наш наступленья фронт,
И лишь потом мы будем драться,
Создав в тылу ещё оплот.

Андрей и без трубы, направо,
Увидел их густую цепь,
И не одну, а целой лавой
Шагала эта — наша смерть!

Не дальше пятисот уж метров,
Где ранее стоял Главком,
Несло ту цепь как будто ветром,
Катящийся, как словно ком.

— Так вот она, моя минута! —
Подумал тут же князь Андрей,
Когда все щупальцы у спрута,
Вокруг сжимались всё сильней.

Подъехал быстро он к Глакому:
— Остановите этот полк;
Но всё уже пошло, как комом,
Уже французы «взяли в толк».

Застлалось дымом всё пространство
От частой плотной их стрельбы,
И началось то «хулиганство»,
Из опыта любой войны.

— Шабаш, — раздался голос: «Братцы!» —
Он, как команда прозвучал,
Бросая ружья, даже ранцы,
Начался бегства весь аврал.

Бежали все густой толпою
И мимо места тех же встреч,
Все, кто готовым должен к бою,
Но предпочёл себя сберечь.

Главком, казалось, был спокоен,
Остался, даже, он стоять,
Он стал ни в чём уже неволен,
Всё это бегство, как унять.

Щека залита бы;ла кровью,
Он вытирал её платком,
Пропитан был Кутузов болью,
Не от щеки — в душе, как ком!

Исчезла половина свиты,
Его тащили за собой,
Андрей, Несвицкий — с ним, как слиты,
Смешались все уже с толпой.

С большим усильем из потока,
Как будто — это бег быков,
Но, не оправившись от шока
И от смертельных всех оков;

Им удалось с толпой «расстаться»,
Но все продолжили свой бег,
Решенье приняли податься
На батарею от всех бед.

1-3-16б

Ещё стрелявшая в французов,
Она же не могла бежать,
Не опустившись до конфуза,
Всё продолжала воевать.

Пример бесстрашия и долга,
Сражаясь, «глядя ни на что»,
Хотя уже и мало толка,
Уже всё далеко зашло.

Уже в дыму вся батарея,
Уже французы рядом с ней;
За нею полк стоял, «немея»,
Команды даже не имея,
Как будто лес каких-то пней.

Резервной командир пехоты,
По чину — он же генерал,
С каким-то видом, неохотой,
Всеобщий чувствуя аврал;

Верхом подъехал он к Главкому,
В надежде получить приказ,
Но всё случилось по-другому,
Опять — на всё один и тот же раз.

Атака нарастала с силой,
Похожей словно на вулкан,
И батарея, став «могилой»,
Укротила «гордый стан».

А над Кутузовым и свитой,
И уже доставши полк,
Свистели смертию налитой,
Их пули словно божий рок.

По счастью не задета свита,
Но ранен в ногу комполка,
И знамя, над полком что взвито,
Упало — так судьба горька.

Кутузов простонал от горя:
— Болконский, — простонал лишь он;
Князь понял, и его здесь доля,
А он — чем здесь вооружён?

В глазах главкома ви;дны слёзы,
Не мог стерпеть всё это князь,
Те слёзы — от стыда и злобы,
Готов главком пойти на казнь.

Мгновенно соскочив на землю,
И знамя тут же подхватив:
«Победу их я не приемлю!»
И, «напевая сей мотив»:

— Ур-ра! За мной, вперёд, ребята! —
Перекричал он свист всех пуль;
И весь отряд, коль знамя свято,
И, «не сворачивая руль»;

За ним все ринулись в атаку;
И это он — сам князь Андрей,
Сумел весь полк влить в контратаку,
Он оказался всех смелей.

Уже с трудом держал он знамя,
И, видя это, офицер,
Взял знамя точно, как во вре;мя,
Но тут же, взят был на прицел.

Опять же знамя, но, как тяжесть,
Уже не мог его нести,
Тащил за древко, как всю важность,
И, чтоб победу принести.

Он видел всю обслугу пушек,
Кто храбро их же защищал.
Из них врага кто чем-то рушит,
А кто от пушек убежал.

Борьба за каждую шла пушку
И за упряжку лошадей,
Как отбирают ту игрушку,
Кто из детей — смелей, сильней.

Борьба вся быстро нарастала,
И силы были не равны,
Достигнув высшего накала,
Жить батарея перестала,
Как результат такой борьбы.

Не смог увидеть он позора,
Внезапный в голову удар,
Он отключился от обзора,
Затмил сознание «угар».

Ещё остатками сознанья,
Его всего пронзила боль,
Упал — уже без пониманья,
«Сыграв в сражении всю роль».